Три месяца правления талибов — стагнация без эскалации

После трёх месяцев нахождения у власти в Афганистане движения «Талибан» (ДТ) можно подвести некоторые итоги его правления. В целом талибам удалось не допустить коллапса собственной системы, которая постепенно приобретает все атрибуты полноценного государства. Таким образом, продолжается трансформация фрагментированной и полицентричной повстанческой организации в более иерархичную и централизованную государственную машину.

Талибан сорвал попытки использования (не без поддержки внешних сил, включая и ближайших соседей Афганистана) таджикского меньшинства в качестве фактора дестабилизации с тем, чтобы возобновить в стране гражданскую войну. ДТ нанесло поражение «антиталибской оппозиции» во главе с Ахмадом Масудом-младшим и Амруллой Салехом, достаточно быстро подавив все очаги сопротивления.

Важным фактором, который может сыграть на стороне ДТ — это отношения с хазарейцами (этническим и конфессиональным шиитским меньшинством). Если талибы смогут в дальнейшем разыграть «хазарейскую карту» в своих интересах и продолжат преодолевать предрассудки в отношении шиитов, предоставят представителям этого меньшинства в том числе и государственные должности, то это может позитивно сказаться на международном имидже движения.

В процессе международного признания движения «Талибан» не произошло каких-то знаковых подвижек, но по прошествии трех месяцев стало окончательно ясно, что мировое сообщество намерено продолжать диалог с движением фактически как с государством-партнером, несмотря на сохранение за талибами террористических меток.

В то же время существует ряд угроз, которые в более длительной перспективе, скорее всего, скажутся на устойчивости режима талибов и могут привести к эскалации обстановки в стране.

На нынешнем этапе главным дестабилизирующим фактором остаётся террористическая активность центральноазиатского филиала организации «Исламское государство» — «Вилаят Хорасан» (ИГ-ВХ) на территории Афганистана. Талибан оказался не в состоянии полностью подавить ячейки ИГ-ВХ и взять ситуацию в сфере безопасности под контроль.

Серьезной угрозой стабильности в стране становится экономический и продовольственный кризис. Прежний афганский режим существовал во многом за счет внешней поддержки и помощи со стороны своих союзников из международной коалиции. Теперь же ДТ приходится иметь дело с фактически парализованной экономикой и, по сути, переход к натуральному хозяйству и самообеспечению пока остается единственной альтернативой, если в страну не начнут идти финансовые вливания и инвестиции со стороны других государств и международных структур.

Для талибов дилеммой остается вопрос производства и реализации опиатов и иных наркотиков в стране. Скорее всего, Талибан полностью не закроет это «окно возможностей» и в случае, если движению не удастся привлечь внешнюю помощь для преодоления продовольственного и экономического кризиса, то лишать население последних источников дохода талибы вряд ли решатся.

Пока не оправдались опасения, связанные с тем, что вскоре после прихода к власти различные фракции и группы талибов начнут борьбу за власть. Вместе с тем в более далекой перспективе фракционность талибов все же может привести к более серьезным разногласиям в движении. И если сейчас ДТ достаточно консолидировано, то по мере государственного строительства те или иные фракции талибов могут почувствовать себя обделенными и станут отстаивать собственные интересы, в том числе, возможно, и с оружием в руках.

В целом же наиболее существенной угрозой для Афганистана пока представляется именно продовольственный и экономический кризис. В зависимости от того, как страна переживет эту зиму и сможет избежать голода, будет зависеть и устойчивость режима талибов в дальнейшем.

После трёх месяцев нахождения у власти в Афганистане движения «Талибан» (ДТ) [1] можно подвести некоторые итоги его правления. В целом талибам удалось не допустить коллапса собственной системы, которая постепенно приобретает все атрибуты полноценного государства. Таким образом, продолжается трансформация фрагментированной и полицентричной повстанческой организации в более иерархичную и централизованную государственную машину.

Талибан сорвал попытки использования (не без поддержки внешних сил, включая и ближайших соседей Афганистана) таджикского меньшинства в качестве фактора дестабилизации с тем, чтобы возобновить в стране гражданскую войну. ДТ нанесло поражение «антиталибской оппозиции» во главе с Ахмадом Масудом-младшим и Амруллой Салехом, достаточно быстро подавив все очаги сопротивления.

Важным фактором, который может сыграть на стороне ДТ — это отношения с хазарейцами (этническим и конфессиональным шиитским меньшинством). Самые негативные прогнозы пророчили скорый вооруженный конфликт между талибами и хазарейцами, а также этнические чистки шиитов и всяческие нарушения их прав, чего, однако, не случилось. Скорее наоборот, хазарейцы проявляют готовность работать и участвовать в государственном строительстве вместе с ДТ.

В частности, лидер афганских хазарейцев Хаджи Мохаммад Мохаккик заявил: «Мы не развязываем войну, так как считаем, что талибы должны понять, что те люди, которые пока не присутствуют в правительстве, являются их соотечественниками. Как талибы пострадали от правительства Гани и США, так и мы, хазарейцы, пострадали при Гани». Также он добавил: «Мы выступаем за то, чтобы закрыть двери войны и создать всеобъемлющее правительство. Талибы должны проявить гибкость».

Михаил Конаровский:
Новые вызовы старого Кабула

Таким образом, если талибы смогут в дальнейшем разыграть «хазарейскую карту» в своих интересах и продолжат преодолевать предрассудки в отношении шиитов, предоставят представителям этого меньшинства в том числе и государственные должности, то это может позитивно сказаться на международном имидже движения.

В процессе международного признания движения «Талибан» не произошло каких-то знаковых подвижек, но по прошествии трех месяцев стало окончательно ясно, что мировое сообщество намерено продолжать диалог с движением фактически как с государством-партнером, несмотря на сохранение за талибами террористических меток. Об этом свидетельствуют многочисленные правительственные делегации различных стран, посетивших Афганистан и встречавшихся с руководством талибов, а также контакты ДТ с официальными представителями государств, которые продолжаются на переговорной площадке в Дохе. На этом фоне угроза дипломатической изоляции Талибана и тем более каких-либо военных акций против этой организации минимизировалась.

В то же время существует ряд угроз, которые в более длительной перспективе, скорее всего, скажутся на устойчивости режима талибов и могут привести к эскалации обстановки в стране.

«Вилаят Хорасан» [2] — главная угроза безопасности в Афганистане

На нынешнем этапе главным дестабилизирующим фактором остаётся террористическая активность центральноазиатского филиала организации «Исламское государство» [3] — «Вилаят Хорасан» (ИГ-ВХ) на территории Афганистана. Талибан оказался не в состоянии полностью подавить ячейки ИГ-ВХ и взять ситуацию в сфере безопасности под контроль. Однако за последний месяц количество терактов ИГ-ВХ заметно снизилось, что, возможно, связано с усилиями талибов по противодействию угрозе со стороны «Исламского государства», но данные предположения должны быть проверены временем, так как уменьшение активности ИГ может быть обусловлено какими-то тактическими соображениями со стороны этой террористической организации.

В то же время угрозы ИГ для Афганистана также не следует переоценивать. Эта террористическая организация, безусловно, способна вносить хаос и подрывать систему безопасности в стране, проводя террористические атаки, но вместе с тем в настоящее время она не располагает ресурсами для утверждения территориального контроля над провинциями страны, а ее влияние ограничивается труднодоступными районами. Также у ИГ-ВХ отсутствует широкая поддержка среди афганцев.

Здесь важно иметь в виду, что сама идеология ИГ, в отличие от традиционных для страны религиозных воззрений и практик, которые разделяют и талибы, была привнесена в Афганистан извне. В 2014–2015 гг. эмиссары ИГ смогли договориться с некоторыми лидерами пакистанской террористической группировки «Тэхрик э-Талибан» (созвучная по своему названию организация не имеет связей с афганскими талибами), которые уже были подвержены влиянию арабских салафитских проповедников, подтолкнув их к выходу из этой организации и переходу под эгиду ИГ. Однако их деятельность в Пакистане успеха не имела, поэтому они перенесли усилия на афганскую территорию. Тем не менее и там они оказались между «молотом» и «наковальней» — боевые действия против них вели как международные силы и правительственные войска, так и Талибан. Последний сыграл существенную роль в подавлении ИГ в Афганистане. Сперва талибы практически уничтожили присягнувшее ИГ «Исламское движение Узбекистана» [4] в 2015 г., а затем разгромили и основные силы ИГ-ВХ во время битвы при Дарзабе в июле 2018 г.

Тем не менее ИГ-ВХ в Афганистане может рассчитывать на две группы населения, которые могут пополнить его ряды, и если это пополнение произойдет, то талибам будет гораздо сложнее противодействовать «Исламскому государству».

В частности, опасения вызывает возможность присоединения к ИГ бывших военнослужащих бывшей афганской армии, подконтрольной администрации Ашрафа Гани. Поводом для этого могут послужить продолжающиеся репрессии талибов против бывших офицеров вооруженных сил. Подобный опыт использования протестных настроений, желания мести и реванша для привлечения высококвалифицированных военных кадров у «Исламского государства» уже имеется. Например, в Ираке многие офицеры армии Саддама Хуссейна присоединились к ИГ. Также в Ливии бывшие военнослужащие вооруженных сил Каддафи сочли возможным встать в ряды террористов ИГ. Если этот же сценарий будет реализован и в Афганистане, то местный филиал ИГ-ВХ может значительно усилится.

Андрей Кортунов:
Решение проблемы Афганистана: необходимые условия и международные последствия

Другим элементом поддержки ИГ в Афганистане выступают афганские салафиты, которые также подверглись репрессиям со стороны талибов. В частности, им инкриминируются чуть ли не поголовные симпатии «Исламскому государству», что вряд ли может соответствовать действительности. Но этот аспект может, наоборот, подтолкнуть многих салафитов присоединиться к ИГ из-за угрозы преследований. Следует иметь в виду, что многие группы афганских салафитов имеют вооруженные формирования, часть из которых поддерживала талибов, а иные действовали самостоятельно, прежде всего в регионах Кунар и Нуристан, где в 1990-е гг. недолгое время существовало даже салафитское квазигосударственное образование.

Продовольственный кризис и проблема наркотиков

Серьезной угрозой стабильности в стране становится экономический и продовольственный кризис. Прежний афганский режим существовал во многом за счет внешней поддержки и помощи со стороны своих союзников из международной коалиции. Теперь же ДТ приходится иметь дело с фактически парализованной экономикой и, по сути, переход к натуральному хозяйству и самообеспечению пока остается единственной альтернативой, если в страну не начнут идти финансовые вливания и инвестиции со стороны других государств и международных структур.

Нехватка продовольствия и средств первой необходимости может привести к возникновению в стране широких протестных акций, которые способны стать триггером для нового этапа эскалации. Это же станет толчком к усилению межэтнических противоречий, так как наиболее плодородные районы находятся в северных районах страны, где проживают национальные меньшинства, прежде всего таджики, чьи ресурсы будут изыматься прежде всего для поддержания функционирования самого государственного аппарата талибов, состоящего в первую очередь из пуштунов.

Талибан вынужден расходовать значительные средства на безопасность и оборону. ДТ необходимо не только сохранять лояльность своих бойцов и полевых командиров, поддерживая их приемлемый уровень жизни, но и увеличивать количество своих вооруженных сил и подразделений полиции. В момент захвата власти численность сил Талибана была в пределах 60–80 тыс. человек. Этого явно недостаточно для того, чтобы взять под полный контроль все провинции страны и обеспечить там надлежащий уровень безопасности путем развертывания полицейских сил. Эти расходы ограничивают и так скудные финансовые ресурсы Афганистана и их использование для продовольственных закупок и социальных программ.

Для талибов дилеммой остается вопрос производства и реализации опиатов и иных наркотиков в стране. Пока, вероятно, ДТ занял выжидательную позицию. С одной стороны, в рамках заявленного курса на противодействие наркоторговле идет перекрытие путей транзита наркотиков в соседние государства, хотя какие-либо подтвержденные известия о массовом уничтожении посевов опиумного мака также отсутствуют. Однако и ограниченные меры талибов уже дали результаты, спровоцировав рост цен на опиаты. Но, скорее всего, Талибан полностью не закроет это «окно возможностей» и в случае, если движению не удастся привлечь внешнюю помощь для преодоления продовольственного и экономического кризиса, то лишать население последних источников дохода талибы вряд ли решатся.

Фракционность движения «Талибан» — еще один фактор дестабилизации

Пока не оправдались опасения, связанные с тем, что вскоре после прихода к власти различные фракции и группы талибов начнут борьбу за власть. Вероятно, подобные прогнозы отсылали к событиям 1990-х гг., когда после того, как пал режим Наджибуллы, группировки афганских моджахедов начали междоусобную войну. Однако следует иметь в виду, что хотя ДТ и не представляет из себя монолитной структуры и подвержено фракционности, тем не менее это все же одна организация, а не конгломерат полностью независимых между собой группировок, чьи лидеры лишь встречались для консультаций и общей координации действий, как это происходило у афганских моджахедов, которые были лишены единого командования как такового и тем более политического руководства и общей идеологии. Достаточно вспомнить, что сами моджахеды даже имели независимые друг от друга координационные центры: один находился в Пакистане («Пешаварская семерка»), другой — в Иране («Мешхедская восьмерка»). Естественно, талибы в гораздо большей степени консолидированы, их военнo-политические «советы» («шура») были встроены в достаточно четкую иерархию. Поэтому нынешняя ситуация кардинально отличается от событий начала 1990-х гг. и времен захвата афганскими моджахедами Кабула.

Петр Кортунов:
После победы Талибана мир вынужден пересмотреть свои взгляды на эффективность терроризма

Вместе с тем в более далекой перспективе фракционность талибов все же может привести к более серьезным разногласиям в движении и спровоцировать борьбу за власть в Афганистане. И если сейчас ДТ достаточно консолидировано, то по мере государственного строительства те или иные фракции талибов могут почувствовать себя обделенными и станут отстаивать собственные интересы, в том числе, возможно, и с оружием в руках.

В настоящий момент уже существуют некоторые разногласия между различными внутренними группировками в рядах талибов. Уже оформилось условно «военное» и «политическое» крыло ДТ. При этом внутри них действуют конкурирующие между собой фракции. Например, в военном крыле — две группировки во главе с Мохаммадом Якубом и Сираджуддином Хаккани. Первый возглавил Министерство обороны, а второй — Министерство внутренних дел. Назначение же Мохаммада Хасана Ахунда главой правительства талибов вместо руководителя политического крыла Абдуллы Гани Барадара стало своеобразным компромиссом между военным и политическим крыльями движения.

Другой «водораздел» в ДТ проходит между представителями пуштунских племен дуррани и гильзаи. Если к первому относились представители верховного совета Талибана — «Шура э-Пешавар», то ко второму — «хакканисты» из «Шуры э-Кветты» во главе с С. Хаккани.

Можно также говорить и о фракционности в более широком смысле, где на одной стороне находится более консолидированная «сеть Хаккани», тесно связанная с пакистанской разведкой, а на другой — «южане» во главе с А. Барадаром.

Однако именно «хакканисты» могут считаться реформаторским крылом в движении талибов. Безусловно, именно эта группировка была наиболее тесно связана с «Аль-Каидой» [5] , однако в плане имплементации положений шариата «хакканисты» выступают с более умеренных позиций, чем «южане».

В данном контексте необходимо обратить внимание на вопросы соблюдения прав человека в Афганистане и, прежде всего, женского образования, к которому привлечено наиболее пристальное внимание мировой общественности. И здесь есть определенные подвижки. Хотя вначале все школы для девочек были закрыты, затем довольно быстро открылись начальные школы. После чего начали работу и средние школы для девочек в Герате, Бамиане и в Гильменде. Поэтому, скорее всего, от талибов можно ожидать восстановления и высшего образования для женщин в стране. Это может позволить руководству Талибана убрать часть барьеров для привлечения международной экономической помощи для страны.

В целом же наиболее существенной угрозой для Афганистана пока представляется именно продовольственный и экономический кризис. В зависимости от того, как страна переживет эту зиму и сможет избежать голода, будет зависеть и устойчивость режима талибов в дальнейшем.

1. Движение «Талибан» — запрещенная в РФ организация.

2. «Вилаят Хорасан» — запрещенная в РФ организация.

3. ИГ — запрещенная на территории РФ организация.

4. «Исламское движение Узбекистана» — запрещенная на территории РФ организация.

5. «Аль-Каида» — запрещенная на территории РФ организация.