Социальные сети и большие данные — золотой теленок XXI века

Роль социальных медиа в формировании политического и общественного диалога в стране — далеко не новая тема для изучения. Однако 2016 г. и начало 2017 г. показали, что никогда еще политики не использовали социальные медиа (да и классические медиа) в таком объеме в качестве политического инструмента для формирования и размывания общественного мнения. Политическая кампания предвыборного периода в США, киберсхватка между Москвой и Вашингтоном, «альтернативные факты» — эти и другие громкие события 2016 г. продемонстрировали, что достоверность информации и социальные медиа не обязательно связанные явления. Иногда наоборот. Сейчас человечество живет в эпоху «постправды».

Роль социальных медиа в формировании политического и общественного диалога в стране — далеко не новая тема для изучения. Однако 2016 г. и начало 2017 г. показали, что никогда еще политики не использовали социальные медиа (да и классические медиа) в таком объеме в качестве политического инструмента для формирования и размывания общественного мнения. Политическая кампания предвыборного периода в США, киберсхватка между Москвой и Вашингтоном, «альтернативные факты» — эти и другие громкие события 2016 г. продемонстрировали, что достоверность информации и социальные медиа не обязательно связанные явления. Иногда наоборот. Сейчас человечество живет в эпоху «постправды».

Почему мы говорим про это именно сейчас?

Reuters
Мария Гурова:
Правдивая ложь наших экранов

Широкое и свободное использование социальных медиа характерно для стран с демократическим режимом — это понятно и очевидно [1]. И пока самое широкое политическое измерение они получили именно в западных странах. Еще в 2008 г. Барак Обама победил на выборах не в последнюю очередь благодаря активному использованию онлайн-технологий и социальных медиа. В течение двух президентских сроков он даже снискал себе прозвище «Первый президент социальных медиа». И действительно, на протяжении восьми лет Барак Обама несколько раз обращался к гражданам США в социальной сети Facebook, многократно пользовался Snapchat, отвечал на вопросы граждан с помощью видеотрансляций в YouTube, а аккаунты @POTUS и @FLOTUS в Twitter впервые стали популярными среди широких масс не только в США. Справедливо будет заметить, что здесь не последнюю роль сыграло временное совпадение — до этого эти онлайн-сервисы и приложения просто не существовали. Однако далеко не каждый глава государства может похвастаться такими достижениями сейчас, когда эти социальные сети и сервисы вошли в основной набор инструментов цифровой дипломатии. Успех в президентской гонке США 2016 г. во многом был обусловлен умелым и таргетированным использованием социальных медиа — стоит только пролистать несколько страниц Twitter-аккаунта новоиспеченного американского президента Дональда Трампа, проводившего агрессивную кампанию по подрыву имиджа своих соперников.

Сейчас аккаунты в социальных сетях есть у подавляющего большинства глав правительств и первых лиц. Некоторые даже размещают посты в них самостоятельно, без помощи ассистентов. И проверить надежность и качество информации становится все более трудоемкой и громоздкой задачей. Общество живет в эпоху «постправды», когда даже самым, казалось бы, надежным источникам информации, включая крупнейшие и респектабельные СМИ, читатель/слушатель не может полностью довериться. Отсутствие фактологической основы, желание сыграть на эмоциях общества в ущерб объективному и хладнокровному анализу — основные показатели общества «постправды». И социальные медиа, чье существование основано на количестве лайков и просмотров (а, как известно, не всякий материал, получивший большее количество лайков и реакции со стороны читателей, можно считать достоверной информацией), создают эффект мультипликатора в такой ситуации. Пример — доклад Управления директора национальной разведки США, обличающий участие России в хакерских атаках с целью оказания влияния на президентские выборы в США. И даже если Кремль санкционировал проведение операции подобного рода, доказательств широкой публике в докладе предоставлено не было. Что стало с расследованием дальше, четко не понятно, есть некоторые домыслы, но отголоски медийного шума слышны до сих пор.

REUTERS/Brendan McDermid
Жюльен Носетти:
Война за интернет-данные началась

Эпоха социальных медиа дала возможность даже самым ограниченным и популистским голосам обрести своего слушателя без необходимости проводить широкие массовые кампании и созывать митинги. И в гигантской аудитории социальных сетей разные пользователи с самыми различными политическими и социальными мировоззрениями находят многочисленных сторонников и единомышленников, что зачастую не только не подталкивает их к изменению своих взглядов или переосмыслению позиции, но и побуждает к еще большей активности в распространении своих идей в Интернете. Никогда свобода самовыражения не была настолько безгранична. И опасна.

Технологический прогресс расторгнет социальный контракт?

Прогресс не стоит на месте, и уже во время Всемирного экономического форума, состоявшегося в январе 2017 г. в швейцарском Давосе, самой обсуждаемой темой вечера стал не вопрос больших данных и их использования, а широкого применения искусственного интеллекта. Однако не стоит уходить совсем далеко от проблемы/привилегии использования больших данных, которые стали доступны практически любому интернет-пользователю.

Когда Интернет и социальные сервисы только начали широко проникать в политические и общественные механизмы, многие исследователи и ученые говорили о том, что это будет новая страница в распространении демократических режимов в мире. С развитием компьютерных технологий, распространением широкополосного и мобильного Интернета в мире данный тренд приобрел несколько другое измерение — сейчас не стоит вопрос о том, кто и как использует социальные медиа, а скорее кто и как управляет данными, полученными через эти платформы для достижения своих целей. Сегодня Интернетом в мире пользуется порядка 40% мирового населения, к 2020 г. эта цифра легко может вырасти и покрыть половину всех жителей планеты.

Среди них около 2 млрд пользователей социальных сетей, а к 2020 г. эта аудитория легко увеличится до 3 млрд. Большинство пользователей Интернета и социальных медиа составляет население западного полушария планеты [2] (в силу различных вопросов — инфраструктуры, распространения Интернета, возможности получения доступа к онлайн ресурсам и проч.). Но все больше и больше правительств принимают различные директивы и национальные планы по развитию интернет-инфраструктуры, что неминуемо повлечет за собой увеличение количества пользователей социальных медиа. Охват и глубина проникновения онлайн-платформ для общения и обмена информацией впечатляет. Оборотная сторона данного процесса — все больше правительств прибегают к временному отключению национального Интернета или ограничению доступа к нему с целью достижения различных политических целей (в том числе пытаясь контролировать использование социальных сетей населением). Недавние исследования показали, что такие действия ведут к значительным экономическим потерям в рамках национальных экономик.

Стоит отметить, что социальные медиа вероятно взяли верх над традиционными СМИ, даже хорошо представленными в онлайне. Ряд экспертов сходится во мнении, что Рубикон был пройден во время президентской гонки 2016 г. в США. Безусловно, здесь сложно оспаривать данный тезис — это была самая широко освещенная онлайн-кампания в современной истории. Однако не стоит забывать про события «арабской весны», когда Twitter и Facebook стали инструментами борьбы за свободу и демократию. Несмотря на то, что использование данных платформ непосредственно к демократии в западном ее понимании и не привело, мировая общественность была впечатлена массовым и эффективным использованием социальных сетей. Другим таргетированным и пугающим примером использования социальных сетей стала массовая кампания «Исламского государства» по привлечению молодых специалистов и солдатов в свои ряды. Успешные действия коалиции, борющейся с экстремистами в Сирии и других странах Ближнего Востока, несколько умерили пыл рекрутеров, но компьютер не пистолет, для его покупки не нужна лицензия или связи с контрабандистами. В будущем велика вероятность повторения очередной экстремистской группировкой масштабной программы вербовки террористов среди молодежи, что ставит международную общественность перед серьезным вызовом.

AP Photo/Wong Maye-E
Мария Гурова:
И у стен есть глаза — мир, где государство
следит за гражданами

Политики и политтехнологи давно поняли, какой инструмент у них в руках. Социальные сети помогают генерировать огромные объемы данных, которые, в свою очередь, могут быть расшифрованы и проанализированы для таргетированного определения предпочтений и потребностей широких масс, даже тех, кто не знает, что хочет. Количество информации, напрямую или косвенно связанной с политическими процессами, в социальных сетях зашкаливает. В ходе президентской кампании в США в 2016 г. было проведено социологическое исследование, показавшее, что пользователи социальных аккаунтов «чувствуют усталость» от чрезмерного насыщения ленты политическими новостями и контентом, что ставит администрации социальных сетей и сервисов перед необходимостью более активного участия в формировании и модерировании ленты пользователя. В частности, уже под конец президентской гонки в США владельца крупнейшей соцсети Facebook Марка Цукерберга обвинили в намеренном формировании ленты пользователей с целью оказать на них влияние в ходе выборов. Впоследствии М. Цукерберг, после резкого отрицания обвинений, выступил с заявлением, что компания занимается усовершенствованием механизмов формирования ленты новостей в соцсети, что можно рассматривать как частичное признание вины.

Проблема доступа к большим данным — вопрос, который может определить будущее демократии и социального контракта между государством и обществом. Сегодня наибольшим массивом больших данных располагают крупнейшие (американские) компании, в управлении которых находятся популярные во всем мире социальные сети. Доступ к ним хотят получить многие правительства, в первую очередь американское. Именно по этой причине 2016 г. стал результативным на законодательные инициативы (в большинстве случаев ставшие полноценными законодательными актами), разрешающие правоохранительным структурам иметь доступ к персональным данным по требованию, а иногда и без него. Даже такая старинная демократия, как Соединенное Королевство, приняла «Хартию ищейки» — закон, обязующий интернет-провайдеров хранить данные и предоставлять к ним доступ для госструктур. Многие страны стремятся отгородиться от американской монополии на хранение данных, таким образом, балканизируя Интернет.

Спор между Кремниевой долиной и Вашингтоном идет без существенных подвижек уже не первый год, с перетягиванием каната то в одну, то в другую сторону. Пример США показателен во многом — это одна из самых инновационных стран, занимающая лидирующие позиции в развитии новых онлайн-технологий и запуске стартапов, а также обладающая передовым опытом в вопросах организации взаимодействия частного и государственного секторов. По лекалам, созданным в США, будут выстраиваться процессы регулирования Интернетом в остальных странах. Таким образом, доступ к большим данным и возможность манипулировать персональными лентами в социальных сетях станут одними из определяющих политический успех факторов, если верить нашумевшему в конце 2016 г. расследованию швейцарского журнала Das Magazin.

***

Социальные медиа и большие данные изменяют сложившуюся модель отношений между гражданами и государством, в разных странах по-разному. В ближайшие годы главным вопросом политического истеблишмента в странах Запада — в чуть более отдаленной перспективе и в развивающихся странах — станет не то, как политики используют социальные медиа, а могут ли они добывать и управлять большими данными, которые и будут определять успех их компании. Для создания революционного потенциала социальные сети, скорее всего, не будут таким же легкодоступным оружием, как это было на арабском Востоке в 2011–2013 гг., потому что власти этих стран достаточно быстро усвоили урок и принялись следить за интернет-ресурсами. Развитие цифровых технологий, создание искусственного интеллекта, «умных» городов — все эти факторы кардинально изменят устои общества, а также сделают граждан более вовлеченными в политические процессы своих стран на всех уровнях управления.

REUTERS/Amir Cohen
Мария Гурова:
“The Hacked World Order” – How Messed Up
are We?

С точки зрения политики, как показала американская предвыборная кампания, социальные медиа существенно изменили информационный ландшафт — в США значительная часть электората, особенно в возрасте до 35 лет, получала информацию о выборах из социальных сетей. Это серьезный тренд, который будет набирать обороты в ближайшие пару лет, особенно в странах, которые будут проходить через выборный процесс. Например, для России вопрос политизации Рунета может встать достаточно остро, а то и стать радикализирующим фактором. Вопросы доступа и наличия инфраструктуры, удаленность многих регионов, ориентированность российской политики на электорат старше 40 лет и пенсионеров все еще в значительной степени определяют относительную политическую нейтральность и многоликость российского сегмента Всемирной сети. Однако для других стран, особенно западных, социальные медиа будут играть ключевую роль. Доступ к большим данным станет призом, за который разгорится жаркая схватка.

1. Это не означает, что в странах с авторитарными режимами нет доступа к социальным сетям, однако их использование зачастую требует особого разрешения или же оно ведет к значительным социальным изменениям — пример «арабской весны».

2. В 2016 г. количество пользователей социальных медиа достигло 2,34 млрд. Регион Северной Америки занимает первое место по уровню проникновения социальных медиа среди населения — 59% жителей имеют профайлы в соцсетях. Затем идет Южная Америка (50%), на третьем месте — Западная Европа (48%).