О визите В. Путина в Китай — без завышенных ожиданий с конкретными результатами

Прошедший визит российского президента в Китай — одна из самых результативных российско-китайских встреч на высшем уровне с точки зрения практического наполнения. Визит ознаменовался также необычно высоким уровнем слабо завуалированной антиамериканской риторики в заявлениях сторон и принятием важного совместного политического заявления, способного повлиять на диалог Москвы и Пекина с США по стратегическим вопросам.

Прошедший визит российского президента в Китай — одна из самых результативных российско-китайских встреч на высшем уровне с точки зрения практического наполнения. Визит ознаменовался также необычно высоким уровнем слабо завуалированной антиамериканской риторики в заявлениях сторон и принятием важного совместного политического заявления, способного повлиять на диалог Москвы и Пекина с США по стратегическим вопросам.

Кроме того, в тексте совместного российско-китайского заявления по итогам визита В. Путина содержится указание на намерение сторон работать над совершенно новой интеграционной инициативой — Евразийским всеобъемлющим партнерством, которое будет включать в себя помимо стран ЕАЭС и Китая государства АСЕАН. Данная инициатива пока носит весьма расплывчатый характер, но в случае прогресса в ее реализации последствия могут быть огромными.

Совместное российско-китайское заявление об укреплении глобальной стратегической стабильности начинается с указания на «опасную тенденцию», связанную со стремлением «отдельных государств и военно-политических союзов добиться определяющего военного и военно-политического превосходства» с целью использовать силу и угрозу применения силы для продвижения своих интересов. Далее декларация обвиняет «некоторые страны и союзы» в уходе от диалога по вопросу сокращений тех видов оружия, которые «рассматриваются ими как средства обеспечения военного превосходства».

Россия и Китай прямо указывают, что озабочены развертыванием элементов американской системы ПРО в Восточной Европе и Северо-Восточной Азии «под надуманными предлогами». Далее две страны излагают собственное новое понимание стратегической стабильности, которое, видимо, будет служить базой для последующих переговоров с США по стратегическим вопросам. Россия и Китай отказываются рассматривать стратегическую стабильность как сугубо военную категорию из сферы ядерных вооружений.

В рамках визита Владимира Путина в
Китай РСМД и КАОН подписали Меморандум
о сотрудничестве

Теперь составляющими стратегической стабильности становятся также невмешательство во внутренние дела и отказ от принудительных мер вне рамок устава ООН в политической сфере; обеспечение баланса всего комплекса вооружений на минимально необходимом уровне и отказ от расширения потенциально угрожающих другим странам военных союзов.

Данная декларация имеет ключевое значение для дальнейшей мировой политики. Она означает, что теперь Россия и Китай выработали скоординированную позицию в ответ на любые высказанные и возможные в будущем американские инициативы в области ядерных вооружений. Обе страны, очевидно, рассматривают ядерное оружие в качестве одной из основ своей безопасности и намерены парировать любые американские антиядерные инициативы встречными требованиями обсуждать ядерную проблематику в комплексе, учитывая обычные вооружения и невоенные аспекты безопасности.

Аналогичным образом единая позиция утверждена на высшем уровне и для еще одной важнейшей темы мировой повестки дня — информационной безопасности. Стороны не только подтвердили и конкретизировали точки зрения по данному вопросу, но и договорились о создании постоянного механизма консультаций в данной сфере. С российской стороны ее будет возглавлять помощник президента России по информационным технологиям, с китайской — глава Канцелярии Руководящей группы ЦК КПК по информатизации и сетевой безопасности.

REUTERS/Shamil Zhumatov
Елена Кузьмина:
Возможные перспективы по соглашению
о сотрудничестве между Китаем и
Евразийским экономическим союзом

В экономической сфере финализирован ряд важных соглашений, готовившихся на протяжении длительного времени. Прежде всего, это известное соглашение о финансировании китайской стороной проекта «Ямал-СПГ» в объеме 12 млрд долларов. Важное значение имеет соглашение о создании российско-китайского совместного предприятия по разработке широкофюзеляжного самолета. Оно дает российской стороне определенную уверенность в сохранении устойчивой доли участия в этом крайне важном и масштабном китайском проекте, что, в свою очередь, может иметь решающее значение для российского гражданского авиастроения. После многолетних переговоров перешел в стадию практического осуществления российско-китайский проект совместного тяжелого вертолета. Проект имеет давнюю историю (первые переговоры начались еще после Сычуаньского землетрясения 2008 г., где российские Ми-26 сыграли важную роль в спасательной операции). Долгое время казалось, что его так и не удастся довести до практической стадии из-за разногласий сторон, однако теперь есть основания верить в его реализацию. Важное значение для космической отрасли имеет соглашение о сотрудничестве в производстве жидкостных ракетных двигателей для ракет-носителей и поставках китайской электронной компонентной базы.

Достигнут существенный прогресс в подготовке крупных будущих совместных проектов. Можно отметить меморандум о взаимопонимании «Газпрома» и CNPC в вопросах участия российской компании в хранении газа и электрогенерации на китайской территории, что, видимо, позволит продвинуться вперед и в заключении соглашения о поставках газа по западному маршруту. В финальную стадию вступила подготовка соглашения «Роснефти» с Sinopec о создании нефтехимического комплекса на Дальнем Востоке. «Роснефть» заключила с китайской компанией Beijing Gas соглашение об основных принципах приобретения китайцами 20% акций предприятия «Верхнечонскнефтегаз». Наконец, есть продвижение в важных вопросах локализации производства и финансирования будущего огромного проекта высокоскоростной магистрали «Москва–Казань».

РСМД / Анна Амелина
Россия и Китай — индивидуальные импульсы
развития. Комментарии Александра Габуева
и Ярослава Лисоволика

Таким образом, итоги визита дают основания говорить о существенном движении вперед в развитии сотрудничества. По многим направлениям, учитывая реальное состояние бюрократических аппаратов двух стран и существовавшую на начало украинского кризиса практику ведения дел, было бы трудно ожидать существенно лучших результатов.

Проблемой для отношений остается весьма низкое качество «управления ожиданиями» как правительств двух стран, так и широкой общественности в отношении двусторонних отношений.

Эта проблема носит особенно катастрофический характер в России на фоне хорошо известной особенности российской государственной пропаганды, устраивающей шумиху вокруг политических планов сразу после того, как они начинают приобретать хотя бы смутные очертания. Формирование преувеличенных, заведомо нереалистичных ожиданий в расчете на получение сиюминутного политического выигрыша неизбежно ведет к разочарованию в проекте и к его дискредитации. Таким образом, в России за последние годы была загублена репутация бесчисленного множества важных реформ, экономических и технологических программ, которые, строго говоря, с фактической точки зрения, могли бы рассматриваться как полный или частичный успех.

В России резкая активизация пропаганды «поворота на Восток» в 2014 г. привела к формированию у значительной части общества нелепых надежд в отношении прогресса двусторонних отношений. Как и следовало ожидать, они сменились столь же нелепым «разочарованием» в 2015 г. с распространением абсурдных слухов о «фактическом присоединении Китая к санкциям» и отсутствии всякого прогресса в российско-китайском сотрудничестве.

Сергей Лузянин, Чжао Хуашэн:
Российско-китайский диалог: модель 2016

Реальность, однако, более прозаична. В силу объективных причин, таких как география и структура экономики, российско-китайское экономическое сотрудничество определяется реализацией ограниченного числа очень крупных проектов в сфере энергетики, инфраструктуры и промышленности. Каждый из этих проектов требует ведения многолетних переговоров и согласований. Ускорение данного процесса возможно лишь ценой ухудшения качества соглашения для той страны, которая выступает инициатором ускорения (т.е. для России). Учитывая крайне долгосрочный характер обсуждаемых сделок и не слишком кризисное состояние нынешней российской экономики, это было бы неразумно.

Китай, разумеется, не только не «присоединялся к санкциям», но и в острый период российского экономического кризиса, по доступным данным, предлагал России помощь. Эта помощь была отклонена — очевидно, в силу того же нежелания Москвы ослаблять свою переговорную позицию.

Что касается отношений в области бизнеса, то как российские, так и китайские компании в своей международной деятельности почти целиком зависят от контролируемой США финансовой и информационной инфраструктуры. Разумеется, введение санкций против России не стало стимулирующим фактором. Проблемы с привлечением китайских инвестиций были закономерны. Налицо необходимость разработки нормативной базы и создания необходимых финансовых институтов для обслуживания двусторонней торговли с учетом опыта экономических контактов между Китаем и Ираном (до обвала цен на нефть товарооборот превышал 50 млрд долл.). Торговые механизмы между Китаем и Ираном специальным образом настроены на функционирование в условиях экономической войны с Западом.