Холодная дипломатия Северной Европы и Китая

В последнее время общий фон отношений Китая и Северной Европы существенно ухудшился по сравнению с 2016–2018 гг. Если в 2017 г. КНР едва ли упоминалась в докладах служб безопасности стран Северной Европы и в феврале 2016 г. Совет министров северных стран даже озвучил предложение о развитии сотрудничества с Китаем на уровне всего субрегиона Северной Европы, то сегодня Китай повсеместно рассматривается ими как угроза национальной безопасности и речи об общем субрегиональном механизме сотрудничества не идёт. Более того, северные страны в разной степени готовы подключаться к курсу на сдерживание и ограничение контактов с Китаем. Дания и Швеция, к примеру, больше склонны следовать курсу на ограничение контактов с Китаем, чем их коллеги в Исландии, Норвегии и Финляндии.

Стоит отметить, что Норвегия сегодня проявляет наименьший градус критики в отношении ситуации с правами человека в Китае среди всех североевропейских стран. Она готова идти на критику Китая лишь в рамках ООН и общих заявлений нескольких государств. Отсутствие у Норвегии членства ЕС, по мнению директора института Фритьофа Нансена Ивара Ноймана, делают её особенно уязвимой для экономического давления Китая, что продемонстрировал период 2010-2016 гг.

Дания в вопросе выстраивания отношений с Китаем занимает, скорее, промежуточное положение между Норвегией и Швецией, также не проявляя особого энтузиазма к громкой критике нарушения прав человека в Китае, но при этом всё осторожней относясь к экономическому и научному сотрудничеству с Китаем. При этом, несмотря на сохраняющуюся заинтересованность крупных датских компаний в связях с Китаем, датский бизнес в Китае начинает уделять всё больше внимания поиску дополнительных партнёров в Южной и Юго-Восточной Азии. Беспокойство датчан вызывает и растущая непредсказуемость китайской регуляторной среды, в том числе изменения в китайском законодательстве относительно защиты личных данных.

Швеция пока остаётся страной, которая проявляет наибольшую активность в критике ситуации с правами человека в Китае, что приводит и к ответной реакции с китайской стороны. Стокгольм первым среди европейских столиц признал уйгуров в Китае угнетаемой этнической группой, представителям которой автоматически предоставляется статус беженца при обращении в миграционные органы Швеции. В настоящий момент новое правоцентристкое правительство уже успело риторически обозначить свою критичную позицию по отношению к Китаю, но конкретные шаги по ужесточению отношений с Пекином ещё предстоит принять. В ближайшем будущем можно ожидать роста дальнейшей напряженности в отношении Швеции и Китая по вопросам прав человека, ведь в этом аспекте Швеция проявляет гораздо меньше сдержанности по сравнению с северными соседями.

В последнее время общий фон отношений Китая и Северной Европы существенно ухудшился по сравнению с 2016–2018 гг. Если в 2017 г. КНР едва ли упоминалась в докладах служб безопасности стран Северной Европы и в феврале 2016 г. Совет министров северных стран даже озвучил предложение о развитии сотрудничества с Китаем на уровне всего субрегиона Северной Европы, (похожую идею высказал и посол КНР в Швеции в ноябре 2016 г., предложив учредить формат «5+1» по аналогии с моделью взаимодействия Китая и стран Центрально-Восточной Европы), то сегодня Китай повсеместно рассматривается ими как угроза национальной безопасности и речи об общем субрегиональном механизме сотрудничества не идёт. Более того, северные страны в разной степени готовы подключаться к курсу на сдерживание и ограничение контактов с Китаем. Дания и Швеция, к примеру, больше склонны следовать курсу на ограничение контактов с Китаем, чем их коллеги в Норвегии и Финляндии.

Эта тенденция наглядно проявилась во время прошедших Зимних Олимпийских игр — 2022. Министр иностранных дел Дании Йеппе Кофод в условиях нараставшего давления со стороны оппозиции в интервью Danmarks Radio 14 января 2022 г. заявил, что датское правительство не будет присутствовать на Зимних Олимпийских играх в Пекине в феврале 2022 г. При этом на сайте Министерства иностранных дел Дании не было официального сообщения об этом решении, а сам министр предпочёл не использовать слово «бойкот» и не указал на нарушение прав человека как на главную причину действий Дании. Создалось впечатление, что действующее правительство пошло на этот шаг только под давлением оппозиции и не собиралось афишировать его как присоединение к «дипломатическому бойкоту», особенно учитывая визит Й. Кофода в Китай 26 ноября 2021 г. в рамках дипломатического тура по странам Азии, ставший первым официальным визитом представителя Дании в КНР за последние три года. Официальные представители Швеции, по словам министра спорта Андерса Югемана, также заявили, что не собираются принимать участие в мероприятиях Зимних Олимпийских игр в Пекине, но не по политическим причинам, а из-за сохранявшейся угрозы пандемии коронавируса.

Европейский союз и Китайская Народная Республика: (не) стратегическое партнерство? Рабочая тетрадь № 65 / 2022

Норвегия в отличие от северных соседей посчитала, что для неё «дипломатический бойкот неактуален» и что, по меньшей мере, два норвежских министра, в том числе министр по вопросам культуры и равенства Анетте Треттебергстуен, будут присутствовать на Олимпийских и Паралимпийских играх в феврале и марте 2022 г. Только Левая партия и Партия зелёных призвали правительство бойкотировать грядущие Олимпийские игры.

Финляндия последовала норвежскому примеру, отказавшись от попытки дипломатического бойкота, а Исландия изначально не была намерена поддерживать этот шаг, и на онлайн-встрече министров иностранных дел двух стран по случаю 50-летия установления дипломатических отношений выразила уверенность, что китайская сторона успешно организует проведение такого масштабного спортивного события.

На первый взгляд отсутствие единой позиции по китайскому вопросу в таком культурно и политически гомогенном субрегионе как Северная Европа может выглядеть парадоксальным. Тем не менее нынешнее состояние отношений северных стран с КНР определяется, с одной стороны, конкретным накопленным опытом взаимодействия каждой из стран с Китаем, а с другой — позициями отдельных крупных компаний и отраслей экономики в отношении важности сохранения контактов с Китаем.

Норвежский прагматизм?

Норвегия и Исландия продолжают интенсивный двусторонний диалог с Китаем, который не всегда развивается в русле общих установок ЕС и НАТО. Ярким примером выступают продолжающиеся переговоры Норвегии и Китая по созданию ЗСТ. Одной из двух норвежских партий, которые выступают за прекращение переговоров о создании ЗСТ между Норвегией и Китаем является Левая партия. Ее представители считают, что страна должна прервать эти переговоры по аналогии с тем, как на фоне протестов в октябре 2022 г. Норвегия прервала переговоры с Ираном о заключении договора об избежании двойного налогообложения. Другой партией Стортинга (парламента Норвегии), которая недвусмысленно призывает прекратить переговоры о заключении соглашения о ЗСТ и денонсировать договор о нормализации отношений с Китаем, является Партия зелёных в лице спикера по вопросам внешней политики Расмуса Хансона. «Зелёные» критикуют одностороннее экономическое сближение Норвегии и Китая, в частности — возобновлённые в августе 2017 г. переговоры о зоне свободной торговли, которые начались 18 сентября 2008 г. и продлились до 2010 г., когда Нобелевская премия мира была присуждена китайскому общественному деятелю Лю Сяобо.

После этого политические контакты между двумя странами были заморожены, а Норвегия периодически сталкивалась с трудностями экспорта товаров на китайский рынок вплоть до декабря 2016 г., когда было подписано соглашение о нормализации отношений. Экономическое давление Китая затронуло главным образом рыболовную отрасль Норвегии, общее падение норвежского экспорта в Китай в 2011-2013 гг. составило всего 0,3%, но к 2015 г. торговля Китая и Норвегии выросла по сравнению с 2010 г. В отличие от ЕС, который ещё находится в болезненной стадии согласования инвестиционного соглашения с Китаем, которое оказалось практически «замороженным» после введения персональных санкций в отношении членов Европейского парламента, Норвегия и Китай заключили подобное соглашение ещё в 1984 г. После нормализации отношений в 2016 г. крупным событием норвежско-китайских контактов стал визит королевской четы Норвегии в Китай вместе с крупной делегацией представителей норвежского бизнеса в октябре 2018 г. Это событие стало первым после 1997 г. визитом главы норвежского государства в КНР.

Несмотря на то, что в 2021 г. переговоры по заключению ЗСТ между Китаем и Норвегией достигли прогресса, в 2022 г., по заявлениям премьер-министра Йонаса Стёре, переговорный процесс не отличался «большой активностью». При этом в апреле 2022 г. министр рыболовства выражал уверенность, что с китайской стороной возможно продолжить развивать долгосрочные процессы, учитывая, что норвежские власти уже использовали много ресурсов на этом направлении. В 2020 г. Китай стал для Норвегии крупнейшей страной по объёму импорта, не считая европейских стран. В 2021 г. на Китай пришлось 13% всего норвежского импорта (на США — 6%), особенно сильно вырос импорт электрокаров из Китая в Норвегию — с 8 750 в 2020 г. до 27 050 единиц в 2021 г. Китай как направление норвежского экспорта за пределы Европы занимает 5%, находясь на втором месте после США (7%). Примечательно, что на фоне продолжающегося торгового противостояния Китая и Литвы Норвегия в мае 2022 г. начала зондировать почву для наращивания экспорта свинины и молочной продукции в Китай.

В общем экспорте норвежской рыбной продукции на Китай в 2021 г. пришлось около 4%, 2021 г. при этом стал рекордным как по объёму экспорта лосося в Китай (29 тыс. т), так и по стоимости (1,9 млрд норвежских крон), что сделало Китай 16-м по объёму экспортным рынком для норвежских производителей лосося. В то же время болезненным остаётся вопрос об ответственности рыбных компаний Норвегии за контрабанду лосося в Китай из Вьетнама и Таиланда, по этой статье в Китае в январе 2022 г. были осуждены 17 человек. Основная часть контрабанды, по всей видимости, была организована в период 2011–2018 гг., когда действовали китайские ограничения в отношении норвежских морепродуктов. К примеру, в 2017 г. объемы экспорта норвежского лосося во Вьетнам были в девять раз больше, чем в 2009 г., а затем — после нормализации отношений и снятия китайских ограничений — упали с 29 751 т в 2017 г. до 8 410 т в 2018 г. и 7 991 т в 2019 г. Одновременно с этим экспорт норвежского лосося в Китай, напротив, вырос с 4 029 т в 2017 г. до 13 383 т в 2018 г. и 26 157 т в 2019 г.

Так или иначе, Норвегия отнюдь не готова подключиться к полноценной стратегии сдерживания Китая, предпочитая путь размеренного сотрудничества, что, с одной стороны, даёт ей больше свободы действий в условиях постепенно ужесточающейся позиции США, ЕС и Великобритании, а с другой — вызывает критику экспертного сообщества, которое считает, что Норвегия должна следовать общеевропейской линии в отношениях с КНР.

Стоит отметить, что в отличие от Финляндии, Дании и Швеции у Норвегии нет собственного торгового представительства на Тайване, оно было закрыто в 2002 г., норвежские интересы на Тайване представляют датчане. Кроме того, Дания в 2020 г. стала страной, которая заняла первое место по объёмам инвестиций на Тайване — в основном в развитие ветряной энергетики на острове, — в два раза обогнав Японию. В 2017 г. Тайвань также закрыл офис своего представительства в Осло, в то время как представительства Тайбея в трёх других упомянутых странах продолжают фунционировать. Болезненным остаётся решение норвежских властей регистрировать лиц из Тайваня как «китайских», которое привело к появлению движения «Моё имя, моё право» во главе со студентом из Тайваня Джозефом Ли, безуспешно пытавшегося оспорить норвежскую позицию в Верховном суде Норвегии в ноябре 2020 г. Норвегия, таким образом (в отличие от Дании и Швеции), в меньшей степени проявляет интерес к развитию торговых и иных отношений с Тайбэем, в то время как её соседи, напротив, пытаются совместить возможное продвижение своих товаров на китайский рынок с расширением тайваньских связей.

Кроме того, Норвегия, по мнению отдельных журналистов, в отличие от США и ЕС, не проводит черту между «принципом одного Китая» и «политикой одного Китая», фактически признавая Тайвань частью Китая и отрицая возможность его независимого существования. Здесь важно отметить, что формально Норвегия твёрдо придерживается «политики одного Китая», но, как заявил новостному порталу «NRK» посол КНР в Норвегии в августе 2022 г.: «Я обменялся мнениями с нашими друзьями и, разумеется, с правительством Норвегии. Я верю, что как правительство Норвегии, так и норвежский народ поддерживают нашу политику в отношении Тайваня: политику одного Китая (норв. Ett-Kina-politikken), а также то, что Тайвань — это часть Китая. Мы очень высоко ценим то, что Норвегия поддерживает территориальную целостность и суверенитет Китая». Но в этом случае, вероятно, не стоит рассматривать позицию Норвегии как однозначно прокитайскую. Осло лишь заявляет, что придерживается «политики одного Китая», твёрдо не обозначая свою позицию в отношении Тайбэя, хотя отношения Норвегии и Тайваня находятся на существенно более низком уровне, чем отношения соседних североевропейских стран с последних.

Юлия Мельникова:
Отношения ЕС и КНР и будущее многополярности. Что выберет Германия?

Дания: секьюритизация контактов с Китаем

С 2018 г. в Фолькетинге (парламент Дании) на смену прагматичному и компромиссному подходу пришла более открытая и жёсткая критика Китая, разделяемая в разной степени всеми партиями, представленными в парламенте. Показательными в этом отношении являются итоги работы второй Тибетской комиссии, представленные в марте 2022 г. Комиссия должна была проанализировать действия датских властей по отношению к демонстрациям и другим формам выражения мнения в связи с официальными китайскими визитами в Дании, начиная с 1995 г.

Поводом для учреждения первой Тибетской комиссии в ноябре 2015 г. стала конфискация тибетского флага и задержание нескольких демонстрантов сотрудниками полиции Копенгагена 15 июня 2012 г., во время визита председателя КНР Ху Цзиньтао в Данию. Если в докладе первой комиссии, представленном в декабре 2017 г., только критиковались действия двух руководителей полиции Копенгагена, то по итогам работы второй комиссии критике подверглись Министерство иностранных дел Дании и Служба безопасности и разведки Дании (PET), которые оказывали систематическое давление на полицию Копенгагена в связи с визитами официальных китайских лиц с целью исключить возможность антикитайских демонстраций в Дании. МИД Дании, по версии комиссии, сознательно шёл навстречу пожеланиям китайской стороны и оказывал соответствующее давление на PET и копенгагенскую полицию, а также ставил интересы китайских делегаций выше соблюдения конституции Дании и Европейской конвенции по правам человека. PET критикуется членами экспертной комиссии в том же ключе, причём сотрудники разведслужбы, как утверждается в итоговом докладе комиссии, чётко осознавали, что пожелания китайской стороны об избегании возможных столкновений с демонстрантами были продиктованы не соображениями безопасности, а репутационными рисками. Действия полиции в отношении демонстрантов в 2012 г. и 2013 г. а также в 2002 г. и 2004 г. во время визитов официальных лиц Китая рассматриваются комиссией как явно незаконные и нарушающие право на собрание и свободу слова.

В датском экспертном сообществе всё чаще говорят о том, что стране не стоит переоценивать роль Китая в своей внешней торговле, отдавая приоритет углублению внешнеэкономических связей с США и ЕС. Среди датских экспертов на этом направлении особенно выделяется Люк Пати, автор книги «How China Loses: The Pushback Against Chinese Global Ambition», опубликованной в марте 2021 г. Он настойчиво доказывает, что Европа может позволить себе противостоять экономическому давлению Китая. Несмотря на то, что Китай занимает только 4-е место в общем объёме торговли товарами и услугами (6,1% от общего объёма торговли), для таких датских предприятий как Mærsk, Vestas, Novo Nordisk (11% всего объёма продаж компании в 2021 г. пришлось на Китай) и др. китайское направление является пусть и не ключевым, но существенным. К примеру, Mærsk китайский рынок принёс 5,4% общего дохода, но учитывая суда, которые официально не зарегистрированы в Дании, реальная цифра может оказаться намного выше.

При этом среди эксперты часто высказывают идею о том, что Дания не должна из-за экономических интересов отдельных компаний снижать градус критики Китая и переоценивать значимость связей с КНР для национальной экономики. В данном случае особенно выделяется датская компания «Vestas», которая в 2021 г. установила ветряные турбины общей мощностью в 15,2 ГВт ветряной энергетики, обогнав конкурентов (на 2-м месте оказалась китайская компания «Goldwind», установившая в прошлом году ветряные турбины общей мощностью в 12,04 ГВт). Дело в том, что Vestas продолжает выступать за то, чтобы ЕС не вводил антидемпинговые пошлины в отношении башен для ветрогенераторов, импортируемых из Китая, проводя активную лоббистскую кампанию в министерстве иностранных дел и министерстве промышленности Дании. По оценкам датских производителей башен для ветрогенераторов, около 80% из них завозятся из неевропейских стран, Vestas и Ørsted, однако, полагают, что эти показатели завышены. Так или иначе, европейские производители считают, что Китай за счёт более дешёвого сырья продолжает наращивать свою долю на этом направлении, в то время как компании-производители ветротурбин (такие как Vestas) игнорируют опасения мелких производителей, ориентируюсь на поставки из Китая и при этом не учитывая, что доставка всего одной башни для ветрогенератора из Китая в Данию по морю по объёму выбросов CO₂ эквивалентна производству 20–50 таких башен на территории самой Дании. В этом довольно узком, но чувствительном для датского бизнеса вопросе, затрагивающем Китай, пока не удалось достичь компромисса. В то же время критике подвергается и устоявшаяся практика датской экономической дипломатии — когда сотрудники посольств вовлечены в продвижении национальных фирм на зарубежных рынках. «Что хорошо для датской компании в Китае, не всегда хорошо для Дании», — заключает Люк Пати.

В случае Дании особый интерес также представляет процесс секьюритизации научных контактов с китайскими коллегами. Можно наглядно проследить, как в 2020-2021 гг. научное сотрудничество с ними стало восприниматься как потенциальный источник рисков для национальной безопасности. Якоб Шарф, занимавший в 2007-2013 гг. пост главы Службы безопасности и разведки Дании (дат. Politiets Efterretningstjeneste, PET), в июле 2021 г. отмечал в статье для «Politiken», что датские университеты и исследовательские подразделения стали уязвимы для иностранного вмешательства, в частности, со стороны Китая, России и Ирана. Последние, по мнению Я. Шарфа, в наибольшей степени «воспользовались возможностями глобализации и цифровизации для осуществления шпионажа». Основную причину повышенной уязвимости датской научной сферы для иностранного влияния Я. Шарф видит в том, что PET долгое время занималась вопросами противодействия терроризму, фактически игнорируя угрозу шпионажа на территории Дании. Бывший глава PET также отмечает, что датские парламентарии не проводят открытые общественные дискуссии об угрозе иностранного шпионажа, что порождает неуверенность в датских университетах и исследовательских центрах по вопросам о том, как им выстраивать научное сотрудничество с зарубежными партнёрами, чтобы свести такую угрозу к минимуму.

Анастасия Толстухина:
Технологический суверенитет Евросоюза и его границы

В мае 2021 г. стало известно, что по меньшей мере 30 датских учёных (восемь из них работали в сфере ветряной энергетики) участвовали в китайской программе «1000 талантов», которую считают завуалированной попыткой промышленного шпионажа, не уведомив об этом своих работодателей. В рамках расследования участия датских учёных в программе «1000 талантов» в Датском техническом университете один из исследователей добровольно уволился после того, как стало известно о том, что он не уведомил администрацию университета о том, что участвовал в создании ряда китайских патентов. В том же Датском техническом университете учёные в течение нескольких лет сотрудничали с коллегами из Оборонного научно-технического университета НОАК (англ. National University of Defence Technology, NUDT) в области технологий двойного назначения. По оценкам PET, учёные Ольборгского университета в 2015-2016 гг. сотрудничали с аспирантом из Китая, который, как позднее выяснилось, публиковал научные статьи в соавторстве с инженером из Университета информационных технологий НОАК в Чжэнчжоу (англ. PLA Information Engineering University), который специализируется на разработке средств радиоэлектронной разведки. В процессе научной деятельности аспирант получил доступ к информации о новой на тот момент «технологии оптимизации беспроводных сигналов в сетях мобильной связи 5G, спутниковых и радиолокационных системах», которая может использоваться и в военных целях. В июне 2020 г. газета «Politiken» написала об участии двух исследователей из Ольборгского университета в разработке алгоритма для китайской компании «Hikvision», разрабатывающей системы распознавания лиц, наблюдения и мониторинга — в том числе для применения на территории СУАР. По словам одного из учёных, он только впоследствии понял, что руководитель исследовательского отделения Hikvision выступал соавтором статьи, посвящённой алгоритму. Руководство университета, однако, отрицает, что исследования были применены в запатентованном китайском алгоритме. Позднее выяснилось, что аппаратура компании «Hikvision», которая, по информации Министерства обороны США, частично управляется НОАК, применяется и датскими вооружёнными силами, в связи с чем министр обороны Трине Брамсен запросила Управление закупок и техники провести внутреннее расследование для выяснения наличия оснований для исключения Hikvision из списка поставщиков. В декабре 2021 г. PET не исключила возможности использования аппаратуры китайских фирм «Hikvision» и «Dahua» для шпионажа в случае её подключения к Интернету. Как отмечает Я. Шарф, датские университеты пока в основном проявляют сдержанность при расследовании таких случаев, доверяя собственным сотрудникам, особенно при отсутствии конкретных доказательств.

Таким образом, число упоминаний о «китайском следе» в датских СМИ существенно выросло за последнее время, а научное сотрудничество становится не только предметом дипломатии, но и объектом секьюритизации. Растущая, по мнению датских спецслужб, угроза шпионажа отразилась в публикации в мае 2021 г. PET руководства «Ваше исследование в опасности?» (дат. «Er jeres forskning i fare?») для научных работников по предотвращению «иностранного вмешательства и шпионажа». В материале утверждается, что датская научная среда, традиционно отличающаяся большой открытостью, широким международным сотрудничеством и высоким уровнем исследований, становится удобной и привлекательной целью для зарубежных разведок.

«Смену парадигмы» в отношении Дании к участию в международном научном сотрудничестве, в том числе с Китаем, рекомендует провести и особый комитет, созданный Министерством образования и науки Дании ещё в 2020 г. В докладе, опубликованном в мае 2022 г., комитет в частности рекомендует «идентифицировать и защищать критически важные исследования», «подробно изучать партнёров по сотрудничеству» и «ограничивать рамки сотрудничества», а также «защищать исследовательские институты, сотрудников и обучающихся». Однако несмотря на подобные процессы секьюритизации, правительство Дании, к примеру, до сих пор намерено продолжить финансирование совместного датско-китайского университетского центра в Пекине.

Сергей Андреев:
Школы Конфуция ушли из Швеции

Новое шведское правительство и планы по пересмотру отношений с Китаем

По мнению шведского Института внешней политики (Utrikespolitiska Institutet, UI), в 2018–2019 гг. Китай (прежде всего, в лице главы посольства) проводил целенаправленную кампанию по критике шведских СМИ и политической системы страны с целью принуждения Швеции к большему учету китайских интересы и изменения вектора общественных дискуссий относительно Китая на более благожелательный для Пекина. Шведские СМИ как правило позволяют себе более открытую критику нарушения прав человека в Китае, чем пресса других европейских государств. Посол КНР в Швеции Гуй Цунъю, знаменитый своей жёсткой риторикой в отношении шведских политиков и СМИ, официально покинул пост 24 сентября 2021 г. Его сменил карьерный дипломат Цуй Айминь, ранее возглавлявший консульский департамент МИД КНР. Предполагается, что он будет больше концентрироваться на практических аспектах сотрудничества.

Напряжённость в отношениях Швеции и Китая также возросла в связи с введением в октябре 2020 г. запрета на использование технологий компаний «Huawei» и «ZTE» в сетях 5G (помимо этого, отдельные элементы аппаратуры этих компаний подлежали удалению из инфраструктуры предыдущих поколений мобильной связи 4G) и вынесением в феврале 2021 г. приговора издателю Гуй Миньхаю, имевшему шведское гражданство. Произошло это после публикации доклада Службы государственной безопасности Швеции (SÄPO). Согласно опросу PewResearch Center, опубликованному в декабре 2019 г., в Швеции наблюдался один из самых высоких уровней негативного восприятия Китая (70%), уступивший только японскому (85%) и существенно оторвавшийся от показателей других европейских стран (Германия — 56%, Франция — 62%). Немалую роль в этом сыграли действия и высказывания уже упомянутого посла КНР в Швеции Гуя Цунъю, который занимал этот пост в 2017-2021 гг. При этом, согласно другому опросу, проводившемуся неправительственной организацией «Alliance of Democracies Foundation» и опубликованному в мае 2021 г., 31% шведов сочли, что влияние Китая угрожает шведской демократии, в то время как 38% посчитали, что такую угрозу несет США. Представление о США как о большей угрозе для демократии, чем Китай затронули Норвегию (26% — Китай, 38% — США) и Данию (26% — Китай, 35% — США).

С победой правоцентристской коалиции на выборах в Швеции в сентябре 2022 г. можно также ожидать усиление антикитайских настроений во внешней политике страны. Премьер-министр Ульф Кристерссон в 2020 г. заявил, что единственное, что понимает Китай — это «жёсткий язык силы». Умеренная коалиционная партия, в частности, выступила с критикой подхода на тот момент коалиционного правительства социал-демократов и Зелёной партии к диалогу с Китаем. Эта критика нашла отражение в документе под названием «Подходы к вопросам, имеющим отношение к Китаю», который был опубликован в конце 2019 г. Главным недостатком «китайской стратегии» Швеции, по мнению Гуннара Хёкмарка, спикера УКП по внешней политике, было отсутствие анализа угроз со стороны Китая для Швеции как «открытого общества» и методов их купирования. В комитете Риксдага, который занимается вопросами ЕС, УКП даже смогло собрать большинство в пользу того, чтобы правительство выступило в Брюсселе за введение санкций ЕС в отношении Китая. В мае 2020 г. в Совете ЕС Швеция, таким образом, оказалась единственной страной, которая выступила за подобный шаг, но Жозеп Боррель тогда заявил, что «не верит, что санкции — это путь к решению наших проблем с Китаем». С подачи УКП 27 апреля 2022 г. шведский Риксдаг также принял рекомендацию для шведского правительства о необходимости учреждения на Тайване «шведского дома». В этой связи Маркус Вихель, депутат парламента от партии «Шведские демократы», заявил, что действующее шведское деловое представительство не отвечает интересам ни шведских компаний, ни шведских граждан, проживающих на Тайване. УКП также выступало за то, чтобы Швеция подписала договор о ЗСТ с Тайванем, упомянутый М. Вихель — за признание Швецией Тайваня, партия «Либералы» — за продажу оружия Тайваню. Сегодня большинством в шведском парламенте обладают партии, продолжающие выступать за существенное ужесточение политики в отношении Китая. Можно ожидать, что действующее шведское правительство частично претворит эту риторику в жизнь и будет продвигать такие же меры по ужесточению и на уровне ЕС, а кроме того, ускорит работу по открытию в Тайбэе расширенного представительства в форме «шведского дома» и, вероятно, поднимет вопрос о заключении договора о ЗСТ с Тайванем.

Иван Зуенко:
О демократии в Китае

Северная Европа и Китай: между бизнесом и демократией

Подводя итог, стоит отметить, что Норвегия сегодня проявляет наименьший градус критики в отношении ситуации с правами человека в Китае среди всех североевропейских стран. Она готова идти на критику Китая лишь в рамках ООН и общих заявлений нескольких государств. Отсутствие у Норвегии членства ЕС, по мнению директора института Фритьофа Нансена Ивара Ноймана, делают её особенно уязвимой для экономического давления Китая, что продемонстрировал период 2010–2016 гг.

Дания в вопросе выстраивания отношений с Китаем занимает, скорее, промежуточное положение между Норвегией и Швецией, также не проявляя особого энтузиазма к громкой критике нарушения прав человека в Китае, но при этом всё осторожней относясь к экономическому и научному сотрудничеству с Китаем. При этом, несмотря на сохраняющуюся заинтересованность крупных датских компаний в связях с Китаем, датский бизнес в Китае начинает уделять всё больше внимания поиску дополнительных партнёров в Южной и Юго-Восточной Азии. Беспокойство датчан вызывает и растущая непредсказуемость китайской регуляторной среды, в том числе изменения в китайском законодательстве относительно защиты личных данных.

Швеция пока остаётся страной, которая проявляет наибольшую активность в критике ситуации с правами человека в Китае, что приводит и к ответной реакции с китайской стороны. Стокгольм первым среди европейских столиц признал уйгуров в Китае угнетаемой этнической группой, представителям которой автоматически предоставляется статус беженца при обращении в миграционные органы Швеции. В настоящий момент новое правоцентристкое правительство уже успело риторически обозначить свою критичную позицию по отношению к Китаю, но конкретные шаги по ужесточению отношений с Пекином ещё предстоит принять. В ближайшем будущем можно ожидать роста дальнейшей напряженности в отношении Швеции и Китая по вопросам прав человека, ведь в этом аспекте Швеция проявляет гораздо меньше сдержанности по сравнению с северными соседями.