Испытание секуляризмом: Макрон и исламский мир

В минувшем октябре Франция вновь столкнулась с волной экстремистской активности на своей территории: в Париже был обезглавлен школьный учитель Самюэль Пати, демонстрировавший ученикам карикатуры на пророка Мухаммеда, а в Ницце произошло убийство католических прихожан в местной базилике. Власти сразу же обнаружили в этих событиях исламистский след, пообещав дать твердый ответ на действия радикалов. Параллельно начался новый виток дискуссий о месте ислама во французском обществе, о том, как государство должно выстраивать отношения с религией, которую исповедуют около 6 млн граждан Республики. Президент Эммануэль Макрон обещает представить в декабре новый законопроект на эту тему, но предварительная расстановка акцентов уже вызвала бурную реакцию среди общественности и лидеров мусульманских стран. В настоящей статье предпринимается попытка обобщения новых мер, предлагаемых французским правительством, а также внутри- и внешнеполитических последствий, которыми они оборачиваются.

Еще будучи кандидатом в президенты, Э. Макрон обещал уделить особое внимание религиозной политике. Представляя 2 октября предварительные параметры нового документа, президент пояснил, что понимает под «исламистским сепаратизмом» ситуацию потенциального двоевластия — дополнения светских механизмов власти религиозными. Такое положение дел складывается прежде всего в неблагополучных районах крупных французских городов, где жители, порой едва иммигрировав из-за рубежа, не имеют необходимых средств к существованию и быстрого доступа к государственным службам, а потому предпочитают объединяться в закрытые сообщества по этноконфессиональному признаку. Подобная среда, по логике Э. Макрона, питательна для пропаганды терроризма и принципов, противоречащих идеалам Республики, поэтому государство должно «отвоевать» свои города обратно, действуя по пяти направлениям (они же и будут отражены в новом законе):

• поддержание религиозного нейтралитета;
• расширение поводов для закрытия общественных ассоциаций;
• в школьном образовании — возможность перевода учеников на домашнее обучение только по медицинским, а не религиозным соображениям, а также прекращение преподавания языка и культуры страны происхождения «внешними» учителями. Взамен — возможность усиленного изучения арабского языка под эгидой государства;
• становление «просвещенного ислама» во Франции;
• возвращение Республики «на места»: разукрупнение учебных классов, открытие в наиболее трудных районах центров госуслуг, библиотек, спортивных секций и т.п.

В этой же речи Э. Макрон заметил, что, с его точки зрения, ислам сегодня находится в кризисе, поскольку в нем набирают силу радикальные течения различного толка, уже развернувшие свою деятельность практически во всех регионах мира. Франция обязана дать ответ на этот кризис, учитывая, что от его проявлений напрямую зависит обеспечение национальной безопасности.

Примечательно, что французское общество преимущественно поддержало выступление главы государства (хотя и не без оговорок).

Тем не менее после терактов в Париже и Ницце власти не преминули дополнительно ужесточить риторику, даже несмотря на эти замечания. В частности, Э. Макрон трактовал убийство школьного учителя как атаку против Республики в целом и встал на защиту принципа свободы слова, которым, пусть и выраженным в форме карикатур, Франция ни при каких обстоятельствах не будет поступаться.

Вкупе с анонсированными ранее мерами по контролю над религиозными организациями такие заявления вызвали крайне болезненный отклик исламского мира, воспринявшего все это в качестве полномасштабного наступления со стороны Пятой Республики.

В будущем французские компании на Ближнем Востоке могут стать менее конкурентоспособны. При таком сценарии бизнес может недополучить выгодные сделки на освоение нефтегазовых месторождений, поставки авиационной техники, автомобилей, продукции химической и фармацевтической отраслей. Кроме того, нынешние противоречия наверняка послужат негативным фоном для военно-технического сотрудничества, где ближневосточные партнеры Пятой Республики могут еще раз задуматься, стоит ли им иметь дело с «врагом ислама», или же лучше будет осуществить очередные закупки у кого-либо еще.

Намечающееся ухудшение репутации Франции в исламском мире, вероятно, получит и политическое проявление: маловероятно, чтобы та или иная мусульманская страна теперь с большим энтузиазмом участвовала в проектах и инициативах за авторством Э. Макрона.

Э. Макрон дал отдельное интервью телеканалу «Аль-Джазира», в котором попытался объяснить, что секуляризм «по-французски» подразумевает отнюдь не дискриминацию той или иной религии, а равное и уважительное отношение ко всем конфессиям. Тем не менее восстановление взаимопонимания все равно потребует еще немало кропотливой дипломатической работы, а пока пространство для маневра Пятой Республики на Ближнем Востоке существенно сузится.

Полемика об исламе и методах борьбы с экстремизмом, начавшаяся во Франции и продолжившаяся далеко за ее пределами, еще длительное время будет оставаться негативным фактором для отношений Пятой Республики и с Турцией, и со всем мусульманским миром в целом. Плотно занявшись этой тематикой, президент Э. Макрон наверняка получит какие-то очки на правом фланге электората в преддверии приближающихся выборов 2022 года. Однако за оставшиеся до голосования полтора года этот капитал еще нужно суметь удержать, тогда как само его приобретение уже сейчас далось ценой существенных внешнеполитических издержек.

В минувшем октябре Франция вновь столкнулась с волной экстремистской активности на своей территории: в Париже был обезглавлен школьный учитель Самюэль Пати, демонстрировавший ученикам карикатуры на пророка Мухаммеда, а в Ницце произошло убийство католических прихожан в местной базилике. Власти сразу же обнаружили в этих событиях исламистский след, пообещав дать твердый ответ на действия радикалов. Параллельно начался новый виток дискуссий о месте ислама во французском обществе, о том, как государство должно выстраивать отношения с религией, которую исповедуют около 6 млн граждан Республики. Президент Эммануэль Макрон обещает представить в декабре новый законопроект на эту тему, но предварительная расстановка акцентов уже вызвала бурную реакцию среди общественности и лидеров мусульманских стран. В настоящей статье предпринимается попытка обобщения новых мер, предлагаемых французским правительством, а также внутри- и внешнеполитических последствий, которыми они оборачиваются.

Новый законопроект

Алексей Чихачев:
Жизнь в зеленом цвете: французская политика после пандемии

Еще будучи кандидатом в президенты, Э. Макрон обещал уделить особое внимание религиозной политике: так, в его программе 2017 г. содержались предложения сохранить равноудаленный от всех конфессий характер французского государства, но одновременно взять ислам под больший контроль, чем ранее, чтобы пресечь распространение экстремистских идей. На протяжении трех последующих лет эти вопросы прорабатывались в недрах различных министерств, пока не стали приобретать форму законопроекта «об исламистском сепаратизме» — в дополнение к базовому закону О разделении церквей и государства от 1905 года, действующему и поныне. Представляя 2 октября предварительные параметры нового документа, президент пояснил, что понимает под исламистским сепаратизмом ситуацию потенциального двоевластия — дополнения светских механизмов власти религиозными. Такое положение дел складывается прежде всего в неблагополучных районах крупных французских городов, где жители, порой едва иммигрировав из-за рубежа, не имеют необходимых средств к существованию и быстрого доступа к государственным службам, а потому предпочитают объединяться в закрытые сообщества по этноконфессиональному признаку. Подобная среда, по логике Э. Макрона, питательна для пропаганды терроризма и принципов, противоречащих идеалам Республики, поэтому государство должно «отвоевать» свои города обратно, действуя по пяти направлениям (они же и будут отражены в новом законе):

• поддержание религиозного нейтралитета — местные префекты, назначаемые центральной властью, смогут тщательнее контролировать городских мэров, не допуская введения конфессиональных различий в школах и культурно-досуговых учреждениях;
• расширение поводов для закрытия общественных ассоциаций — отныне последние могут быть ликвидированы из-за «психологического давления» на участников и гендерного неравенства. Претендуя на государственные субсидии, все ассоциации должны будут подписать специальный контракт о соблюдении республиканских принципов;
• в школьном образовании — возможность перевода учеников на домашнее обучение только по медицинским, а не религиозным соображениям, а также прекращение преподавания языка и культуры страны происхождения «внешними» учителями. Взамен — возможность усиленного изучения арабского языка под эгидой государства;
• становление «просвещенного ислама» во Франции: более строгий контроль над иностранным финансированием религиозных объединений, разработка собственной системы подготовки имамов вместо приглашений из-за рубежа. Поощрение научных исследований исламского мира;
• возвращение Республики «на места»: разукрупнение учебных классов, открытие в наиболее трудных районах центров госуслуг, библиотек, спортивных секций и т.п.

В этой же речи Э. Макрон заметил, что, с его точки зрения, ислам сегодня находится в кризисе, поскольку в нем набирают силу радикальные течения различного толка, уже развернувшие свою деятельность практически во всех регионах мира. Франция обязана дать ответ на этот кризис, учитывая, что от его проявлений напрямую зависит обеспечение национальной безопасности. Здесь же президент подчеркнул, что не собирается ставить в один ряд экстремистов, совершающих преступления во имя религии, и законопослушных граждан-мусульман; предлагаемые нововведения будут направлены против первых, а не вторых.

Примечательно, что французское общество преимущественно поддержало выступление главы государства (хотя и не без оговорок). Так, по опросу центра Elabe, в среднем 75% респондентов согласились с высказанными предложениями, каждое из которых в отдельности получило еще большее одобрение, кроме расширения преподавания арабского в школах. Очевидно, что Э. Макрона особенно поддержали справа: лидер «Республиканцев» К. Жакоб приветствовал выбранную тональность (хотя и обратил внимание на упущение миграционной тематики), и даже М. Ле Пен признала, что президент делает «правильные догадки» (но не будет, как она считает, доводить намеченное до конца). Слева же картина несколько сложнее, поскольку первый секретарь Социалистической партии О. Фор не услышал в речи президента анализа социально-экономических причин радикализма, а лидер «Непокоренной Франции» Ж.-Л. Меланшон призвал эффективнее использовать уже имеющиеся механизмы по закону 1905 года. Более того, согласно исследованию Odoxa, при всем формальном согласии большинства респондентов с тезисами президента, меньше половины поверили, что Э. Макрон озвучил их действительно ради решения насущных проблем, а не в электоральных целях. Многим политикам и комментаторам показался надуманным сам президентский термин «сепаратизм», который во французском контексте обычно ассоциируется с проблемами Корсики или Новой Каледонии, но никак не с исламистской угрозой (в проекте закона теперь, возможно, пойдет речь о «коммунитаризме» или «обеспечении светскости»). Религиозными же кругами тем более высказывается скепсис по поводу предложенной реформы хотя бы потому, что Французский совет по делам мусульман, созданный еще в 2003 г. (CFCM — по замыслу Э. Макрона, должен будет отслеживать практическое исполнение реформы), давно перестал быть работающим механизмом в силу внутренних противоречий. В свою очередь, различные общественные организации, занимающиеся повышением качества жизни во французских пригородах, так и не дождались от президента конкретной программы «отвоевания» неблагополучных кварталов, хотя глава государства получал развернутый доклад на эту тему от бывшего министра экологии Ж.-Л. Борлоо еще в 2018 году.

Алексей Чихачев:
Региональные приоритеты внешней политики Франции: Ближний Восток

Тем не менее после терактов в Париже и Ницце власти не преминули дополнительно ужесточить риторику, даже несмотря на эти замечания. В частности, Э. Макрон трактовал убийство школьного учителя как атаку против Республики в целом и встал на защиту принципа свободы слова, которым, пусть и выраженным в форме карикатур, Франция ни при каких обстоятельствах не будет поступаться. Министр внутренних дел Ж. Дарманен «поразился» изобилию халяльных продуктов питания в общедоступных супермаркетах, а мэр Ниццы К. Эстрози заговорил о «вирусе исламофашизма». Вкупе с анонсированными ранее мерами по контролю над религиозными организациями такие заявления вызвали крайне болезненный отклик исламского мира, воспринявшего все это в качестве полномасштабного наступления со стороны Пятой Республики.

Последствия на внешнеполитическом контуре

Волна возмущения французской политикой и лично президентом Э. Макроном была подхвачена широчайшим кругом деятелей: от лидеров государств до спортсменов, а географически — почти всем Магрибом, Ближним Востоком и Юго-Восточной Азией, включая обычно дружественные Парижу монархии Персидского залива. Наибольшее недовольство вызвали слова президента о поддержке свободы слова: сказанные в контексте карикатур, они как будто бы означали одобрение самих рисунков по содержанию, солидарность официального французского руководства с творчеством журнала «Шарли Эбдо». Усилили это впечатление максимально возможные государственные почести, с которыми прошли похороны убитого учителя, а также звучавшие поначалу предложения расположить его захоронение в Пантеоне (что символически означало бы принадлежность к числу наиболее выдающихся личностей в истории Франции).

Следует заметить, что, помимо эмоционально окрашенных сообщений в социальных сетях, ответ мусульман приобрел несколько форм. Во-первых, по дипломатическим каналам свой протест выразили соответствующие министерства иностранных дел (Пакистана, Ирана, Марокко и др.), а также Организация исламского сотрудничества, сами теракты решительно осудившая. Во-вторых, под антифранцузскими лозунгами были организованы массовые выступления и митинги, зачастую — в преднамеренной близости от дипломатических миссий Пятой Республики. Например, подобная акция в Дакке 2 ноября собрала не менее 50 тыс. человек, а в Афганистане выступления продолжались несколько дней подряд и содержали призывы к высылке всех французских граждан из страны. В-третьих, возникла идея организовать против Парижа своего рода экономические санкции и бойкотировать товары французского производства. С подачи турецкого президента Р. Эрдогана она быстро начала приобретать черты общественного движения, переходящего из страны в страну. В-четвертых, различные экстремистские элементы, по всей видимости, также увидели в заявлениях французского руководства повод для перехода к прямым действиям, ответив на слова Э. Макрона и поддержавших его европейских лидеров атаками в Ницце, Лионе или австрийской Вене.

Среди всех этих ответных мер, предположительно, наиболее «долгоиграющим» может оказаться бойкот французской продукции, хотя в краткосрочной перспективе его эффект будет ограниченным. По данным французской таможни на 2019 г., страны Ближнего Востока и Северной Африки занимают совокупно лишь 3% от всего экспорта Пятой Республики (не считая продаж вооружений), а в пищевой промышленности, на которую удар направлен в первую очередь, их доля и того меньше — 2,7%. Следовательно, даже если представить, что призыв Р. Эрдогана будет соблюдаться максимально дисциплинированно, ущерб для французской экономики окажется относительно небольшим. Эту же мысль подтвердил глава деловой ассоциации Medef Ж. Ру де Безье, заметивший, что инициатива на данном этапе имеет весьма локальный эффект, в связи с чем предприятиям не потребуется дополнительной помощи от государства. Между тем в будущем французские компании на Ближнем Востоке могут стать менее конкурентоспособны, если арабские страны будут трактовать идею бойкота расширительно, распространив его не только на мелкую розничную торговлю, но и на деловые связи с Парижем. При таком сценарии бизнес может недополучить выгодные сделки на освоение нефтегазовых месторождений (в той же Ливии один из контрактов Total уже оказался под вопросом), поставки авиационной техники, автомобилей, продукции химической и фармацевтической отраслей. Кроме того, нынешние противоречия наверняка послужат негативным фоном для военно-технического сотрудничества, где ближневосточные партнеры Пятой Республики могут еще раз задуматься, стоит ли им иметь дело с «врагом ислама», или же лучше будет осуществить очередные закупки у кого-либо еще.

Городской завтрак РСМД «Терроризм на рубеже десятилетия?» с Сергеем Веселовским и Софьей Рагозиной

Намечающееся ухудшение репутации Франции в исламском мире, вероятно, получит и собственно политическое проявление: маловероятно, чтобы та или иная мусульманская страна теперь с большим энтузиазмом участвовала в проектах и инициативах за авторством Э. Макрона. В частности, в подвешенном состоянии оказывается предложенная им в сентябре идея строительства «средиземноморского мира» — совместного пространства безопасности и процветания Европы и Магриба. Аналогичным образом сложно представить, чтобы сложившаяся ситуация увеличила авторитет Франции в глазах арабских контрагентов при разрешении региональных конфликтов, будь то сирийский или ливийский. Наконец, в Тунисе уже было озвучено предложение отказаться от проведения саммита Международной организации Франкофонии, намеченного на 2021 год. Осознавая растущие репутационные издержки, Э. Макрон дал отдельное интервью телеканалу «Аль-Джазира», в котором попытался объяснить, что секуляризм «по-французски» подразумевает отнюдь не дискриминацию той или иной религии, а равное и уважительное отношение ко всем конфессиям. Со схожими тезисами выступил и глава МИД Ж.-И. Ле Дриан, указав, что Париж уважает исламскую культуру «как часть французской и европейской истории» и не поддастся «дезинформационным и манипуляционным кампаниям» извне. Тем не менее восстановление взаимопонимания все равно потребует еще немало кропотливой дипломатической работы, а пока пространство для маневра Пятой Республики на Ближнем Востоке существенно сузится.

Франко-турецкое противостояние

В то же время особенное место в общей картине противоречий Франции и исламского мира заняло разгорающееся противостояние Парижа и Анкары. Турецкий президент Р. Эрдоган оказался одним из первых и самых энергичных критиков своего коллеги, преподнося французскую позицию как идеологическую и цивилизационную угрозу исламу — и используя эту трактовку для набора дополнительного авторитета среди единоверцев. В ответ Э. Макрон, стремясь хотя бы уйти от риторики прямых личных оскорблений, обвинил турецкое руководство в «имперских поползновениях», дестабилизирующих обстановку в регионе Большого Ближнего Востока.

В этой связи российский эксперт Ю. Рубинский справедливо заметил, что нынешний «конфликт между Э. Макроном и Р. Эрдоганом носит вовсе не идеологический или религиозный характер, а геополитический». Париж и Анкара находятся по разные стороны баррикад в различных конфликтах и кризисах, поэтому, естественно, будут использовать любой повод или фактор, в том числе конфессиональный, чтобы политически ослабить друг друга. Их позиции различаются как в Сирии, чье будущее стороны представляют по-разному, так и в Ливии, где Турция открыто поддерживает правительство Ф. Сарраджа, а Франция в большей степени симпатизирует маршалу Х. Хафтару. Кроме того, на фоне недавнего обострения в Восточном Средиземноморье Елисейский дворец однозначно встал на сторону Афин, пообещав им даже военно-техническую поддержку и попытавшись собрать антитурецкую коалицию в составе, как минимум, Греции, Кипра и Италии. Различные подходы наблюдаются и по отношению к карабахскому конфликту: насколько акцентированно Анкара выступает на стороне Азербайджана, настолько сложно Франции абстрагироваться от многочисленной армянской диаспоры, проживающей на ее территории. Накапливаются двусторонние противоречия в Африке, где Турция постепенно наращивает свое экономическое и культурное присутствие, вторгаясь тем самым в сферу интересов Пятой Республики. Поэтому не будет преувеличением сказать, что сегодня имеет место комплекс противоречий между Парижем и Анкарой по целому блоку вопросов, нежели чем полемика исключительно на религиозную тематику. Добавим, что последние меры правительства Республики в определенном смысле также имеют антитурецкую направленность: французский МВД недавно запретил организацию «Серые волки», близкую к союзникам Р. Эрдогана из Партии националистического движения, а от намерения организовать собственное обучение имамов пострадает, опять же, Турция как основная страна, их отправляющая.

Софья Денисова:
Турецкие экстремистские организации: Серые волки

Интересно, что призыв к бойкоту французской продукции, озвученный Р. Эрдоганом, конкретно в турецком случае видится несколько более угрожающим, чем в других присоединившихся странах. По состоянию на 2019 г., двусторонний товарооборот переживал период роста и составлял 14,7 млрд евро, из которых продажи товаров французского производства в Турцию давали 5,9 млрд. Вследствие этого показателя Анкара оказалась пятым экономическим партнером Парижа за пределами ЕС и немаловажным клиентом в авиастроении, автомобильной промышленности, металлургии, фармацевтике. Если турецкое руководство решится пойти до конца и объявит о полном разрыве экономических связей с Францией, то эти секторы могут существенно пострадать. Аналогичным образом в еще более долгий ящик может быть отложен проект строительства АЭС «Синоп», в котором французская сторона должна была участвовать вместе с Японией.

Если дальнейшая тактика действий Р. Эрдогана пока относительно понятна — продолжать тестировать Францию и Европу на прочность риторически и практически, то со стороны Парижа вряд ли будет наблюдаться готовность еще больше вовлекаться в обмен уколами. По наблюдению петербургского исследователя В. Агеевой, нападки со стороны турецкого президента не произвели на французскую общественность и элиту большого впечатления, а «с точки зрения внешней политики сотрудничество с Турцией никогда не было французским приоритетом». Директор Института международных и стратегических отношений П. Бонифас предлагает не идти по пути эмоциональных высказываний, а вместо этого еще раз объяснить мусульманскому миру французское понимание светскости, не допуская здесь лишних преувеличений. Эксперт Института Монтеня и дипломат М. Дюкло считает необходимым уйти от собственно двустороннего характера франко-турецкого противостояния и активнее подключить сюда европейских союзников, чтобы баланс сил автоматически стал менее выгоден для Анкары. В свою очередь, Ф. Лукьянов напоминает, что турецкий президент, учитывая именно такую перспективу, тоже тщательно взвешивает все издержки от своих шагов и вряд ли захочет заходить дальше определенных пределов.

Тем не менее стоит предположить, что полемика об исламе и методах борьбы с экстремизмом, начавшаяся во Франции и продолжившаяся далеко за ее пределами, еще длительное время будет оставаться негативным фактором для отношений Пятой Республики и с Турцией, и со всем мусульманским миром в целом. Плотно занявшись этой тематикой, президент Э. Макрон наверняка получит какие-то очки на правом фланге электората в преддверии приближающихся выборов 2022 года. Однако за оставшиеся до голосования полтора года этот капитал еще нужно суметь удержать, тогда как само его приобретение уже сейчас далось ценой существенных внешнеполитических издержек.