Инициатива в области глобальной безопасности: Пекин принимает новую роль

Новая китайская Инициатива в области глобальной безопасности (ИГБ) была впервые объявлена в апреле 2022 г. Как и ожидалось, эту инициативу весьма критически встретили на Западе, где ИГБ поспешили объявить очередной PR-акцией китайского руководства, направленной в первую очередь на целевую аудиторию в странах глобального Юга. Более того, высказывались мнения о том, что одной из возможных мотиваций выдвижения ИГБ было стремление китайских лидеров вбить клин между Соединенными Штатами и Европой, вовлекая европейские страны в длительные, утомительные, но по большей части бесплодные дискуссии о новом мировом порядке.

Тем не менее ИГБ заслуживает более пристального и менее политически ангажированного взгляда; это предложение — важный индикатор того, чего хочет китайское руководство, а также того, чего оно не хочет видеть в мировой политике.

Прежде всего, Пекин не готов с энтузиазмом приветствовать формирующуюся на наших глазах международную биполярность. Концепция мира, разделенного между либеральными демократиями и нелиберальными автократиями, может быть модной в Вашингтоне или в некоторых европейских столицах, но она явно чужда китайским представлениям о желаемом миропорядке. Воссоздание системы холодной войны, пусть даже и в каком-то обновленном виде, явно не воспринимается как предпочтительный путь к стабилизации международной системы.

Столь же решительно в Пекине отвергают и планы создания таких конструкций, как «Chimerica» или G2, которые предполагали бы американо-китайский дуумвират, управляющий мировыми делами в интересах всего остального человечества. Это еще не означает, что теперь международной биполярности удастся избежать, но биполярность в любой ее форме — явно не предпочтительный выбор Китая.

Более того, содержание ИГБ предполагает, что китайское руководство выступает решительно против любой жесткой и формализованной иерархии в будущей международной системе. Разнообразие элементов системы, считают в Пекине, делает ее более сильной и устойчивой, а не более слабой или более хрупкой, как это иногда утверждается. Китайское представление о многополярности ближе к подвижному проблемному полицентризму (project based multilateralism), чем к классической жесткой конструкции из ограниченного числа элементов.

Стоит также отметить, что ИГБ не подходит к проблемам международной безопасности с точки зрения «победы» и «поражения» отдельных участников системы. Глобальная политика, с точки зрения Пекина, не может быть сведена к игре с нулевой суммой, где выигрыши одной группы игроков автоматически означают проигрыши для другой группы. Напротив, в конечном счете, как приобретения, так и потери в итоге разделяют все члены международного сообщества. Такой подход, в частности, подразумевает, что никакие эксклюзивные блоки или закрытые альянсы не могут обеспечить «максимальную» безопасность для своих участников.

Этот подход предполагает, что Пекин и дальше будет стараться воздерживаться от формирования вокруг себя какого-то военно-политического союза. С другой стороны, китайская внешняя и военная политика неизбежно будут выходить за рамки достижения ближайших интересов КНР, поскольку помимо преследования своих национальных интересов в сфере безопасности, ответственные международные игроки должны постоянно заботиться и об интересах стабильности системы в целом. Принцип неделимости безопасности не ограничивается только географическим измерением. Он также включает в себя признание прочной взаимосвязи между традиционными и нетрадиционными аспектами безопасности.

Внимательный читатель ИГБ также заметит значительный сдвиг в понимании Пекином взаимосвязи между безопасностью и развитием. ИГБ подразумевает более сложную взаимосвязь между двумя наиболее важными аспектами нашей жизни: с одной стороны, не может быть прочной безопасности до тех пор, пока не будут должным образом удовлетворены основные потребности в области развития, но, с другой стороны, не будет устойчивого социально-экономического развития в крайне небезопасной обстановке.

Признание взаимозависимости между безопасностью и развитием предполагает, что Китай, являющийся во многих отношениях главным драйвером экономического развития современного мира, вероятно, станет более активным в вопросах глобальной и региональной безопасности, чем он был когда-либо раньше. Мы, вероятно, увидим новые китайские предложения по стратегической стабильности, региональным кризисам безопасности, нераспространению ядерного оружия и нетрадиционным измерениям международной безопасности.

Новая китайская Инициатива в области глобальной безопасности (ИГБ) была впервые объявлена в апреле 2022 г. Как и ожидалось, эту инициативу весьма критически встретили на Западе, где ИГБ поспешили объявить очередной PR-акцией китайского руководства, направленной в первую очередь на целевую аудиторию в странах глобального Юга. Более того, высказывались мнения о том, что одной из возможных мотиваций выдвижения ИГБ было стремление китайских лидеров вбить клин между Соединенными Штатами и Европой, вовлекая европейские страны в длительные, утомительные, но по большей части бесплодные дискуссии о новом мировом порядке.

Такая же снисходительно-пренебрежительная реакция последовала и на концептуальный документ о принципах, приоритетах и механизмах глобальной безопасности, выпущенный МИД КНР в феврале 2023 г. Многие западные политики, эксперты и журналисты снова демонстративно отмахнулись от ИГБ, в очередной раз обвинив Пекин в попытке усилить свое глобальное влияние, представив внешне привлекательный, но очень общий и, по-видимому, нереализуемый на практике набор идей и пожеланий.

Андрей Губин:
В чём сила? Китай в глобальном управлении

Предубеждения на Западе по отношению к любым инициативам, исходящим из китайской столицы, понятны и, вероятно, в нынешних сложных геополитических обстоятельствах даже неизбежны. Однако эти предубеждения, от которых, разумеется, никто не застрахован, не должны автоматически вести к предвзятым и тенденциозным выводам. ИГБ заслуживает более пристального и менее политически ангажированного взгляда; это предложение — важный индикатор того, чего хочет китайское руководство, а также того, чего оно не хочет видеть в мировой политике.

Прежде всего, Пекин не готов с энтузиазмом приветствовать формирующуюся на наших глазах международную биполярность. Китайские лидеры не подписывается под давним принципом США — «кто не с нами, тот против нас». Концепция мира, разделенного между либеральными демократиями и нелиберальными автократиями, может быть модной в Вашингтоне или в некоторых европейских столицах, но она явно чужда китайским представлениям о желаемом миропорядке. Воссоздание системы холодной войны, пусть даже и в каком-то обновленном виде, явно не воспринимается как предпочтительный путь к стабилизации международной системы.

Столь же решительно в Пекине отвергают и планы создания таких конструкций, как «Chimerica» или G2, которые предполагали бы американо-китайский дуумвират, управляющий мировыми делами в интересах всего остального человечества. Это еще не означает, что теперь международной биполярности удастся избежать, но биполярность в любой ее форме — явно не предпочтительный выбор Китая.

Более того, содержание ИГБ предполагает, что китайское руководство выступает решительно против любой жесткой и формализованной иерархии в будущей международной системе. Данная позиция очень важна для великой державы, которая могла бы комфортно расположиться на самых верхних этажах любой такой иерархии. В Пекине не делят страны на маленькие и большие, слабые и сильные, бедные и богатые. Хотя страны существенно отличаются друг от друга по размеру, численности населения, по экономической и военной мощи, по международному статусу и влиянию, каждая страна, тем не менее, имеет неотъемлемое право на безопасность, суверенитет и независимое участие в международной системе.

Ежегодный доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай»
Аттестат зрелости, или Порядок, какого ещё не было

Разнообразие элементов системы, считают в Пекине, делает ее более сильной и устойчивой, а не более слабой или более хрупкой, как это иногда утверждается. Такая логика предполагает, что будущий миропорядок не может быть продуктом договоренности в узком кругу ведущих международных игроков, как это было, например, на Венском конгрессе по итогам наполеоновских войн в начале XIX века. Китайское представление о многополярности ближе к подвижному проблемному полицентризму (project based multilateralism), чем к классической жесткой конструкции из ограниченного числа элементов.

Стоит также отметить, что ИГБ не подходит к проблемам международной безопасности с точки зрения «победы» и «поражения» отдельных участников системы. Глобальная политика, с точки зрения Пекина, не может быть сведена к игре с нулевой суммой, где выигрыши одной группы игроков автоматически означают проигрыши для другой группы. Напротив, в конечном счете, как приобретения, так и потери в итоге разделяют все члены международного сообщества. Такой подход, в частности, подразумевает, что никакие эксклюзивные блоки или закрытые альянсы не могут обеспечить «максимальную» безопасность для своих участников.

Этот подход предполагает, что Пекин и дальше будет стараться воздерживаться от формирования вокруг себя какого-то военно-политического союза. С другой стороны, китайская внешняя и военная политика неизбежно будут выходить за рамки достижения ближайших интересов КНР, поскольку помимо преследования своих национальных интересов в сфере безопасности, ответственные международные игроки должны постоянно заботиться и об интересах стабильности системы в целом.

Принцип неделимости безопасности не ограничивается только географическим измерением. Он также включает в себя признание прочной взаимосвязи между традиционными и нетрадиционными аспектами безопасности. Это означает, что безопасности нельзя достичь, сосредоточившись исключительно на том, что в данный момент воспринимается как самый большой или самый неотложный вызов (например, ядерное оружие), отложив на будущее другие, даже, казалось бы, не связанные с главным вызовом или друг с другом угрозы безопасности (такие как киберпространство, изменение климата или биоразнообразие). Иными словами, человечество должно выработать многогранный, целостный, а не селективный или ситуативный подход к общим вызовам безопасности.

Однако целостный подход не обязательно означает радикальную перестройку международной системы. В каком-то смысле ИГБ достаточно консервативна в том, что касается конкретных механизмов восстановления глобальной и региональной безопасности. В отличие от многих других проектов на ему о том, как спасти мир, ИГБ основана на твердом убеждении, что Устав ООН, а также основополагающие цели и принципы Организации Объединенных Наций никоим образом не устарели. Проблема заключается не в том, что ООН утратила актуальность, или ее механизмы выглядят архаичными; проблема в том, что некоторые члены Организации Объединенных Наций далеко не всегда последовательно соблюдают принципы и нормы ООН. Поэтому самая ближайшая задача состоит не в создании еще одной универсальной организации, которая заменила бы Организацию Объединенных Наций, и даже не в глубоком реформировании ООН и ее отдельных органов, а в возрождении того духа и того видения будущего, которыми руководствовались отцы-основатели Объединенных Наций почти восемьдесят лет назад.

Чжао Хуашэн:
Объяснение реакции Китая на российско-украинский кризис

Внимательный читатель ИГБ также заметит значительный сдвиг в понимании Пекином взаимосвязи между безопасностью и развитием. Долгое время китайское руководство в своих официальных заявлениях склонялось к тому, чтобы делать больший акцент на развитие, а не безопасность. Предполагалось, что при успешном социально-экономическом развитии проблем безопасности можно избежать или, если они все-таки возникнут, их можно относительно легко решить. Сегодня, когда геополитика часто полностью задвигает на второй план экономику, становится совершенно ясно, что проблемы безопасности имеют свою логику и свою динамику, часто независимую от логики и динамики процессов развития. Таким образом, ИГБ подразумевает более сложную взаимосвязь между двумя наиболее важными аспектами нашей жизни: с одной стороны, не может быть прочной безопасности до тех пор, пока не будут должным образом удовлетворены основные потребности в области развития, но, с другой стороны, не будет устойчивого социально-экономического развития в крайне небезопасной обстановке.

Признание взаимозависимости между безопасностью и развитием предполагает, что Китай, являющийся во многих отношениях главным драйвером экономического развития современного мира, вероятно, станет более активным в вопросах глобальной и региональной безопасности, чем он был когда-либо раньше. Мы, вероятно, увидим новые китайские предложения по стратегической стабильности, региональным кризисам безопасности, нераспространению ядерного оружия и нетрадиционным измерениям международной безопасности.

Конечно, Китай не может справиться с этой очень широкой повесткой дня в одиночку. Понятно также, что некоторые предложения, исходящие из Пекина, неизбежно буду наталкиваться на подозрения и критику. Тем не менее более активная и более комплексная позиция Китая в вопросах глобальной безопасности заслуживает не только пристального внимания, но и поддержки.

Комментарий подготовлен для CGTN.