Китай в АТР: трансформация интеграционной повестки

Прошедший в ноябре 2016 г. саммит АТЭС ознаменовался новой волной переговоров о формировании в АТР Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли. По итогам была принята Лимская декларация, которая призвана стать важным этапом на пути формирования общерегионального объединения. На фоне выхода США из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП) и неопределенности относительно его перспектив у КНР появился хороший шанс действовать на опережение, форсировать переговорный процесс в рамках общерегиональных интеграционных сценариев, которые в наибольшей степени отвечают стратегическим интересам Китая.

Прошедший в ноябре 2016 г. саммит АТЭС ознаменовался новой волной переговоров о формировании в АТР Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли. По итогам была принята Лимская декларация, которая призвана стать важным этапом на пути формирования общерегионального объединения. На фоне выхода США из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП) и неопределенности относительно его перспектив у КНР появился хороший шанс действовать на опережение, форсировать переговорный процесс в рамках общерегиональных интеграционных сценариев, которые в наибольшей степени отвечают стратегическим интересам Китая.

Исторический очерк

Интеграционную активность на двустороннем уровне Китай начал проявлять с начала 2000-х гг. Первыми интеграционными партнерами Китая на двусторонней основе стали Гонконг и Макао, соглашения с которыми были подписаны еще в 2003 г. и сразу характеризовались довольно высоким качеством — они охватывали торговлю и товарами, и услугами. Это вполне объяснимо, учитывая степень экономической взаимосвязанности и взаимодополняемости рынков этих районов и материкового Китая. В 2004 г. Китай присоединился к Азиатско-Тихоокеанскому торговому соглашению, интеграционное взаимодействие в котором, однако, не отличается высоким качеством: охватывает исключительно вопросы либерализации торговли товарами и имеет статус преференциального торгового соглашения. Несколько позже были заключены соглашения с АСЕАН и Пакистаном. Таким образом, до финансового кризиса 2008-2009 гг. Китай при выборе интеграционных партнеров руководствовался в первую очередь факторами географической близости и степенью развития торговых связей.

Вторая волна двусторонней интеграционной активности Китая началась в 2008-2009 гг., которая подогревалась уже не только экономическими, но и, частично, политическими факторами. С одной стороны, Китай исходил из соображений, что усиление интеграционных взаимосвязей способно смягчить негативные последствия глобального финансового кризиса, с другой — это могло стать ответной реакцией на присоединение США в 2008 г. к Транстихоокеанскому стратегическому экономическому партнерству (Р4) и формирование концепции Транстихоокеанского партнерства с последующим включением новых членов. Еще на момент присоединения к блоку, включавшему в 2008 г. только Сингапур, Новую Зеландию, Чили и Бруней, США открыто заявляли о необходимости формирования нового торгового объединения до расширения активности со стороны Китая и ЕС.

Татьяна Флегонтова, Анна Кузнецова:
Будущее свободной торговли

В подобных условиях было закономерно, что уже в 2009 г. Китай подписал два двусторонних соглашения о свободной торговле с участницами нового формата — Сингапуром и Новой Зеландией, а в 2010 г. вступило в силу подписанное ранее соглашение с Чили.

На многостороннем уровне в начале 2000-х гг. Китай выступал за продвижение интеграции в рамках 13 государств Азии в формате АСЕАН+3, которому должно было предшествовать укрепление позиций страны в формате АСЕАН+1 [1]. Дальнейшее развитие интеграции в рамках Восточноазиатского саммита при участии 16 государств, главным сторонником которого на момент начала и середины 2000-х гг. выступала Япония, гораздо в меньшей степени отвечало интересам Китая.

Однако постепенно АСЕАН+3 и АСЕАН+6 стали рассматриваться не как альтернативные сценарии общерегиональной архитектуры в АТР, а как две стадии одного процесса. В 2012 г. было положено начало переговоров о создании зоны свободной торговли в рамках Всестороннего регионального экономического партнерства. В практическую плоскость перешла и идея формирования общерегиональной ЗСТ в рамках Транстихоокеанского партнерства, что способствовало смещению акцентов Китая именно в направлении формирования интеграционного объединения в рамках ВРЭП. По мере того как Китай стал наращивать не только торговый, но и инвестиционный потенциал и догонять Японию по объемам прямых инвестиций, направляемых за рубеж, (в 2014 г. Китай по соответствующему показателю впервые опередил Японию — 128,5 млрд долл. против 113,6 млрд долл. соответственно) [2], возможный тандем Японии и Австралии в рамках единого интеграционного объединения, который еще в 2000-е гг. мог ослабить экономическое влияние Китая в регионе, стал представлять сравнительно меньшую угрозу. В конце 2015 г. были подписаны соглашения о свободной торговле с Австралией и Республикой Корея, идут переговоры о формировании трехсторонней зоны свободной торговли Китай – Япония – Республика Корея.

Соответственно, интеграционная повестка Китая стала сводиться к формированию сети двусторонних соглашений о свободной торговле в рамках Регионального всестороннего экономического партнерства, педалированию переговоров в трехстороннем формате Северо-Восточноазиатской зоны свободной торговли, а также продвижению идеи создания Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли (дорожная карта по реализации инициативы была представлена на саммите АТЭС в ноябре 2014 г.).

Современные тенденции, определяющие интеграционную повестку

Интеграционная позиция Китая в АТР — катализатор трансформирующихся стратегических приоритетов, внутриэкономической и внешнеторговой политики страны. В определении интеграционной повестки Китай будет исходить из ключевых тенденций, характеризующих развитие и приоритеты страны на современном этапе.

— Китайские компании постепенно перестают рассматривать низкую стоимость производимых товаров как главное конкурентное преимущество и делают ставку на качество производимых товаров и услуг, их инновационность и качество управления.

— В качестве стратегической задачи выделяется стремительная переориентация национального выпуска с производства промышленных товаров в направлении расширения сектора услуг, повышения их доли в ВВП страны. Это находит отражение и в переориентации притока иностранных инвестиций с промышленного сектора с целью ускоренной индустриализации в сектор услуг [3]. Китай постепенно открывает сферу услуг с целью повышения конкуренции, качества производимых услуг и бизнес среды. Постепенно облегчается доступ иностранных инвесторов даже на сравнительно более защищенные рынки страховых, медицинских и телекоммуникационных услуг.

Алексей Портанский:
Мир перевернулся: итоги Давоса-2017

— Китай наращивает расходы на исследования и научные разработки (доля страны к 2016 г. в общемировых расходах на исследования и разработки выросла до 20,4%, и ожидается, что к 2026 г. по соответствующему показателю Китай опередит США, на которые сегодня приходится 26,4% общемировых расходов на R&D), делает акцент на привлечении иностранных инвестиций в высокотехнологичные производства, высококвалифицированной рабочей силы и повышении уровня квалификации национальной рабочей силы.

— В результате проводимой политики стимулирования внутреннего спроса посредством инструментов налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики [4], растущей численности населения (на уровне 0,5% в год) и ожидаемого ускоренного роста в долгосрочной перспективе вследствие отмены политики одного ребенка, а также смещения акцентов в структуре производства и привлечения иностранных инвестиций в средне- и долгосрочной перспективе будет происходить постепенная трансформация отраслевой структуры внутреннего спроса. По оценкам экспертов Банка Финляндии, рост расходов на потребление будет увеличивать внутренний и импортный спрос на сельскохозяйственные и продовольственные товары, а также многие виды услуг.

— В последние годы Китай проводит экспансионистскую инвестиционную политику за рубежом [5]. При этом происходит стремительная переориентация китайских компаний с инвестирования в реальный сектор в направлении сферы услуг и участия в крупных инфраструктурных проектах. Расширяется инвестирование в относительно более высокотехнологичные проекты (в том числе сектор альтернативной энергетики, биотехнологии и др.), растет число сделок по приобретению высокотехнологичных компаний и производств.

Соответственно, при формировании интеграционной повестки Китай будет исходить из новых наметившихся тенденций и заявленных целей, стремиться максимально задействовать внешние ресурсы для обеспечения быстрой и успешной трансформации национальной экономической системы.

Новый формат глобальной интеграционной повестки

Исходя из наметившихся тенденций экономического развития Китая, заявленных стратегических ориентиров в трансформации структуры экономики и экономической политики, в ближайшее время можно ожидать активизации интеграционных процессов и тенденций, инициированных Китаем.

Представляется, что при формировании интеграционной стратегии Китай будет придерживаться поэтапного, многоуровневого, географически диверсифицированного подхода, направленного на интенсификацию отношений со стратегическими партнерами и повышение «качества» интеграционных процессов (расширение числа вопросов торговой повестки, повышение охвата товарных позиций, достижение прогресса в области устранения нетарифных ограничений, регулирование перемещения капиталов и рабочей силы и проч.). Эти принципы станут определяющими в формировании интеграционной повестки.

Китай будет стремиться развивать интеграционную повестку как на многостороннем, так и на двустороннем уровнях. В первую очередь интерес на двустороннем уровне могут представлять страны-участницы масштабных общерегиональных инфраструктурных проектов, идущие по пути масштабной индустриализации и урбанизации. К их числу можно отнести Индию, Индонезию, Таиланд и Филиппины. Во-вторых, аграрные страны, богато наделенные земельными ресурсами для производства сельскохозяйственных культур. В долгосрочной перспективе Китай может инициировать заключение соглашений о свободной торговле со странами Африки к югу от Сахары.

При этом Китай будет исходить из принципа поэтапности. При участии КНР могут формироваться отраслевые ассоциации (энергетические альянсы, транспортные, телекоммуникационные, технологические союзы) [6]. Китай будет придерживаться осторожного сбалансированного подхода в отношении высокоразвитых стран, взаимодействие с которыми может обеспечить доступ к рынкам технологий и приток капитала в высокотехнологичные сектора экономики. При этом продвижение собственных интересов будет обеспечиваться через систему двусторонних инвестиционных соглашений, подобных тому, которое сейчас обсуждается с США (U.S.-China Bilateral Investment Treaty (BIT)).

Соответственно, Китай будет придерживаться географически диверсифицированной интеграционной стратегии, расширяя сеть узких соглашений о сотрудничестве, а впоследствии — двусторонних соглашений о свободной торговле с партнерами из разных регионов и характеризующимися различными уровнями экономического развития и структурами экономик.

Наталья Стапран:
Новая повестка АТЭС: инклюзивный и
устойчивый рост важнее интеграции

Амбициозные планы Китая по переориентации структуры экономики определяют заинтересованность страны в создании «высококачественных» интеграционных объединений с более широким охватом товарных позиций и более интенсивным графиком либерализации, проводимой как Китаем, так и партнерами по интеграционным объединениям. Ранее Китай в большей степени был нацелен на сохранение протекционистских тенденций в отношении продукции так называемых «чувствительных секторов», технических барьеров в торговле и использовании инструментов экспортного контроля.

Соглашения охватывали сравнительно узкий круг вопросов (в частности, соглашения с Гоконгом и Макао), не затрагивали, например, вопросы защиты прав интеллектуальной собственности и охраны окружающей среды, механизмы разрешения споров, либерализацию торговли «чувствительными» товарами и проч. Эксперты американского института экономики Петерсона противопоставляли интеграционные соглашения, заключенные в АТР с участием Китая, «высококачественным» двусторонним соглашениям об экономическом партнерстве с участием Японии и соглашениям о свободной торговле с США. Однако сейчас именно Китай в силу меняющейся стратегии развития нацелен на повышение качества двусторонних и многосторонних интеграционных соглашений с его участием, поскольку взаимная либерализация может, с одной стороны, способствовать реализации новых стратегических приоритетов, а с другой — нарастить экспорт в страны-партнеры традиционных низкотехнологичных товаров — текстиля, обуви, изделий из пластмасс и картона, продукции сельского хозяйства.

Даже продвигаемая Китаем концепция Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли (АТЗСТ) предполагает формирование «не просто объединения, основная цель которого — торговая либерализация, а создание всеобъемлющего, высококачественного объединения, охватывающего вопросы торговли и инвестиций «нового поколения».

Тем не менее заявленная цель практически сводит к нулю реалистичность создания АТЗСТ. Осознавая все существующие экономические и политические противоречия, которые будут препятствовать ее формированию как по-настоящему «высококачественного» и «всеобъемлющего» объединения, становится очевидным, что Китай будет направлять усилия в первую очередь на подписание трехстороннего соглашения о свободной торговле между Китаем, Японией и Республикой Корея, а также на перевод в практическую плоскость многостороннего диалога в рамках Всестороннего регионального экономического партнерства.

Кроме того, особый смысл и значимость приобретает идея, высказанная президентом Перу накануне саммита АТЭС о том, что необходимо прорабатывать альтернативные варианты формирования общерегионального интеграционного сценария в АТР, без участия США, но с включением Китая и России.

Высказанная идея, несмотря на всю ее эфемерность и неоформленность в четкую концепцию, может оказаться как минимум на руку китайской стороне, а как максимум перуанский президент в подтверждение солидарности и союзнического отношения просто озвучил китайский сценарий интеграционной архитектуры в АТР.

Новые интеграционные идеи могут концентрироваться вокруг китайской инициативы «Один пояс-один путь» (трех сухопутных и двух морских маршрутов). Весьма показательно, что цели многостороннего проекта выходят далеко за рамки сотрудничества в транспортной сфере, включая не только повышение «транспортной связанности», но и координацию политики, свободную торговлю и финансовую интеграцию, а многие исследователи по отношению к данному многостороннему проекту сотрудничества активно применяют термин «интеграция».

Выход США из соглашения о ТТП может предопределить кардинальный пересмотр региональной интеграционной архитектуры и роли Китая в общерегиональных интеграционных процессах. И ратифицировавшая соглашение Япония, и продвигающая ратификацию соглашения Австралия активно пытаются найти альтернативу Соединенным Штатам. Министр торговли Австралии Стив Чобо заявил, что будущее ТТП может предопределяться включением других азиатских государств — Китая и Индонезии. Даже Япония, которая исторически настороженно относилась к растущему экономическому влиянию Китая в регионе и при реализации общерегиональных сценариев стремилась к формированию противовеса в форме тандемов с Австралией (в рамках ВРЭП) или США (в формате ТТП), видит возможное спасение соглашения в присоединении Китая, хотя при этом продвигает идею включения в состав ТТП и стран Европейского союза.

Если еще до недавнего времени Китай выдвигал «альтернативные» сценарии общерегиональной интеграции, шансы на реализацию которых в кратко- и среднесрочной перспективе представлялись весьма туманными, сейчас у страны появилась реальная возможность выступить локомотивом уже, по сути, созданного «высококачественного» общерегионального интеграционного объединения. Интеграционная мотивация Китая потенциально очень высока, хотя в случае перехода инициативы о присоединении к соглашению в практическую плоскость условия вступления могут стать предметом длительных и напряженных переговоров.

1. Арапова Е. Экономическая интеграция в Восточноазиатском регионе. М.: Проспект, 2015.

2. World Investment Report 2016. UNCTAD.

3. Там же.

4. Арапова Е. Восточная Азия: Диверсификация источников экономического роста // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2014. №3-4. С.47-57.

5. Подробнее см. Арапова Е. Инвестиционный вектор сотрудничества Китая и Великобритании // Российский совет по международным делам, 20 сентября 2016.

6. Глобальная система на переломе: пути к новой нормальности: пер. с англ. / под ред. Акад.А.А. Дынкина, д-ра М. Барроуза /ИМЭМО РАН. – М.: Магистр, 2016. C.142.