Проект «Песочница»

Конфликт Россия-ЕС: защитный клапан хронополитики

11 августа 2017
Распечатать
Автор:

Анастасия Голофаст, магистр МГИМО МИД РФ, член IPSA и IAPSS

Время и пространство двух политий

Расположим европейский интеграционный проект и Россию на условном графике, в котором по оси абсцисс будет время, а по оси ординат – пространство. Проанализируем эти две политии по заявленным параметрам. С точки зрения формального времени, Европейский союз и Россия – ровесники, поскольку возникли практически синхронно, в последнем десятилетии двадцатого века. С точки зрения качественного времени, между Россией и Евросоюзом есть весомые различия. Европейский интеграционный проект ведет отсчет от своих истоков в 1950-е годы, тогда как качественное время для России получило новую точку отсчета с распадом СССР. Рождение России как независимого государства произошло после деконструкции более крупного политического образования. Европейский проект не знает столь масштабного опыта деконструкции. Брекзит не являет собой кардинального поворотного момента, поскольку из проекта выходит один участник, который с момента вступления подчеркивал наличие предела готовности к кооперации с ЕС. Отрезок формального времени по оси абсцисс для двух политических систем равный, тогда как отрезок качественного времени для Евросоюза имеет большую длительность. Из этого следует, что Евросоюз и Россия выполняют разные функции для глобальной политики. Евросоюз - челленджер идеи господства национального государства как формы организации политического пространства. Будучи наднациональным образованием, он бросает вызов традиционному пониманию государственности. Россия – напротив, челленджер идеи упадка национального государства под воздействием глобализации. Россия стремится подкрепить идею традиционной государственности и косвенно оспаривает

жизнеспособность европейской политической системы с диффузным суверенитетом. Поэтому соревнование между Россией и Евросоюзом имеет более глубокую движущую силу. Эта сила черпается из конкуренции альтернативных способов политической организации в условиях диктата экспоненциально ускоряющегося политического времени.

Хронополитическое противоборство осязаемо проявляется в пространственной сфере, которую обозначим осью ординат. Хронополитика изучает общение политических систем с внешней средой через градацию порядков открытости. Существует три режима открытости политических систем. Закрытые системы концентрируются на внутренних процессах, игнорируя внешнюю среду до максимального предела. Идеалтипические закрытые системы – это динозавры, с точки зрения политической эволюции. Период их жизнедеятельности ограничен моментом “разгерметизации”. Внешний мир неизбежно проникнет внутрь сквозь малейшую прореху в границах, которыми закрытая система отгораживается от внешнего мира, и сломает ее. Иначе говоря, закрытая система принципиально негибкая и поэтому погибает, как только теряет способность к тотальному контролю границ. Системы первого порядка открытости представляют собой другую крайность на спектре открытости. Такие системы концентрируются на внешних связях в ущерб внутренним. Для них имманентна угроза слияния со средой, и она актуализируется по мере приближения к отказу от разделения на “свой-чужой”. Системы второго порядка открытости способны селективно регулировать открытость своих границ – присоединять новые и исключать деструктивные элементы в своем составе. Системы второго порядка открытости выносливы в борьбе за эволюционное выживание, за счет своей эластичности.

Европейский союз находится в движении к системе второго порядка открытости. Он разработал богатый нюансами инструментарий управления внутренним и внешним политическим пространством. Палитра доступных опций градуирована от стратегии расширения до стратегий средней и низкой вовлеченности, в зависимости от географического положения и политической культуры объекта воздействия. Движению ЕС ко второму порядку открытости способствует выход Великобритании. Брекзит снимает негласное табу на институциональные преобразования и на пересмотр договоров, лежащих в основе интеграционного взаимодействия. По мере углубления интеграции, опция исключения из объединения в качестве санкции за недостаток лояльности к европейскому проекту будет становиться все более актуальной. Закрепление этой опции по итогам одного из раундов пересмотра договоров в ЕС можно было бы считать полнокровным переходом к системе второго порядка открытости.

Россия получила опыт первого порядка открытости в виде стихийной децентрализации на начальном этапе независимого существования. Этот турбулентный период стал маркером уязвимости ее центро-периферийной полярности в начале последнего десятилетия двадцатого века. В ответ на этот вызов начался поиск промежуточной, стабилизирующей конфигурации, и она была успешно найдена. Полный переход ко второму порядку открытости для традиционного национального государства Вестфальского типа не возможен, за счет принципиально иного отношения к суверенному пространству. Что ставит под вопрос один из первоисточников текущего российско-европейского конфликта – предпосылку о том, что политическое развитие линейно. Именно из этой предпосылки исходит нормативная аргументация, препятствующая паритетному торгу Евросоюза с Россией.

Ян Клинке предлагает критически деконструировать аргумент о различиях между Россией и ЕС через разделение на модерн и постмодерн. Дихотомия модерн-постмодерн в дискурсе Россия-ЕС дробится на множество вторичных категориальных противопоставлений (суверенитет и пост-суверенитет, централизация и децентрализация, жесткая и мягкая сила). Эти категории формируют нормативную иерархию, в основе которой лежит модернистское разграничение между прорывным и догоняющим развитием на линейной траектории. Свойственное ЕС модернистское отношение ко времени и тяготеющее к постмодерну отношение к пространству крайне затрудняют взаимодействие Евросоюза с Россией: ЕС исходит из цивилизаторской миссии (модернистская темпоральность), но не может использовать привычные ему постмодернистские инструменты управления пространством. ЕС привел в действие нетрадиционную для себя, модернистскую стратегию санкций при столкновении с модернистским видением пространства Россией.

Закономерности игры санкций

Хронополитические различия между Россией и Евросоюзом детерминируют их нестыкующиеся ожидания в отношении друг друга. Поставить себя на место партнера с другой системой координат, чтобы понять и достоверно предсказывать его поведение, довольно затруднительно. Обладая стопроцентный зрением, Вы не можете с точностью определить, сколько видит Ваш знакомый, если он близорук. Вы не можете рассчитать, какую цену на оправу Вы сочли бы приемлемой, будь Вы на его месте, потому что Вы никогда не были на его месте. Вы с раздражением реагируете на то, что он периодически проходит мимо, не здороваясь с Вами. Вы приписываете действию этого субъекта мотивацию, которая не имеет ничего общего с призмой, через которую он смотрит на мир. То же самое касается всех предпосылок, действующих для двух участников взаимодействия по умолчанию и определяющих силу и вектор поведенческих реакций, а также соотношение выгод и издержек при принятии решений.

Санкции – это производная от хронополитической нестыковки России с Евросоюзом, но не в чистом виде. Скорее, санкционное противоборство – это матрешечная «игра внутри игры», не касающаяся напрямую сердцевины конфликта. В игре санкций каждая из сторон преследует тактическую цель спровоцировать контрагента на необдуманное действие, использовав которое, можно добиться подчинения, либо смягчения позиции оппонента. Обмен перформативами в некооперативной игре генерирует пласт взаимных ожиданий по поводу ситуаций, создаваемых собственно развертыванием борьбы санкций.

Развитие санкционного противоборства зависит не только от субъектных качеств России и Евросоюза, но и от самого алгоритма игры. В этом алгоритме акцента заслуживает следующее обстоятельство. Чтобы санкции имели желаемый эффект, необходим зазор маневра для усиления давления. Как пишет Томас Шеллинг, самая действенная санкция - та, которую можно поделить на цепочку малых шагов. Если санкция серьезная, но неделимая, она быстро истощает потенциал своего давления. Зная о неделимости санкции, противоположная сторона прибегает к делимости своего интереса, постепенно реализуя его без очевидного нарушения. Для потенциального реципиента санкций важнее не те меры, которые уже действуют, а те, которые могут быть приняты в ответ на дальнейшие действия.

Из этой линии аргументации следует вывод о том, что санкции – это перспективный, а не ретроспективный прием стратегии сдерживания. Но во взаимодействии между Россией и Евросоюзом этот прием в обоих направлениях применяется ретроспективно, то есть, не для предупреждения дальнейшего неблагоприятного поведения, а для наказания за уже реализованное. Значит, в отношениях между Евросоюзом и Россией санкции выполняют иную роль. Вероятно, функция обоюдных санкций между Россией и ЕС заключается в переводе взаимодействия из режима открытого в режим молчаливого торга.

Молчаливый торг применяется в ситуациях, когда участники конфликта не могут вести открытый диалог, ввиду недостатка доверия к обязательствам, закрепленным в открытых соглашениях. Возможны два подвида такого политического взаимодействия: молчаливая координация при общности интересов и молчаливый торг при их расхождении. При общности интересов органически возникает фокальная точка, к которой оба участника движутся инстинктивно. Условно говоря, если первый участник находится в пункте А, а второй в пункте B, и отрезок AB равен 10 единиц измерения, встреча произойдет в пункте C, который расположен посередине AB. Тогда первый участник проходит отрезок AC, равный пяти единицам измерения, а второй участник проходит тождественный отрезку AC пятисантиметровый отрезок CB. Такое развитие событий возможно, поскольку солидаризация позволяет поставить себя на место партнера, уверенно предположить его следующий шаг и двигаться ему навстречу, пропорционально инвестируя усилия в это движение.

Очевидно, в случае взаимодействия России с ЕС алгоритм молчаливой координации не работает - здесь включается молчаливый торг при расхождении интересов. Такого типа взаимодействие предполагает, что не будь отказа от режима диалога, первый участник настаивал бы на встрече в пункте А, а второй –в пункте B. Условия молчаливого торга не предполагают открытой артикуляции изменений в переговорных позициях. Стороны пытаются состыковать сомнения об ожидаемом поведении друг друга, предполагая (но не анонсируя), что встреча состоится в точке D. Место точки D можно описать путем переноса отрезка AB на рельефную плоскость, в которой есть один выступ. Точка, венчающая этот выступ, обладает уникальностью и особым положением, и рассогласованные ожидания сходятся на ней. Торг выигрывает участник, который ближе к этой точке. Из этого следует, что точка D является переговорным преимуществом одной из сторон еще до исхода конфликта. Молчаливый торг при расхождении интересов априори асимметричен.

До того, как точка D становится исходом, открыт некоторый диапазон альтернативных результатов конфликта, в котором каждая отдельно взятая точка лучше для обоих участников, чем полное отсутствие соглашения. Осознанный выбор преференциальной точки исхода из диапазона возможен при возврате в режим открытого торга. Участник, желающий получить преференциальной исход, должен взять на себя безотзывное обязательство и сообщить об этом. Состязание за первенство во взятии этого обязательства и есть гонка за предпочтительное разрешение конфликта.

Если другой участник первым сделал ход, единственное, что может улучшить положение реципиента - несовершенство коммуникации. Пока сообщение партнера по конфликту о его обязательстве не получено, ничто не мешает игроку тоже послать сигнал о своем предпочтительном исходе. Столкновение несовместимых сигналов создает патовую ситуацию. Как показывает Шеллинг, когда исход зависит от коммуникативной стыковки, выигрышной тактикой становится своевременное разрушение коммуникации. «Когда муж и жена обсуждают по телефону, где встретиться, чтобы пообедать, спор выигрывает жена, если она просто скажет, куда пойдет, и повесит трубку. Статус-кво часто сохраняет человек, уклоняющийся от обсуждения альтернатив вплоть до отключения слухового аппарата». (Шеллинг 2007: 187).

Выход из молчаливого торга приводит к ситуации неполной коммуникации. Это означает, что исход раунда противоборства определяется не только деятельностью участников, но и внутренней динамикой ситуации, которую стороны не могут полностью контролировать. Патовую ситуацию способны разрешить непредвиденные обстоятельства, при которых потребность в координации оказывается сильнее расхождений в интересах. При неожиданном повороте контекста, для которого нет готового шаблона реакций, стороны начинают создавать новые поведенческие паттерны из доступных мозаичных компонентов.

Льюис Козер пишет, что о созидательности конфликта можно говорить тогда, когда конфликт реалистический, то есть, привязан к конкретному объекту. Конфликт Россия-ЕС реалистический, потому что объектом притязаний выступают аттрибутивы акторности и статуса участников как субъектов мировой политики. И Россия, и Евросоюз пытаются определить, какие стратегии действия и позиционирования применительно к внешним игрокам приемлемы для достижения этой цели. Реалистический конфликт – это средство, а не самоцель, поэтому он заменяем на другие виды политического общения. Если же конфликт становится самоцелью, он переходит в категорию нереалистического. Исток нереалистического конфликта внутренний, и фигура контрагента для него вторична, вплоть до заменяемости противоположной стороны. Нереалистический конфликт сложно заменить другими вариантами интеракций.

Реалистический конфликт функционален по отношению к системе отношений Россия-ЕС, поскольку делает возможным сохранение институционализированных отношений как таковых. Конфликт всегда означает косвенное признание акторности противоположной стороны и акцентирует значимость, приписываемую отношениям с контрагентом. Нельзя вступить в конфликт с тем, что не существует, как нельзя и наполнить смыслами взаимодействие, не представляющее значимости. Для Евросоюза конфликт с Россией созидателен, так как позволяет получить информацию о динамике внутренней лояльности проекту. Для России конфликт с ЕС выполняет функцию защитного клапана в отношениях с Евросоюзом – санкции упорядочивают взаимное недовольство, институционализируя воспринимаемые границы дозволенного.

Ходы стратегической рокировки

Международные отношения - и отношения между Россией и Евросоюзом в частности – это процесс без точки завершенности. В отличие от таких конфликтов, как дуэль или бокс, где условия прекращения противоборства закреплены в правилах и есть контроллер, обеспечивающий соблюдение этих правил, конфликты с неполной институционализацией сложно завершить. Проблема в том, что условия, при которых можно считать, что одна сторона победила, а другая потерпела поражение, не определены. Проигравшая сторона неинституционалированного конфликта не склонна признавать себя проигравшей или не знает, что противоположная сторона в одностороннем порядке закрепила за собой победу. Для управления таким конфликтом нужно определить допустимый ущерб и минимально удовлетворительный результат для обеих сторон. Завершением неинституционализированного конфликта можно считать достижение условий, при которых обе стороны считают его исчерпанным. Это не обязательно означает устранение истока конфликта.

Рассмотрим три варианта трансформации конфликта Россия-ЕС, из которых первый – ситуация эмерджентного перехода конфликта в качество абсолютного, а второй и третий - пути перевода конфликта в простейшие кооперативные формы политического общения.

1) негласное соглашение о несогласии - вариант, при котором обе стороны отказываются признать необходимость закрепить регламент урегулирования конфликта или делегируют эту задачу не заинтересованному посреднику. Управляемость конфликта значительно снижается, и он постепенно становится нереалистическим. Борьба санкций расщепляется как по уровням управления, так и по сферам взаимодействия. Этот вариант развития событий провоцирует эрозию системы отношений Россия-ЕС, дискредитируя их идею как направляемого и упорядоченного процесса. Любая субстанция, в том числе политическая, стремится к сохранению своей формы, то есть набора значимых характеристик. В противном случае, все вокруг расплывалось бы, как знаменитые часы Сальвадора Дали, не имея устойчивой структуры. Если в стакан со льдом налить кипяток, лед растает, а кипяток станет холодной водой. Кипяток и лед могут сосуществовать в неизменном виде только, если их что-то разделяет. Грань между ними необходима, чтобы сохранить горячую воду горячей, а лед льдом, вопреки глобализации, которая стремится их противопоставить и бесстрастно посмотреть, что из этого получится.

2) открытый асимметричный торг – опция, при которой стороны воспринимают свой хронополитический лаг в качестве пространства для оказания давления, чтобы добиться от контрагента желаемого политического действия. Состыковка интересов в асимметричном торге может произойти путем включения интересующего вопроса в пакетную сделку. Если раздробить повестку и внести в нее много разноплановых проблем, можно использовать механизм компенсации. Стороны получают возможность учредить для урегулирования конфликта обоюдные "компенсационные платежи" (side payments). Такая опция применима, только если повестка включает совокупность значимых вопросов, по которым стороны институционализировали диалог. Оформив повестку как пакетное соглашение, участники могут постепенно трансформировать взаимодействие из обмена угрозами в обмен обещаниями. Тактика декомпозиции, то есть дробления, применима к обещаниям так же, как и к угрозам. Чтобы проверить способность партнера следовать обязательствам, можно начать с несущественного обязательства и либо закрепить его на длительный срок, либо обеспечить повторяемость взаимодействия по поводу этого обязательства.

3) паритетный политический аукцион - вариант, при котором стороны соглашаются отделить первопричину конфликта от принципов его урегулирования. Участники признают право друг друга полноценно участвовать в выработке условий завершения борьбы санкций. Далее каждая из сторон оценивает соотношение полезности и убытков от уступок и делает ставки, предлагая «цену» за свое согласие на расширение спектра благоприятного взаимодействия с партнером. Происходит подобие рыночного уравновешивания спроса и предложения, в результате чего вычленяется вариант завершения конфликта из зоны, объединяющей варианты урегулирования, которые лучше, чем отсутствие соглашения как такового. Назначается контроллер соглашения, то есть субъект, который обеспечивает его соблюдение. Отношения между Россией и Евросоюзом обретают разветвленный полнокровный характер и переходят в модус игры, в которой конкуренция в одних сферах сочетается с продуктивным сотрудничеством в других.

Литература

Льюис Козер «Функции социального конфликта». – М.: Идея-Пресс, 2000. – 208 с.

Томас Шеллинг «Стратегия конфликта». - М.: ИРИСЭН, 2007. -366 с.

Ian Klinke "Postmodern geopolitics? The European Union eyes Russia", Europe-Asia Studies, 2012, 64:5, 929-947.

Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся