Россия и Турция

Турецкая перезагрузка-2016 и фактор российско-турецкого кризиса

7 апреля 2016
Распечатать

24 ноября 2015 года, когда турецкими ВВС был сбит российский СУ-24, ознаменовало начало нового периода двусторонних отношений. Груз накопленных между Российской Федерацией и Турецкой Республикой политических противоречий оказался столь велик, что перевесил четвертьвековые достижения в экономической сфере.

 

Важными сигналами о переосмыслении Турецкой Республикой своей политики на северном (Российская Федерация) и восточном (Китайская Народная Республика) направлениях стали:

 

В первом случае (РФ) — законодательное блокирование реализации проекта строительства АЭС «Аккую» (в настоящее время находится в подвешенном состоянии) и отказ от реализации российско-турецкого проекта строительства газопровода «Турецкий Поток»,

 

Во втором случае (КНР) — аннулирование тендера, выигранного китайскими компаниями, на закупку и трансфер технологии производства систем противоракетной обороны.

 

Об аннулировании многомиллиардного тендера турецкое руководство объявило накануне Саммита Большой двадцатки, прошедшего в Анталье 15-16 ноября 2015 года, что было воспринято в Турции в качестве «подношения» Соединенным Штатам Америки и выражения лояльности Североатлантическому альянсу.

 

В ходе упомянутого Саммита президент России В. Путин сделал заявление о том, что физические лица «некоторых государств Двадцатки» участвуют в финансировании Исламского государства (запрещенная в России организация), впервые на высшем уровне вынося российско-турецкие разногласия в публичную сферу. Именно это заявление ознаменовало прохождение «точки невозврата» в современных отношениях между Россией и Турцией.

 

Экономические санкции, введенные Российской Федерацией в отношении Турецкой Республики после инцидента 24 ноября, в целом отличаются взвешенностью и адресностью. Помимо объяснимого нежелания рассматривать в нынешних условиях турецкие компании и частные лица в качестве приоритетных торгово-экономических партнеров (в том числе, в вопросе замещения западных компаний, попавших ранее под российские санкции), очевидно, они преследовали следующие цели:

 

1.      «Наказать» турецкую экономику за действия руководства страны.

 

2.      Способствовать выявлению и формированию группы турецкого бизнеса, лоббирующего нормализацию российско-турецких отношений, разумеется, на основе удовлетворения трех условий российской стороны («извинения», «виновные», «компенсация»).

 

3.      Способствовать потере очков действующим руководством Турции, прежде всего, президентом Р.Т. Эрдоганом и премьер-министром А. Давутоглу, в глазах собственного населения.

 

По истечению четырех месяцев говорить об эффекте антитурецких санкций, безусловно, преждевременно. Разорванные отношения, которые до этого складывались десятилетиями, переживают «посттравматический синдром». Однако, свернутый политический диалог и снижение темпов двусторонней деловой активности - налицо.

 

Согласно данным Турецкого агентства по статистике, суммарный турецкий экспорт в январе-феврале месяцах текущего года составил 232 млн долл. против аналогичного показателя прошлого года в 603 млн долларов. Заметно снизился и импорт продукции из Российской Федерации: 2,5 млрд долл. против 3,4 млрд долл. Российский рынок сельскохозяйственной продукции с немалой долей вероятности для турецких фермеров будет потерян на ближайшую и среднесрочную перспективу. Вне зависимости от того, будет ли развиваться ситуация по турецким или российским прогнозам, находящимся в диапазоне от 2,5 млн человек до пренебрежимо малых величин соответственно, уже сейчас ясно, что неизбежны существенные потери туристической индустрии и смежных отраслей Турции, сформированных под ежегодный прием 4-4,5 млн гостей из России.

 

Наряду с этим, истекшие четыре месяца не выявили появления влиятельного пророссийского лобби, сколь-нибудь активно отстаивающего необходимость восстановления разрушенных двусторонних отношений. Одной из немаловажных причин этого явления следует считать выстроенную в стране вертикаль власти, а также зависимость частного бизнеса от получения заказов на внутреннем рынке. В случае «локомотивов экономики», а именно строительно-подрядного сектора, речь идет о зависимости строителей от текущих и перспективных инфраструктурных проектов внутри страны (строительство аэропортов, скоростных дорог ж/д сообщения и прочие «мега-проекты») и за её пределами при финансовой поддержке государства.

 

Также достаточно спокойной оценке со стороны турецкого бизнеса факта утраты позиций на российском рынке способствует следующее:

 

1.      Многие из них уже работают в России, пребывая в статусе местной юрисдикции и, невзирая на факт турецкого выгодоприобретателя, рассчитывают доказать свою «полезность» в РФ.

 

2.      Понимание непростой ситуации в экономике РФ под влиянием отрицательной нефтяной конъюнктуры  и присутствие трезвого взгляда на сузившееся поле для маневра.

 

3.      Относительная «свежесть» вопроса и надежда на возможное урегулирование на политическом уровне без необходимости в громких, читай рискованных, заявлениях со своей стороны.

 

4.      Надежды на меры государственной поддержки в вопросе замещения потерянного или замороженного российского рынка.

 

Невзирая на то, что социологические опросы, в частности, недавно проведенный Университетом «Кадир Хас», выявляют наличие углубляющихся расколов в турецком обществе по целому ряду линий — светскость, курды, новая конституция, «российский вопрос» пока не стал одним из них. В целом, турецкое население склонно рассматривать Российскую Федерацию в качестве наибольшей для страны угрозы (годом ранее лидировал Израиль), а в защиту российско-турецких отношений выступают лишь отдельные культурные и общественные деятели, а также немногочисленные инициативные группы, как правило, состоящие из участников, тесно связанных с Россией, к примеру, по факту своего рождения, образования или семейного положения.

 

По итогам 2015 года турецкая экономика продемонстрировала достаточно высокие темпы роста ВВП — около 4%. Характерно, что как турецкие руководители, в частности, премьер-министр А. Давутоглу, так и независимые аналитики, дают в целом положительный прогноз на текущий год, предсказывая, что по темпам роста экономика страны будет уступать лишь Китаю и Индии.

 

Очевидно, что заявленный прогноз в нынешних условиях является достаточно амбициозным и станет возможным лишь при соблюдении набора условий и преодолении ряда рисков. Не претендуя на всеохватность, к первым можно отнести кардинальное улучшение безопасности, являющейся для инвесторов и туристов «красной линией», и способность выйти на новые для себя рынки сбыта. Среди вторых, в качестве примера, можно отметить: «ловушку средней добавленной стоимости» и перекредитованность частного бизнеса.

 

Мощным конкурентом по привлечению зарубежных инвестиций для Турции становится Исламская Республика Иран. Однако, процесс выхода Ирана из-под санкций со стороны США пока не завершен, что является сдерживающим фактором для американских компаний. С другой стороны, европейцы возлагают большие надежды и уже проявляют заметную активность на иранском направлении. Сама же Турция в своей работе с Ираном достаточно ограничена, принимая во внимание то, что их экономики не являются взаимодополняемыми. ИРИ заинтересованы в первую очередь в технологиях, а не в подрядных услугах и не в оборудовании со средней добавленной стоимостью. Впрочем, это не означает, что турецкая продукция не имеет шансов разнообразить иранский потребительский рынок.

 

Гибельность тупика турецкого внешнеполитического курса очевидна не только оппозиции, но и самому руководству страны. Быстрая смена риторики от «евразийства» и «новоосманизма» и перевод траектории турецкого движения на западничество — затруднительны, однако, первые практические шаги в направлении «перезагрузки» уже сделаны.

 

В числе заметных достижений можно отметить заключенную между ЕС и Турцией сделку по незаконным иммигрантам, хотя пропагандистский эффект от нее пока намного опережает практический. Прошедший в конце марта — начале апреля в Вашингтоне Саммит по ядерной безопасности и состоявшаяся на полях встреча между двумя президентами, Б. Обамой и Р.Т. Эрдоганом, не выявила сближения позиций между Белым домом и Аксараем по вопросу сирийских курдов. Но с другой стороны и не подтвердила тезис о «нежелательности» турецкого лидера для США.

 

2016 год будет насыщен вызовами для действующего руководства Турецкой Республики и в целом его можно характеризовать как год «перезагрузки». Попробуем сформулировать в основных чертах турецкую повестку на текущий год:

 

1.      Окончательное решения вопроса по принятию новой, гражданской Конституции страны, вероятно, через вынесение вопроса на всенародное голосование.

 

2.      Решение курдского вопроса в целом на базе силовых методов. Однако, не исключена корректировка политики с учетом успеха курдов в Сирии и бесперспективности ведения войны против РПК «до победного конца».

 

3.      Корректировка внешнеполитического курса. Возвращение в нее западного контента. Могут быть запущены «Нулевые проблемы с соседями - 2.0», о чем свидетельствуют попытки добиться урегулирования с Израилем.

 

4.      Важным вопросом является возвращение Турции в качестве полноценного актора сирийского конфликта, ключом к чему является достижение договоренности с США по сирийским курдам.

 

5.      Дальнейшее зондирование почвы на предмет возможности нормализации отношений с РФ на взаимоприемлемых условиях, на начальном этапе - через попытки привлечения независимых переговорщиков или же по линии публичной дипломатии.

 

6.      Обеспечение дальнейшей диверсификации турецкой экономики и направлений турецкого экспорта.

 

Следует ожидать, что при оценке целесообразности форсирования «миротворческой» активности в направлении РФ турецким руководством будут учитываться как непростая ситуация в российской экономике, так и предстоящие в сентябре этого года выборы в Государственную Думу.

 

Турецкому анализу будет подвергнута и оценена способность усиления своих переговорных позиций с Россией по всему фронту пересечения взаимных интересов: Балканы, Черноморье (Украина и Крым), Кавказ (включая Грузию и Нагорный Карабах), Ближний Восток (в том числе, в так называемом шиитском поясе — Сирия, Ирак, Иран), Средняя Азия. Отдельным вопросом будет «отвязка» Турции от поставок российских энергоносителей в среднесрочной перспективе, в частности, через достижение договоренностей с Израилем.

 

Подводя итог резюмируем, что возобновление российско-турецкого диалога возможно только после прохождения годового цикла жизни российских санкций, когда сторонам станет ясен баланс их прибылей и убытков. Кроме того, к тому времени Россия и Турция, с тем или иным успехом и результатами, пройдут важные этапы в своих внутриполитических повестках, что способно как убедить, так и разубедить каждую из сторон в необходимости российско-турецкого урегулирования на данном этапе.

Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся