Дмитрий Офицеров-Бельский

Прогноз Павла Канделя удачен не только по причине относительного совпадения некоторых результатов анализа последующему развитию событий, но главным образом, благодаря удачной постановке вопросов и выбору ракурсов.

Какой будет Молдова в 2021 г., сказать сложно и сейчас, не говоря уже о времени написания прогноза. В июне 2019 г. властный расклад в Молдове существенно изменился: ключевая властная фигура страны была удалена с политической арены, причем вряд ли кто-то прежде мог ожидать, что это произойдет настолько безболезненно. В. Плахотнюк был вынужден покинуть страну и с тех пор пребывает в США. Пример Молдовы показал, что внешнее вмешательство на постсоветском пространстве по-прежнему возможны, они даже могут быть результатом международного консенсуса и иметь совершенно конструктивный характер.

Согласно прогнозу, Молдову до 2021 года не должны были ожидать серьезные политические изменения. Действительно, какие бы ни происходили персональные перестановки во власти, Молдова на протяжении последней четверти века продолжает традицию разновекторной внешней политики. Однако за видимой стабильностью, которую принципиально не нарушили даже исключение В. Плахотнюка из системы власти и немыслимый ранее альянс правых и социалистов, не следует забывать об институциональной слабости и плохой управляемости страны, накопленных социально-экономических проблемах, поляризации политических сил и сложностях во взаимоотношениях со всеми внешними партнерами. Все перечисленное создает объективные предпосылки к дестабилизации и к коренной трансформации страны.

Европейский вектор в приоритете

Один из ключевых для определения перспектив Молдовы был и остается вопрос взаимоотношений с ЕС. Ни экономические показатели, ни опросы населения после подписания Соглашения об ассоциации с ЕС не продемонстрировали его положительного влияния на развитие страны. Однако в прогнозе справедливо отмечено, что никакой из вероятных сценариев развития политической ситуации в стране не приведет к развороту молдавской экономики в сторону России и ЕАЭС. На данный момент ключевой вопрос взаимоотношений Молдовы и ЕС заключается в том, готовы ли власти страны эффективно санировать политическую систему и готова ли Европа к диалогу со всеми политическими силами или же продолжит тактику исключения из диалога социалистов во главе с президентом И. Додоном.

По высказанному в прогнозе мнению, для развития отношений с Россией президенту И. Додону необходимо консолидировать левый фланг, чему мешают сложные межпартийные отношения и лидерские амбиции отдельных политиков. Однако до сих пор сплотить левые силы было невозможно по причине сосредоточения реальной власти в стране в руках олигарха В. Плахотнюка.

В плане взаимоотношений с Румынией прогноз также оказался верен в том плане, что объединения двух стран в Великую Румынию не состоялось, в ближайшей перспективе это невозможно, а в отдаленной — имеет некоторые шансы. Молдова в Румынии в последние годы рассматривается и представляет интерес прежде всего как государство «серой зоны» за пределами ЕС и объект экономического поглощения. Ситуация выгодна румынской элите тем, что по соседству сохраняется исторически и политически близкое государство, относительно доступное влиянию, открытое для инвестиций, но не вынужденное сталкиваться с европейским регулированием.

Для части молдавских политиков и граждан независимость страны не цель, а, скорее, историческая проблема, требующая решения в виде присоединения к Румынии. Пришедшее к власти в 2019 г. коалиционное правительство М. Санду не скрывало желательности такого исхода, но в ближайшие годы для этого будет слишком много препятствий. Помимо нерешенного приднестровского вопроса немалую роль играет обеспокоенность части молдавской элиты, не желающей потери своего положения и превращения в слабую региональную элиту. Вне зависимости от внутриполитических изменений в первой половине 2020-х гг. следует ожидать нового витка румынизации и углубленной интеграции двух экономик. Этот процесс может несколько затормозить лишь концентрация власти в руках нынешнего президента И. Додона.

Предпосылки для диалога есть даже у Бухареста и Тирасполя, учитывая интерес румынских инвесторов и властей к активам, находящимся на территории левобережной части страны. Главным образом, это Молдавская ГРЭС. Склонить руководство ПМР к уступкам должна экономическая блокада, которая усилится в краткосрочном периоде и, возможно, даже спровоцирует политическое обострение.

Одна из наиболее существенных проблем Молдовы заключается в депопуляции. Сторонники интеграции с Румынией будут аргументировать свою позицию непреодолимостью этой проблемы для Молдовы, что отчасти отвечает реальности. Еще одним весомым аргументом станет слишком малый объем молдавского рынка, не способный заинтересовать крупных инвесторов, что оставляет страну в стороне от инноваций. В целом можно констатировать, что уже в ближайшие годы тенденции к сближению Молдовы и Румынии усилятся.

Страна с «замороженным» конфликтом

Немалое внимание в прогнозе уделено приднестровскому вопросу. Автор справедливо отмечает попытки «приручения» Брюсселем Приднестровья, падение доли России в приднестровском экспорте и рост доли правобережной Молдовы и Румынии.

Прогнозируется усиление «позиционного» противостояния, но при этом неготовность сторон предпринять более радикальные шаги. До настоящего момента ситуация именно таким образом и развивалась, однако в более отдаленной перспективе следует ожидать серьезные изменения во взаимоотношениях Кишинева и Тирасполя. Важно понимать, что будущее Приднестровья всегда зависело и продолжает зависеть от внешнего контекста: сохранения российского склада боеприпасов в селе Колбасна, возможности и желания Киева оказывать давление на Приднестровье, используя эту территорию как своего рода болевую точку России, готовности России предоставлять экономическую помощь Приднестровью, экономической политики Брюсселя и его способности контролировать товаропоток из непризнанной республики и, наконец, от желания Кишинева сохранять «статус-кво».

Интересы бизнес-элит обеих частей Молдовы интегрированы намного глубже, чем можно судить по сводкам политических новостей. В их основе лежат доходы от контрабанды, майнинга, неоплаты поставляемого в Приднестровье российского газа и т.д. Связи на уровне граждан между двумя частями Молдовы очень развиты и, конечно же, нельзя не упомянуть о том, что на территории Приднестровья проживает более 240 тысяч граждан Молдовы с правом голоса, а обладающих гражданством еще больше.

Поэтому трактовать взаимоотношения двух частей Молдовы как требующие поиска формулы примирения, международных усилий и реформы государственного устройства страны будет совсем неверно. Проще говоря, Приднестровье продолжает существовать как самоуправляемая территория только потому, что именно в таком качестве оно устраивает собственное население, элиты правобережной части страны и внешних игроков. Поэтому рассуждать о федерализации Молдовы как способе выхода из тупика будет неверно, хотя бы потому что никакого тупика нет, а также потому что этот вариант на сегодняшний день в разной степени неприемлем для всех политических сил страны, хотя президент И. Додон может делать противоположные заявления.

На ситуацию с Приднестровьем в ближайшее время, возможно, еще до 2021 г., повлияют такие факторы, как успех или неудача молдавских реформ, обновление неписаного договора элит обеих частей страны, взаимоотношения Тирасполя с Бухарестом и готовность России далее поддерживать экономически и своим присутствием «статус-кво». Последнее под вопросом: вывоз российских боеприпасов уже обсуждается Москвой и Кишиневом. Скорее всего, это займет несколько лет, и далее России будет сложно аргументировать базирование своих войск в Приднестровье. Можно прогнозировать и усиление международного давления с целью вывода российских войск.

Возможные коалиции

К сожалению, в прогнозе не представлен анализ тенденций политического развития Молдовы и возможные сценарии коалиций и соперничества. Между тем именно они породили одну из главных сенсаций уходящего года на постсоветском пространстве. То, что ситуация по мере приближения парламентских и президентских выборов будет накаляться, возможны уличные сценарии по образцу 2016 г. (их удалось избежать), а правым отступать некуда и еще один упущенный электоральный цикл для их лидеров будет последним в большой политике, - — все это было очевидно достаточно давно.

Как известно, в итоге ситуация разрешилась следующим образом: противоположности сошлись, социалисты вступили в альянс с прозападным блоком «Сейчас». Коалиции не удалось продержаться и полгода, для нее не было серьезного фундамента, но имелся широкий набор противоречий и сфер, в которых все три стороны могли претендовать на контроль.

Крах правительства М. Санду в ноябре 2019 г. и приход к власти миноритарного правительства И. Кику не заключительный акт долгого политического процесса, а, скорее, пролог к более масштабным изменениям, среди которых может быть реформа конституции и изменение уровня полномочий президента, новый формат взаимоотношений между Кишиневом и Тирасполем, появление новых политических лидеров на разных флангах и др. Все это будет сопровождаться гораздо большим, чем прежде, накалом борьбы и открытым соперничеством великих держав, которое не прекращалось никогда, даже в период июньского консенсуса.

С большой вероятностью Молдову ожидает затяжной кризис, но связан он только в малой части с отмеченными сложностями и спорами. Основная проблема состоит в несовершенстве и слабости институтов, неразвитости гражданского общества. В. Плахотнюк совершенно не случайно на протяжении многих лет был фактическим «господарем» Молдовы — это вполне обычный сценарий для слабого государства, когда происходит его функциональное замещение более эффективными, но отнюдь не более полезными для общества и бесперспективными в долгосрочной перспективе механизмами.

На протяжении многих лет В. Плахотнюк был стабилизатором отношений в стране преимущественно в негативном смысле. Однако устранение этого элемента вовсе не означает, что автоматически открывается новая, лучшая страница истории страны. Внутренний раскол и двойственность социальных структур требует решения в большей степени чем когда-либо ранее, но очевидного решения пока нет. Так же и проблема неэффективности государственных институтов не может быть решена быстро, и универсальных механизмов для этого нет. Вместо частично разрушенных механизмов политической коррупции могут появиться новые, возможно, с новыми действующими лицами. Однако хуже всего будет недееспособность власти, проистекающая из неспособности какой-либо из политических сил сконцентрировать реальные полномочия в своих руках и исчерпания лимита компромиссов между соперничающими силами. Пожалуй, именно в этом и заключается основной и сложнейший вызов для будущего страны.