Максимальный учет поглощающей способности лесов

Особенности обязательств России по Парижскому соглашению по климату — пожелания и практические возможности

Автор: Станислав Кувалдин, к.и.н., независимый журналист

В так называемом Предварительном национально-определяемом вкладе Российской Федерации (Intended nationally determined contribution — в английской аббревиатуре INDC) — то есть сумме добровольных обязательств, в области снижения выбросов парниковых газов, которые принимает на себя Россия как участник Парижского соглашения по климату  записано, что «Долгосрочной целью ограничения антропогенных парниковых выбросов парниковых газов в Российской Федерации может быть показатель 70–75% выбросов 1990 года к 2030 году при условии максимально возможного учета поглощающей способности лесов».

INDC не является строго формализованным документом. Согласно базовым принципам Парижского соглашения, каждая страна самостоятельно определяет желаемые цели в снижении выбросов парниковых газов (при общей декларируемой приверженности участников соглашения цели по ограничению повышения глобальной температуры двумя градусами Цельсия в сравнении с доиндустриальным периодом). Соответственно, каждый из заявителей свободен и в выборе тех аспектов, которые он хочет подчеркнуть в своем заявлении.  Особое акцентирование  роли лесов в поглощении парниковых выбросов — одна из особенностей позиции России в климатических переговорах.

Фото: praetorian-selena.deviantart.com

О необходимости учета лесов при расчете снижения эмиссии парниковых газов прямо говорилось выступлении Владимира Путина  на Парижской конференции по вопросам изменения климата 30 ноября 2015 года. Президент России тогда в частности подчеркнул: «В новом соглашении должна быть зафиксирована важная роль лесов как основных поглотителей парниковых газов. Для России, которая обладает колоссальными лесными ресурсами и многое делает для сохранения «лёгких» планеты, это особенно важно»[1].
О принципиальной позиции в этом вопросе упоминал в своих выступлениях и Министр иностранных дел России Сергей Лавров. В частности, на Саммите по устойчивому развитию в Нью-Йорке 27 сентября 2015 года, на котором обсуждалась, в том числе и подготовка к Парижской конференции, глава российского МИД посчитал нужным сказать следующее: «Особо хотел бы отметить роль бореальных лесов России, которые поглощают порядка 600 миллионов тонн углекислого газа в год. Будем добиваться учета этого фактора в рамках нового соглашения»[2]. Последовательная позиция России, связанная с требованием максимального учета вклада лесов страны в снижение уровня углекислого газа в атмосфере связана с особенностями, как площади, так и структуры российских лесов, а также ограниченностью набора инструментов, при помощи которых Россия может добиться значимых результатов в снижении выбросов антропогенных парниковых газов. Кроме того, в ней нашли отражение многолетняя борьба России за устранение дифференцированного подхода к лесам развитых и развивающихся стран.

В настоящее время текст Парижского соглашения частично учитывает подход России к вопросу лесов. В 5 статье Соглашения идет речь о том, что подписавшие его страны «должны принимать меры по повышению качества… поглотителей и накопителей парниковых газов… включая леса»[3].  Отдельное упоминание лесов, как поглотителей двуокиси углерода и иных парниковых газов, забота о качестве которых должна стать предметом специальной заботы участников парижского соглашения, дает России потенциальную возможность использовать свои леса в качестве одного из ресурсов, вносящих свой вклад в снижение концентрации углерода в атмосфере.

С объективной точки зрения, доводы в пользу такой позиции у России есть. Российская федерация обладает самыми высокими в мире запасами бореальных лесов (то есть таежных лесов северных широт) на нашу страну приходится около двух третей их площадей в мире. В целом же на Россию по разным оценкам приходится более 20% всех мировых лесных пространств. Это означает, что наша страна обладает самой большой долей площади, занимаемой лесом,  среди всех стран мира (на следующую за ней Бразилией приходится около 17% всех лесных площадей )[4].

Впрочем, особенно важным оказывается то, что российские леса, благодаря своей структуре обладают в настоящее время определенными преимуществами в эффективности поглощения углерода.

Данные Региональной оценки бюджета углерода лесов (применяемая в России методика расчета эмиссии и поглощения лесами углерода) показывают, что начиная с 1990 года российские леса значительно увеличили свою эффективность в поглощении углерода. Сток углерода в леса России (то есть его накопление растительной массой и почвами) увеличился со 100 до 230 миллионов тонн углерода в год[5]. Сейчас, по оценкам главы Рослесхоза Ивана Валентика, российские леса поглощают до 32% ежегодных выбросов углекислого газа в России[6]. Во многом это объясняется сокращением объемов рубок (примерно в 3 раза по сравнению с 1990 годом), а также тем, что сейчас происходит естественное восстановление лесов на месте массовых рубок, осуществлявшихся в 1960-80-е гг. Именно в период роста лес наиболее активно накапливает поглощает и накапливает углерод. Поскольку эмиссия углерода в лесах, связанная с рубками и пожарами в России пока существенно меньше объемов накопления, то Россия стремится как можно более эффективно распорядиться этим преимуществом. Следует отметить, что другие страны, где также произрастают бореальные леса — в частности, Канада находятся в несколько другой ситуации, т.к. возрастная структура их лесов (где массовые рубки осуществлялись на несколько десятилетий раньше) уже не позволяет считать их значительным поглотителем углекислого газа. Страны же, которые обладают большими запасами тропических лесов — такие как Бразилия, Индонезия и некоторые другие стоят перед принципиально другими вызовами, поскольку в этих странах леса могут сводиться в том числе для дополнительных сельскохозяйственных площадей, что имеет прямое отношение к экономическому развитию. Кроме того, для сохранения тропических лесов в развивающихся странах действуют различные международные финансово-экономические механизмы. В частности, созданная под эгидой ООН программа REDD+, предполагающая предоставление финансовых стимулов развивающимся странам за развитие проектов по сохранению лесов и ряд других частных и государственных программ.

Именно эти факторы обеспечили создание ситуации, при которой Россия оказалась наиболее заинтересована в применении равного подхода ко всем странам в учете вклада лесов в снижении уровня углекислого газа в атмосфере. Следует при этом учесть, что фактически Россия стремится в настоящее время использовать преимущество, ограниченное во времени, т.к. большая поглотительная способность российских лесов обеспечивается их нынешней возрастной структурой. По мере того, как все больше лесов на территории России будет переходить в категорию зрелых и перестойных (что неизбежно со временем) их способность поглощать углерод будет снижаться (из-за прекращения роста и усиления процессов отмирания и гниения древесины, неизбежных в старых лесах). Согласно научным оценкам, вне зависимости от выбираемой модели лесопользования, поглотительная способность российских лесов неизбежно должна уменьшиться и к 2050 году составить примерно 100 миллионов тонн углерода в год[7]. Старые леса при этом сохраняют важную функцию по хранению накопленного углерода, однако говорить о них, как о крупных поглотителях невозможно. Именно поэтому Россия заинтересована в том, чтобы нынешний вклад ее лесов в углеродный баланс планеты был оценен достаточно высоко.

Климатическая повестка 2030: Россия

С тем, однако, каким образом будет происходить подобный учет в новом Парижском климатическом соглашении, многое остается не вполне ясно. Действующий до 2020 года Киотский протокол лишь в очень ограниченной мере зачитывал углерод, поглощаемый лесами страны в качестве деятельности по снижению концентрации углекислого газа. Одним из таких ограничений стало положение, предполагающее, что учитываться может лишь углекислый газ, поглощаемый так называемыми, управляемыми лесами — то есть теми лесами, где ведется хозяйственная деятельность. Это правило объяснимо тем, что Киотское соглашение должно регулировать сокращение выбросов парниковых газов в результате человеческой деятельности — таким образом, леса, на которых такая деятельность не ведется и не будет вестись, не могут учитываться в качестве вклада страны. В России к категории управляемых лесов было отнесено до 70% лесных площадей. Исключены из нее оказались — так называемые резервные леса — то есть неосвоенные леса, удаленные от транспортных путей, особо охраняемые природные территории, а также некоторые другие лесные площади — в частности леса, расположенные на землях Министерства обороны (последнее объясняется сложностью получения каких-либо статистических сведений об этих участках).

При этом однако было решено, что в Первом периоде обязательств по Киотскому протоколу — то есть с 2005 по 2013 — устанавливался потолок для зачета снижения выбросов парниковых газов в атмосферу в результате осуществления различных лесных проектов. Первоначально такой потолок устанавливался на уровне 9 миллионов тонн углерода в год для каждой страны. Поскольку Киотский протокол предполагал введения механизма торговли квотами по снижению выброса углерода, подобное ограничение Россия посчитала искусственным и крайне невыгодным для нее. В результате достаточно энергичной работы российской делегации на конференции в Марракеше в 2001 году (вырабатывавшей определенные правила реализации протокола еще до его вступления в силу) потолок для России в итоге был поднят до 17,5, а потом до 33 миллионов тонн углерода в год[8]. Впрочем, другие страны с большими лесными площадями — в частности, Канада и Япония также добились установления отдельных решений по своим лесам.
Позже не устраивающие Россию методы учета вклада лесов в общее снижение эмиссии парниковых газов стали одной из причин неприсоединения ко второму этапу Киотского протокола (начавшегося с 2013 и завершающегося в 2020 году, Россия не приняла на себя обязательств на этот период).

При этом следует отметить, что, согласно правилам Рамочной конвенции ООН по изменению климата (именно на ее основе заключено Парижское климатическое соглашение) Россия, как и все другие страны, предоставляет свой ежегодный кадастр парниковых газов, который учитывает, в том числе и поглощение углерода лесами — однако по правилам Конвенции в кадастр также включаются лишь объемы по управляемым лесам. В настоящее время этот объем составляет около 170 миллионов тонн углерода в год (это примерно соответствует 600 миллионам тонн углекислого газа, о которых упоминал в приводимом выше выступлении Сергей Лавров).

Источник: http://www.cepl.rssi.ru

Как уже упоминалось выше, пока нет специальных оснований предполагать, что «максимальный учет поглощающей способности лесов», на котором настаивает Россия действительно удастся сделать неотъемлемой частью Парижского соглашения. В настоящее время, по данным экспертов, участники переговоров больше склоняются к тому, чтобы не отказываться от принятого правилами Киотского протокола ограничения «лесного» фактора в расчете снижения выбросов парниковых газов[9]. Однако пока конкретные правила любых учетов, которые будут действовать в рамках Парижского климатического соглашения, еще не определены. Это должно стать предметом отдельных переговоров делегаций стран-участниц. И России придется провести достаточно серьезную работу, чтобы отстоять свою точку зрения.

Потенциально Россия в рамках Парижского соглашения может получить возможность привлекать финансовые ресурсы на лесные проекты, способствующие сохранению и повышению их потенциала поглощения углекислого газа. Впрочем, возможности по привлечению этих средств также ограничены, поскольку Россия не относится к развивающимся странам. А вводимые Парижским соглашением схемы международного финансирования проектов по адаптации к изменению климата и снижению выбросов парниковых газов распространяются лишь на развивающиеся страны. Тем не менее, у России есть возможность воспользоваться, предусмотренным статьей 6 Парижского соглашения механизмом добровольного сотрудничества между странами в проектах по снижению выбросов парниковых газов.

В России есть примеры реализации добровольных международных проектов, основанных на получении финансирования для сохранения леса как поглотителя углерода. Прежде всего, это Бикинский лесной проект в приморском крае, реализуемый в Приморском крае Фондом дикой природы в рамках российско-немецкой климатической инициативы[10]. В будущем Россия также рассчитывает на возможность привлечения международных средств в проекты по возобновлению насаждений лесополос в лесостепной зоне (другим источником этих средств могли быть проекты по компенсации выбросов углекислого газа представителями крупных промышленных компаний России)[11].

Впрочем, пока можно говорить лишь о единицах работающих проектов подобного рода. Как и в любых добровольных проектах (предполагающих финансирование со стороны государственных и частных институтов развитых стран) успех России на этом направлении, во многом, будет зависеть от международного имиджа нашей страны. Наконец, выполнение пожелания «максимального учета поглощающей способности лесов», во-многом будет зависеть от сохранения этой способности на максимально возможно высоком уровне. Даже при неизбежности снижения в будущем способности российских лесов поглощать углекислый газ, эту тенденцию можно задержать и в конечном итоге остановить, если проводить планомерную работу по борьбе с пожарами (одним из главных источников эмиссии углерода в лесах) и улучшения управления лесами.

Источник: http://amureco.ru

Бикинский лесной проект