Союз прагматиков: эволюция и будущее отношений Египта и Израиля

Исторически отношения Египта, самой густонаселенной страны арабского мира, традиционно претендовавшей на лидерство в регионе, с его северо-восточным соседом Израилем не отличаются теплотой. К  1979 году, когда между странами был подписан мирный договор, Египет успел принять участие в четырех войнах против Израиля за тридцать лет и выглядел одним из самым принципиальным его противников. Подписание Кемп-Дэвидских соглашений 1978 года, которые привели к заключению мира, стало следствием интриги египетского президента Анвара Садата – полностью отвернувшись от Советского Союза, он переориентировал Египет на сотрудничество с США. Вашингтону, в свою очередь, требовалось разрушить единство арабского антиизраильского фронта и добиться заключения сепаратного мира Египта и Израиля.

 

Подписанный в 1979 году мир стоил Садату жизни (через два года он был убит исламистами на параде в Каире), вызвал бурю негодования в арабском мире – Египет даже исключили из Лиги арабских государств – но принес Египту ощутимую материальную выгоду. Хосни Мубарак, пришедший к власти после гибели Садата и правивший почти 30 лет, продолжил линию на сотрудничество с Вашингтоном. С конца 1970-х Египет является крупнейшим получателем американской безвозмездной военной помощи в регионе (после, собственно, Израиля)[1], с 1989 года пользуется статусом союзника США вне НАТО. Военная помощь США крайне важна для безопасности Египта, кроме того, с конца 1970-х активно развивались и экономические отношения между государствами. США – крупнейший торговый партнер Египта[2].

 

В то же время на отношения Египта непосредственно с Израилем мирный договор 1979 года повлиял не слишком сильно. Каир и Тель-Авив больше не воевали, но перешли к фазе «холодного мира»: Мубарак отношения с Израилем сохранял, но старался лишний раз не напоминать своему народу о том, что с «сионистами» заключен сепаратный мир. В отличие от прагматичных политиков, горячая «арабская улица» продолжала искренне ненавидеть Израиль, и любой знак развития отношений с «оккупантами» мог вызвать взрыв возмущения. Хосни Мубарак периодически, особенно в случае осложнения отношений, вспоминал об оккупации Палестины и критиковал Израиль, но всем было ясно, что это лишь необходимая риторика. Израильские политики, со своей стороны, были довольны предсказуемым соседом, который точно не будет совершать провокаций и сохраняет проамериканскую ориентацию.

 

Такой статус-кво сохранялся до 2011 года, когда волна «арабской весны» внезапно снесла Мубарака и его режим, и на какое-то время Египет погрузился в революционную нестабильность. В Тель-Авиве свержение многолетнего лидера восприняли с тревогой, опасаясь прихода к власти антиизраильски настроенных сил. Высказывались мнения о том, что под угрозой может оказаться даже мирный договор 1979 года[3]. Однако реальность оказалась менее пугающей, несмотря даже на приход к власти движения «Братья-мусульмане». «Ихваны» (арабское название организации) действительно не отличались симпатиями к Израилю – более того, радикальное исламистское движение ХАМАС является фактически их филиалом в Газе – но расторжения мирного договора не произошло. Более того, выиграв парламентские выборы в мае 2012 года, «Братья-мусульмане» заявили о своей приверженности мирному договору с Израилем[4]. В свою очередь, премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху подтвердил свою готовность сотрудничать с любым лидером Египта, даже если президентские выборы в этой стране выиграет исламист[5]. Так и случилось: президентом Египта стал кандидат от «ихванов» Мухаммед Мурси, но это не помешало Каиру продолжать работу с Тель-Авивом. К примеру, именно Мурси выступил посредником на переговорах о прекращении огня между Израилем и ХАМАС осенью 2012 года.

 

Причины, по которым близкие исламистам ХАМАС «Братья-мусульмане» предпочли сохранить отношения с Израилем, достаточно очевидны: как и их предшественник Мубарак, они не хотели ставить под угрозу свои отношения с США (в первую очередь, финансовую помощь) из-за идеологических концептов. Тем не менее, в Тель-Авиве к режиму Мурси относились все же настороженно: президент-исламист выглядел гораздо более неудобным и непредсказуемым партнером, чем его предшественник.

 

В этом плане показательна ситуация, сложившаяся в первой половине 2013 года на Синайском полуострове. Территория Северного Синая, населенная бедуинами, в основном нелояльными властям в Каире, была «островом нестабильности» еще в период Мубарака, а после его свержения полностью погрузилась в хаос. На острове активизировались радикальные исламистские группировки, угрожающие как местным египтянам, так и безопасности Израиля. При этом согласно Кемп-Дэвидским соглашениям, воинский контингент, который Египет имел право разместить на территории Синая, был строго ограничен. Понимая опасность дальнейшего выхода полуострова из-под контроля, Израиль в то же время опасался увеличения числа египетских войск, подконтрольных Мурси, на Синае.

 

Проблема разрешилась со свержением Мурси и приходом к власти в Египте (сначала де-факто, потом и де-юре) выходца из армейских структур Абдельфаттаха ас-Сиси. Новый президент стал своеобразным «Мубараком 2.0»: харизматичным светским лидером, прочно связанным с армией и строящим свою политику на принципах прагматизма и жесткого подавления исламистов. «Братья-мусульмане», как и родственный им ХАМАС, оказались в Египте под запретом. Во время очередного конфликта ХАМАС и Израиля, разразившегося летом 2014 года, Каир фактически (разумеется, неофициально) поддержал Тель-Авив. Египетские власти блокировали систему туннелей, соединяющих территорию Газы с Египтом, а в подконтрольных государству СМИ высказывались мысли, что в гибели мирных жителей Газы виновен не только Израиль, но и ХАМАС[6].

 

Израильские власти явно обрадовались возвращению к власти в Египте старого доброго светского авторитаризма. Проблема египетских войск на Синайском полуострове достаточно быстро нашла свое решение: уже летом 2015 года Израиль дал Египту карт-бланш на наращивание воинского контингента на Синае. Комментируя это решение, израильский представитель властей сообщил изданию Times of Israel: «Мы не беспокоимся, что Египет может атаковать Израиль, равно как и они не беспокоятся по поводу возможного нападения Израиля на Египет… руководство Египта понимает, что Израиль не просто не является врагом, это союзник»[7].

 

Нельзя сказать, что Израиль и Египет после прихода к власти ас-Сиси открыто «стали друзьями»: новый президент продолжает высказываться в поддержку палестинской государственности и осуждать Израиль за оккупацию палестинских земель. Но это классическое «двуязычие», применяемое арабскими лидерами в отношениях с Израилем: много говорить о сотрудничестве не стоит, но это не значит, что сотрудничества не существует.

 

Лидер Египта сталкивается с серьезными проблемами на нескольких фронтах: на Синае по сути идет вялотекущая гражданская война, где количество жертв терактов и атак исламистов исчисляется сотнями, соседняя Ливия погружена в хаос, который в случае расширения там влияния «ИГ» способен затронуть и Египет. «Братья-мусульмане» загнаны в подполье, но не уничтожены и в случае ослабления власти в Каире, могут нанести удар. Не решенными остаются те внутренние проблемы, которые привели к свержению духовного предшественника ас-Сиси Мубарака: бедность населения, безработица среди молодежи, демографическое давление. Египетская экономика продолжает нести серьезный урон из-за резкого сокращения туристических потоков после теракта 31 октября.

 

В таких условиях беспроблемные отношения с Израилем необходимы ас-Сиси не только как гарантия американской помощи, но и для обеспечения сотрудничества в сфере безопасности, в первую очередь на Синайском полуострове. На данном этапе интересы Каира и Тель-Авива объективно совпадают, и это понимают в обеих столицах. Израильским властям выгодно сохранение у власти в самой густонаселенной стране арабского мира секулярного и предсказуемого режима, который будет играть по правилам и не станет заигрывать с исламистами. Пока ас-Сиси остается у власти в Египте, отношения двух стран останутся стабильными, несмотря на все религиозные, идеологические и национальные различия – слишком многое поставлено на карту.