Вячеслав Поставнин: Интегрировать надо не в ФМС и в МВД, а в народ

Эксперт проекта «Москва наций», президент Фонда «Миграция XXI век». Экс-замглавы ФМС России.

В 2012 году Федеральная миграционная служба официально зарегистрировала 460 тысяч человек, прибывших в Москву. Что же касается тех, кто не состоит на учете, то здесь называются самые разные цифры – от 5 до 15 миллионов. Есть ли показатели, с помощью которых можно было бы посчитать количество нелегальных мигрантов в Москве?

В.Поставнин- Федеральная миграционная служба (ФМС) говорит, что у нас в стране от 3 до 5 миллионов нелегальных мигрантов. Я противник этой цифры, потому что она была взята из отчета исследования, проведенного в Центре миграционных исследований в 2000 году. Тринадцать лет назад! Совершенно очевидно, что за это время поток въезжающих в страну вырос минимум вдвое.
Поразительно, но с 2000-го года никто у нас в стране серьезных, масштабных исследований по количеству мигрантов не проводил. Мы работаем в проекте Всемирного банка, и, исходя из тех цифр, которые сейчас у нас есть, таджиков в России – больше миллиона. Киргизов – 800 тысяч. Узбеков от 2 до 7 миллионов (точнее цифру назвать не могут). Граждан Украины – от 2 до 7 миллионов с учетом того, что часть из них постоянно мигрирует в обе стороны. Молдаване – 500 тысяч. Азербайджанцы – 2 миллиона. Армяне – 500 тысяч. Это вот такие прикидочные экспертные оценки, которые мы получаем извне. По нашим подсчетам, у нас находится порядка 13-15 миллионов. В виду того, что примерно 2 миллиона человек зарегистрированы официально, все оставшиеся – это нелегальные мигранты. Так же и в Москве, которая концентрирует практически 40% всех мигрантов. Если брать минимальную цифру, то в столице около 2 миллионов нелегалов.

Есть ли возможность получить более точные данные?

К сожалению, нет. Центральный банк данных по учету иностранных граждан, который еще должен быть заработать 1 января 2006 года в Федеральной миграционной службе, не заработал.

В СССР все регулировалось с помощью прописки. В городе, не в деревне, в каждом подъезде был человек, уполномоченный от НКВД, который контролировал домовые книги. И каждый иностранец, въезжавший в страну, был под контролем, пока не выйдет. Если он пропадал из-под контроля хоть на день, шла шифровка, и его искала вся страна – и находила, конечно. Сейчас эта система работать не может – хотя бы потому, что потоки людей, приезжающих в Россию, сильно возросли. Контролировать приток людей в такой огромной стране только с помощью инновационных технологий, потому что человек хочет, не хочет, но не может пешком передвигаться по стране, не вступая в какие-то контакты. У американцев, допустим, нет прописки. Но мы не смогли объединить базы, создать так называемое электронное государство: такое, в котором человек, скажем, покупая авиационные или железнодорожные билеты, заводя банковскую карту, каждый раз попадал бы в поле зрения. Его месторасположение легко было бы проследить. Сейчас Центральный банк данных работает автономно и, так сказать, питается миграционными картами. Как это работает? Человек въезжает в страну и должен заполнить миграционную карту своим почерком. По-прусски. То есть на языке, которого многие въезжающие в страну люди просто не знают – не только письменного, но и устного. Можете представить, как человек в этом случае ее заполняет? Некоторые просто смотрят у соседа и пишут его фамилию. Поэтому 50% карт просто выбрасывается. Какая вообще может быть ценность этой информации, содержащейся в этом Центральном банке данных? Я считаю, никакой.

В Европе мигранты, приезжающие в страну, должны сдать экзамен по языку и культуре. Почему эта схема не работает у нас?

Потому что там экзамен сдают те мигранты, которые расценивают свою миграцию как постоянную, и хотят в этой стране остаться, получить сначала вид на жительство, а затем и гражданство. У нас же предлагают применить это к временным трудовым мигрантам. Вы представляете себе, чтобы работающий дворником киргиз смог сдать экзамен по истории России? Зачем?! Другой пример. Все трубопроводы, газопроводы в Сибири кладут китайцы. Пытались своими силами класть, я свидетелем был, ничего не получилось. Поэтому китайцев позвали, и теперь они там, в тайге, тоже будут сдавать экзамен по русскому языку. Это абсурд. Чтобы работать здесь законно, ты должен иметь один из четырех документов. Первый – сертификат о сдаче русского языка, о котором мы сейчас говорим, второй – аттестат образца до 1991 года, если ты еще получил тогда, когда Советский союз был, либо аттестат после 1991 года, где написано, что ты прошел курсы русского языка, и у тебя там пятерка стоит. А что стоит в Таджикистане, в селе, например, написать в этом аттестате оценку пять? Никаких проблем вообще.

Прежде чем заставлять людей сдавать экзамен, нужно создавать условия для изучения этого языка?

Во всем мире существуют бесплатные курсы изучения языка для приезжих. И нам сам Бог велел готовить и направлять лучших учителей в Сибирь, на Дальний Восток. Должно быть гражданское общество, которое поможет этим людям осваивать язык, культуру, поможет с жильем. Это могут быть как простые люди, так и организации, пусть деньги на это выделит государство. Потому что интегрировать надо не в ФМС и МВД, а в народ. А как можно его интегрировать без самого народа? Должно быть гражданское общество, которое должно контролировать власть, в том числе милиционеров, которые «крышуют» китайские, вьетнамские, к примеру, рынки. Местные жители возмущаются: откуда столько китайцев?! Стоп, а кто их на рынок допустил? Они что, сами на танках сюда приехали?! Нет, конечно. Те же китайцы-продавцы четко говорят: «Мы живем по тем правилам, которые у вас существуют. Не те, которые написаны у вас в кодексах, а те, по которым вы сами живете, так и мы живем». То есть по правилу: у кого деньги, сила – тот и прав. Все это чревато межнациональными конфликтами. Знаете, дискуссии о якобы неготовности нашего общества принять людей иной культуры, пора прекращать. Мы не можем обходиться без мигрантов, (да и общемировой тренд – таковой) значит надо научиться по-человечески жить с ними, и готовить к этому и наше общество.