Политика à la Сербия

В контексте балканского вектора внешней политики России Сербия традиционно воспринимается в качестве стратегического союзника и дружески настроенного государства. Парадигма российско-сербских отношений, отличающаяся завидной устойчивостью, за последние 20 лет не претерпела качественных изменений и концептуализации новых политических принципов. Иными словами, на уровне российского истеблишмента и СМИ эксплуатируются одни и те же сюжеты, ставшие уже догматическими, как то: бомбардировки Югославии 1999 года, которые считаются нелегитимным и несправедливым актом агрессии со стороны НАТО; необходимость пересмотра Дейтонского порядка, в результате которого был положен конец войне в Боснии и Герцеговине и было образовано само государство БиГ с двумя энтитетами – Федерацией Боснии и Герцеговины(мусульмано-хорватская часть) и Республикой Сербской( сербская часть); поддержка «братского славянского народа» в их борьбе против попыток НАТО и ЕС втянуть их в свои структуры. Важность данных пунктов для сохранения преемственности в российском внешнеполитическом курсе, безусловно, нельзя отрицать, поскольку они составляют идейно-правовой базис российской позиции на Балканах. Однако на фоне меняющейся конфигурации политических сил в самом регионе, а также политических трансформаций в целом на международной арене использование шаблонных подходов к выстраиванию двусторонних отношений несет в себе определенные риски в виде упущенных возможностей по закреплению российского влияния в регионе, а также сведения этих отношений исключительно к риторике.

В Декларации о стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Республикой Сербией, подписанной 24 июня 2013 года в Сочи, указано, что обе стороны «опираются на глубокие взаимные чувства дружбы, многовековую историю отношений, традиции языковой, духовной и культурной близости братских народов двух стран…» Тем не менее, о подлинном стратегическом характере сотрудничества между Россией и Сербией можно говорить с натяжкой, поскольку отсутствует первоочередной компонент любого сотрудничества и политического торга – прагматизм. Если деконструировать модель российско-сербских отношений, то складывается следующая картина.

Во-первых, в политическом пространстве России и Сербии превалирует «традиционный дискурс», то есть мы продолжаем оперироватьставшими классическими символами и образами. Это касается таких элементов дискурса, как православие, византийская преемственность, славянство, историческая взаимопомощь. К примеру, в апреле 2013 года на встрече с тогдашним премьер-министром И. Дачичем В. Путин подчеркнул, что «между Россией и Сербией всегда были особые отношения, особо близкие и в духовной, и в гуманитарной, и в экономической сферах». Практически те же формулировки будут звучать у президента России на военном параде в Белграде в 2014 г. и на недавней встрече с президентом Сербии в Москве в марте нынешнего года. Сербские руководители прибегают практически к идентичному дискурсу, к которому примешивается выражение благодарности за политическую поддержку России по таким вопросам, как Косово, резолюция по Сребренице и принятие Косово в ЮНЕСКО (последние две инициативы были заблокированы Россией с использованием права вето), о чем вновь напомнили премьер-министр Сербии А. Вучич на встрече с Председателем Правительства России Д.А.Медведевым в октябре 2015 г. и нынешний глава МИД Сербии И. Дачич на встрече с министром иностранных дел России С. Лавровым в апреле нынешнего года.

Во-вторых, декларативно Сербия стремится развивать политические и экономические отношения как с Россией, так и с Западом (в лице преимущественно Европейского Союза), однако по факту ее внешнеполитический вектор все больше склоняется в сторону европейского. Отсюда складывается патовая ситуация: Сербия хотела бы массово привлекать российский капитал в страну, а также развивать совместные проекты (в основном, в области энергетики и энергетической безопасности) и наращивать взаимный торговый оборот с Россией, но зачастую предпочитает слушать американских коллег и чиновников из Брюсселя, выдвигающих такие требования, которые сводят на нет большую часть достижений по направлению укрепления связей с Россией.Так, перед своей поездкой в США А. Вучич несколько раз настоятельно делал заявления о необходимости уменьшить зависимость Сербии от российского газа, что, учитывая разговоры о возможной сербско-американской сделки по поставкам американского газа через Хорватию, воспринималось как сигнал к готовности сербского руководства к уступкам по многим вопросам. Кроме того, под нажимом комиссара ЕС Г. Эттингера Сербия произвела раздел государственной компании «Србиjагас» на Трансгаз и Србиjагаси передала часть ее акций западным инвесторам. Данное решение ударило по интересам «Газпрома», с которым «Србиjагас»связывают долгосрочные проекты на подземное хранение и поставки газа. Становится очевидным, что попытка балансировать между евроинтеграцией и российским направлением не оправдывает себя и не гарантирует безболезненное и успешное развитие, в котором нуждается сегодня Сербия.

В-третьих, одним из столпов российско-сербской модели взаимоотношений остается фактор Косова, а именно непризнание обеими странами независимости самопровозглашенного государства и логично вытекающее отсюда утверждение о необходимости соблюдать международное право в международных отношениях. Но фактор Косова все больше приобретает черты неприкрытого политического торга, поскольку в 2013 года с помощью Брюсселя Сербия парафировала «Первое соглашение о главных принципах нормализации отношений» с Приштиной, тем самым продемонстрировав свою готовность следовать в фарватере политики ЕС. Помимо этого, конфликт в Украине выявил расхождение в восприятии обеими странами территориальной целостности, а вопрос о вхождении Крыма в состав России породил множество оговорок и сомнений по вопросу Косово, так как косовский прецедент стал использоваться российским истеблишментом в качестве некоего оправдания своих действий в Крыму.

Напрашивается определенный вывод: модель российско-сербских отношений не отвечает реалиям современного мира, поскольку оперирует старыми и шаблонными концептами, которые, мягко говоря, не оказывают никакого влияния на внешнеполитические подходы двух стран друг к другу. В условиях повышающихся международных рисков, нарастания неопределенности и непредсказуемости в мировой политике, а также смещения баланса сил в Балканском регионе в сторону атлантических структур, новая модель отношений между Россией и Сербией является императивом. Для России и Сербии необходима такая формула сотрудничества, которая представляла бы собой комбинацию изконвенциональных и «инновационных», или «модернистских» элементов. Речь идет не о том, чтобы забыть или отбросить традиционные образы и символы, а о том – чтобы активизировать двустороннюю кооперацию с использованием современной базы: большее информационное сопровождение политических шагов в отношении друг друга, выдвижение российских альтернатив европейскому пути развитию и интенсификация сотрудничества на уровне молодежи, университетов и академического сообщества. В этой связи первоначальными шагами на пути к трансформации российско-сербской модели могут быть следующие:

1. Основной упор необходимо сделать на прагматизме: то есть инвестиционные, строительные, энергетическиеи др. проекты, в которые вовлечены Сербия и Россия, должны получать широкое медийное освещение.Модернизация железных дорог Сербии под эгидой РЖД, создание совместного газохранилища «Банатский двор» (2009 г.) «Газпромом» и «Сербиягаз», инвестиционные проекты «Газпрома» и «Лукойл» - всем этим проектам не хватает медийного пиара, с помощью которого и формируется позитивный и привлекательный образ страны, о котором часто любят говорить в контексте «мягкой силы» России.

2. Признание со стороны России курса Сербии на евроинтеграцию как факта, и выстраивание двустороннего сотрудничества с учетом этого факта. Это позволило бы предотвратить разочарование от завышенных ожиданий российского и сербского обществ в отношении друг друга, а также учитывать сложности, которые связаны с согласованием позиций через «невидимую руку» Брюсселя.

3. Интенсификация контактов в гуманитарной сфере: открывать современную Россию для сербов и наоборот,- современную Сербию россиянам.В Сербии существует объективный недостаток информации о российских вузах и образовательных программах, что автоматически делает Россию неконкурентной в данной области, по сравнению с США и ЕС, которые предоставляют большое количество стипендии и проводят образовательные семинары, привлекающие молодежь учиться у них. Следовательно, потенциальной нишей, на которой России могла бы сказать свое слово, может стать образовательная сфера, принимая во внимание тот факт, что, по статистике, в Сербии наблюдается возрождение интереса к изучению русского языка.

4. Создание формата кооперации Сербии с наиболее перспективными структурами на евразийском пространстве - интеграционного объединения ЕАЭС и ОДКБ. На сегодняшний день Сербия обладает статусом наблюдателя в ОДКБ, но ее реальное участие в этой структуре существенно ограничено. Что касается Евразийского экономического союза, то о нем сербское население слышало отдаленно и не имеет представление, каковы экономическая и политическая основы данного объединения и как оно функционирует.

Тем не менее, за Россией остаются несколько отраслей, где она сохраняет достаточно прочные позиции. Прежде всего, это энергетика, представленная такими российскими компаниями, как «Лукойл» и «Газпром» (в лице его дочерней сербской компании «НИС»). Обе российские компании владеют НПЗ в городах Нови-Сад и Панчево: в Нови-Саде расположен терминал, оборудованный насосной станцией и резервуарами для хранения нефти, а в Панчеве находится система измерения. Переработка нефти на заводе в Панчеводает отдачу примерно 4,8 млн. тонн нефти в год. Необходимо заметить, что именно благодаря «Газпрому» была проведена модернизация заводов в Нови-Саде и Панчево, что, по словам генерального директора «НИС» К.Кравченко, позволило обеспечить оснащенность Сербии нефтепродуктами с топливом, отвечающим европейским стандартам. Также данный шаг со стороны российского гиганта способствовал увеличению объемов нефтепродуктов, что является весомым вкладом в обеспечение энергетической безопасности Сербии. Попутно нужно заметить, что Россия сумела создать себе преимущества в энергетике после того, как «Газпром» получил ключевой пакет акций компании «НИС» и начал выводить компанию из тупика, в котором она находилась с 1990-х годов, получив впервые прибыль в 2010 году в размере 160 млн. евро. Приблизительно 85 % всех потребляемых в Сербии нефтепродуктов производится за счет «НИС», а сама Сербия фактически стала надежным региональным энергетическим пулом: «Газпром» вышел на рынки Боснии и Герцеговины, Черногории, Хорватии, Румынии и Словении. За 2015 года «НИС» удалось добиться некоторых существенных результатов: прежде всего, в коммерческую эксплуатацию были выведены такие малые электростанции, как Bradarac(0,3 МВт), Velebit 3 (2 кВт), Turija (1 МВт) и Sirakovo2 (2 МВт); основаны компании «SerbskayaGeneraciya» и «ТЕ-ТО Панчево» в рамках проекта «ТЕ -Панчево», реализация которого намечена на 2018 год ; одобрен план строительства малых электростанций Мајдани Ново Милошево.

Однако конкуренция с европейскими компаниями на Балканах все с большей ясностью становится той реальность, с которой «Газпром» вынужден считаться. Помимо неудачи, которая постигла «Южный поток», обещавший оказаться довольно успешной сделкой для российской и сербской сторон, наблюдается соперничество со стороны других инвестиционных проектов ЕС в нефтегазовую индустрию Сербии, а именно: за счет кредита Европейского банка по реконструкции и развитию осуществляется строительство дополнительного газового хранилища «Итебей»; тот же ЕБ по реконструкции и развитию, а также европейские фонды профинансировали строительство газопровода между Сербией и Болгарией, окончание которого запланировано на 2018 год.

Российского присутствия в энергетической сфере Сербии становится недостаточно для того, чтобы можно было говорить об устойчивом российском влиянии в этой отрасли. Следовательно, необходимо расширять и усовершенствовать сеть поставок нефти и газа, осуществляемых сегодня «НИС», равно как и развивать сопредельные сферы - , например, нефтехимию.

Помимо энергетики, Россию и Сербию связывает военно-техническое сотрудничество. Символическим сигналом к российско-сербскому сближению в военной сфере стал визит В.Путина в Белград в октябре 2014 года, во время которого впервые за 30 лет в Сербии был проведен военный парад. Именно тогда российский и сербский лидеры заострили внимание на необходимости диверсификации и расширения двустороннего сотрудничества, которое на фоне конфронтации между Россией и западными странами служило бы демонстрацией альтернативности путей развития и воплощениеммноговекторности в российской внешней политике. С того момента небольшие, но видимые результаты российско-сербского сближения по военно-технической линии нивелируют возможную критику со стороны про-западных сербских сил: между Правительствами Российской Федерации и Республики Сербия было заключено Соглашение о взаимной охране интеллектуальной собственности в ходе двустороннего военно-технического сотрудничества; подписан Меморандум между Федеральной службой по военно-техническому сотрудничеству Российской Федерации и Министерством обороны Республики Сербия. Помимо этого, во время визита премьер-министра Сербии А. Вучича в Москву в октябре 2015 года Сербия высказала свою крайнюю заинтересованность в поставках российских вооружений, возможных поставках систем ПРО, а также оснащении сербского вертолетного парка российскими ударными и транспортными вертолетами. На данном этапе потенциальный военный контракт между Россией и Сербией остается предметом политического переговоров не только между двумя странами, но и между Сербией и НАТО. Если переговоры по данной сделке окажутся успешными, то можно будет говорить о «возрождении» сербской армии по российской системе перевооружения. Между тем, само слово «возрождение» здесь не будет преувеличением, так как после распада Югославии численность сербской армии была сокращена до порядка 28 тысяч человек, а ее финансирование неуклонно урезалось – по данным Вооруженных Войск Сербии, расходы на оборону в Сербии составляют 2% ВВП страны. Также существуют проблемы с модернизацией вооружений, что требует безусловного увеличения военного бюджета, - задачи, пока не посильной для сербской экономики при ее отрицательно росте ВВП за 2011-2015 гг. (по данным Всемирного банка).

Во время визита Д. Рогозина в Сербию в феврале нынешнего года Россия и Сербия практически договорились о поставках российских вооружений, а именно тактического оружия - «Торов», «Панцирей» и «Буков», - сейчас идет переговорный процесс, касающийся технических и финансовых деталей. Кроме того, довольно резонансной новостью оказались заявления о возможных поставках Сербии российских систем С-300. Несмотря на то, что такая сделка едва ли возможна, данный демарш, имплицитно направленный против решения соседней Хорватии закупать оперативно-тактические ракеты среднего радиуса у США, демонстрирует готовность сербской армии реагировать на потенциальные угрозы, а также служит весомым аргументом в споре за региональное доминирование.

Положительная динамика военно-технического сотрудничества между Россией и Сербией не мешает последней параллельноразвивать отношения с НАТО. В марте 2015 года Скупщина (парламент Сербии) ратифицировала Индивидуальный план партнерства с НАТО, а уже в феврале этого года – соглашение о сотрудничестве с НАТО, гарантирующее натовским военным и чиновникам дипломатический иммунитет и свободу передвижения по территории страны. Несмотря на то, что подписание данного соглашения вызвали массовые протесты сербской общественности (митинги охватили Белград, Нови-Сад, Ниш), сербское руководство заявило о том, что намерено и дальше расширять сотрудничество с атлантическими структурами. Напомним, что подобного формата сотрудничества с российскими военными и государственными структурами у Сербии нет, хотя сербская оппозиция, выступающая с пророссийских позиций, не раз поднимала этот вопрос.

Еще одной сферой совместной кооперации между Россией и Сербией является внешняя торговля. В начале и середине 2000-х годов внешнеторговый оборот между двумя странами составлял меньше 11 %; по данным ТПП Сербии, с 2009 года наблюдается рост двусторонней внешней торговли: в 2013 г. он вырос на 15%, 2014 г – на 17%, 2015 г. – на 29,5 % .Благоприятная конъюнктура внешней торговли обусловлена как объективными, так и субъективными факторами: с одной стороны, санкционный режим, наложенный ЕС и США на Россию, позволил Сербии увеличить поставки сельскохозяйственной продукции, из которых 40 % приходится на экспорт овощей и фруктов; с другой – немаловажную роль играют личные отношения между лидерами государств и GR-стратегии сербских компаний, ведущих свою деятельность в России. Так, по личной инициативе В. Путина по итогам его визита в Белград в 2014 году достигнуты договоренности о выделении квот на поставки в Россию некоторого количества автомобилей FIATсербского производства (завод находится в г. Краугевац). В 2016 году также ожидается прирост внешнеторгового оборота на 40 %, что опять же –связано с сохранением антироссийских санкций. Проблема, которая сейчас стоит перед обеими странами в их торгово-экономическом сотрудничестве, заключается в необходимости диверсификации внешнеторговых связей. Пока основной импорт из России в Сербию осуществляется за счет газа (55%) и цветных металлов (23%), а сербский экспорт в Россию приходится в основном на фрукты и орехи(23%), котлы и механические устройства (9%). Помимо прочего, стоит вопрос о привлечении российских инвестиций не только в нефтегазовую отрасль, но и в другие, как, например, сельское хозяйство, химическую промышленность, легкую промышленность, инфраструктуру, транспорт и коммуникации. В этом плане российские инвесторы и кредиторы не спешат выбирать Сербию и сербских производителей, чего нельзя сказать о европейском, китайском и арабском капитале. В прошлом году в сельское хозяйство Сербии пришли инвестиции из ОАЭ (компания «Аль Дахра»); в легкую промышленность – итальянский капитал компании «Геокс». Что касается вложений в инфраструктуру, то тут лидируют китайские и кувейтские инвесторы: КНР профинансировала строительство автомагистрали «Белград – Южная Адриатика», а Кувейт – возведение железнодорожного вокзала «Прокоп» в Белграде.

Стоит упомянуть и такое направление двустороннего сотрудничества, как туризм. В целом, за последние десять лет отмечается увеличение притока российских туристов в Сербию в 10 раз. В связи с кризисом поток российских туристов в Сербию уменьшился на 17 %за 2015 год, но уже в январе 2016 г. этот показатель увеличился на 20%, что предсказывает положительную динамику до конца туристического сезона. Такие крупные туристические компании Сербии, как ТОС и ТОБ приняли решение изменить концепцию, направленную на то, чтобы как можно полнее представить отдых для россиян. В частности, было принято решение переориентировать деятельность сербских гостиниц и отелей на предоставление услуг «все включено».

Безусловно, присутствия России исключительно в обозначенных выше отраслях недостаточно для того, чтобы сохранять свои позиции и влияние не только в Сербии, но и в целом – на Балканах. Наиболее перспективными направления для углубления двустороннего сотрудничества представляются инвестиции в транспорт и строительство, динамично развивающийся сектор ИТ и инновационные проекты, а также в банковский сектор. Эти ниши еще не окончательно освоены иностранными компаниями и инвесторами, что создает возможности для России воспользоваться моментом и расширить базу сотрудничества. Данная задача становится особенно актуальной в свете того, что сегодня Сербия сама активно предлагает и привозит семимиллиардные инвестиционные проекты в Россию, а также расширяется граница ведения бизнеса в связи с запуском евразийского интеграционного проекта.

Чего ожидать России от досрочных выборов в Сербии?

Внеочередные парламентские выборы в Сербии скорее всего кардинально не поменяют расклад политических сил в стране. Доминирующая партия в парламенте, которую возглавляет нынешний премьер-министр Александр Вучич, сохранит свое преимущество и попытается получить большинство для того, чтобы не формировать коалицию. Как бы то ни было, независимо от результатов парламентских выборов, внешнеполитический курс Сербии едва ли претерпит какие-либо изменения и будет ориентирован на интеграцию с Европейским Союзом, что подразумевает сохранение отношений с Россией на том же уровне. Схожая ситуация наблюдалась во время президентских выборов 2012 года, когда пришедший к власти «оппозиционный» политик Томислав Николич, выступавший до этого с националистических позиций, провозгласил сохранение «европейского пути» во внешней политике Сербии важнейшим приоритетом. Иными словами, поддерживаемый сербской политической элитой курс на евроитеграцию будет означать больше возможностей для оказания нажима на страну и требования от нее уступок во внешней и внутренней политике со стороны чиновников из Брюсселя. Автоматически это приводит к тому, что отношения с Россией будут напоминать своего рода шантаж со стороны сербских руководителей, которые продолжат линию на развитие так называемых дружественных отношений и с Россией, и с ЕС, хотя фактически их выбор уже сделан в пользу последнего.

Если Россия заинтересована не только в сохранении своего номинального присутствия на Балканах, то одной «славянской братской любви» здесь будет не достаточно. Как представляется, те действия, которые Россия предпринимает на политической сцене в Сербии, не составляют всеобъемлющую стратегию, а являются лишь единичными и малоэффективными ответами, или реакцией, на разворачивающиеся события: поддержка некоторыми российскими политиками оппозиционных пророссийских партий и общественных движений в Сербии, таких как «Сербская радикальная партия» («Српскарадикалнастранка»), «Третья Сербия» ( «ТрећаСрбија»)и движение « Двери српске», не оправдывает себя, поскольку партии с радикальным и националистическим уклоном не пользуются популярностью у большинства населения. Более разумным для России было бы наладить канал связи между представителями доминирующих партий – «Сербской прогрессивной партией», «Социалистической партией Сербии», «Демократической партией» - и российским политическим истеблишментом, с помощью чего можно было бы продвигать российско-сербскую повестку среди большинства электората. Подобный демарш не изменил бы европейского вектора Сербии, но существенно повлиял бы на настроения сербской общественности, которая остается в массе русофильской.

По мере того, как страны бывшей Югославии все больше склоняются к мысли о вступлении в европейские и атлантические структуры – Черногория уже определилась по поводу вступления в НАТО, на очереди –Босния и Герцеговина и Македония, - Сербия оказывается в окруженном положении, что значительно сужает пространство для какого-либо политического маневра и подталкивает к тому, чтобы следовать общей тенденции в регионе. Тем не менее, сотрудничество с Россией, которое бы носило многосторонний и качественно инновационный характер, позволило бы двум странам отстаивать свою позицию на политической арене Балкан. Действовать по принципу «мы же братские народы – все и так само собой сложится» - это иллюзия, которая чревата в среднесрочной перспективе потерей Сербии для России. Шаг, на который нужно решиться России, заключается в продвижении не реактивной, а активной (и даже – дерзкой) позиции в Сербии с привлечением бизнеса, гражданского общества и интеллектуалов обеих стран.