Слишком отвлекающий манёвр

Заявление правительства Украины о приостановлении подготовки к заключению Соглашения об ассоциации с Европейским Союзом стало неожиданным поворотом в процессе, который, казалось бы, уверенно шёл к своему неизбежному логическому завершению. И хотя в последние дни в украинском медиапространстве неоднократно звучали опасения о срыве намеченного подписания этого документа на Вильнюсском саммите 28-29 ноября, наиболее вероятным сценарием считался отказ от этого шага со стороны Евросоюза, среди членов которого так и не наблюдалось (и не наблюдается по сей день) полного согласия относительно условий подписания.

Тот факт, что Киев решился в одностороннем порядке затормозить этот процесс на этапе, когда ЕС был практически готов радикально смягчить своё главное политическое требование к украинской власти – освобождение Юлии Тимошенко, вносит изрядную путаницу в уже почти сформированный геополитический пейзаж Восточной Европы. Но форма, содержание, а главное, время оглашения подобного заявления наводят на мысль о том, что нынешний демарш – скорее тактический отвлекающий манёвр, призванный изменить сложившийся расклад игры, но не её правила или конечный результат.

По форме прозвучавшее заявление исходит от правительства страны и пока что не получило подтверждения от её высшего политического руководства. По содержанию оно апеллирует к сугубо экономическим аргументам, хотя и содержит отсылку к интересам национальной безопасности. По времени его обнародование за неделю до Вильнюсского саммита, фактически, делает невозможным подписание Соглашения в ходе данного мероприятия. Это в корне ломает ту тактическую схему, которую Евросоюз воплощал в отношениях с Украиной в течение последнего года, и в которой саммит в Вильнюсе играл главную стимулирующую роль как «последний шанс» на заключение ассоциации до президентских выборов на Украине в 2015 году.

По сути, идя на подобный односторонний шаг, украинская власть отбрасывает навязанную ЕС логику искусственных дедлайнов и временных ограничений, предлагая сосредоточиться на конкретных практических условиях, а не форсировать достижение договорённости ради самого факта подписания. Иными словами, подпишем тогда, когда договоримся, а не тогда, когда вы скажете. Это ещё раз подтверждает политически амбивалентный и несамодостаточный характер ассоциации, ценность которой обуславливается готовностью обоих контрагентов выполнять заложенную в ней повестку дня, что в условиях дефицита взаимного доверия требует дополнительных обязательств.

Настойчивые усилия украинской стороны получить такие обязательства со стороны Евросоюза также отражают необходимость компенсировать асимметричную конфигурацию Соглашения и повысить собственные переговорные позиции до того, как оно начнёт применяться, а как известно из комментариев европейских чиновников, временное применение Соглашения об ассоциации должно начаться с момента ратификации его Европарламентом и Верховной Радой Украины и будет касаться не только экономических, но и большинства политических и нормативных его положений. То есть возможность выставлять собственные условия у Киева есть только до момента подписания Соглашения, после этого политический мяч перейдёт на сторону ЕС.

Однако, понимая резонность этих мотивов, нельзя не признать, что способы, какими украинское руководство пытается решить эти задачи, непоследовательная политическая манера взаимодействия с партнёрами и, в конце концов, дискурсивное сопровождение собственной внешней политики существенно умаляют шансы на успех в таком рискованном предприятии.

Вынесение на поверхность экономических аспектов ассоциации, доселе упоминавшихся лишь в закрытых переговорах и неофициальных комментариях, идёт вразрез с той политической линией, которой придерживалась Украина в отношениях с Евросоюзом все последние годы. Эта линия заключалась в принятии нормативной логики процесса сближения с ЕС и, как следствие, обусловленного ею асимметричного принципа ассоциации. После согласования текста Соглашения Киев удерживался от любой его публичной критики, равно как и от обсуждения вероятных затрат на его реализацию. Не ставился открыто перед коммунитарными структурами и вопрос о критической важности сохранения доступа на рынок стран СНГ и установления ради этого приемлемого формата взаимодействия с Таможенным союзом.

Более того, украинская власть сознательно позволила некоторым европейским столицам в тандеме с Брюсселем придать процессу формирования ассоциации явно геополитический характер, чем лишила себя морального права оспаривать те или иные его практические аспекты в глазах как европейских функционеров, так и внутренней общественности. Если бы в переговорном процессе с самого начала учитывались потенциальные последствия ассоциации для политической конфигурации европейского континента, и если бы Украина с самого начала ставила вопрос о совместной выработке гармонизированного панъевропейского торгового режима в трёхстороннем формате ЕС-Украина-Россия на паритетной основе, сегодня ей бы не пришлось прибегать к резким односторонним шагам, вызывающим непонимание вовне и неприятие внутри страны.

Сложно сказать, явилось ли недавнее заявление следствием осознания этих факторов. Но оно обосновано такими аргументами, которые позволяют расценивать его и как стратегический поворот, и как тактический ход для повышения ставок в двустороннем торге с Евросоюзом и Россией. Такая двусмысленность, с одной стороны, оставляет открытыми все опции, а с другой, увеличивает неопределённость для обоих главных контрагентов Украины. И главный вопрос сегодняшнего дня – как поведут себя основные игроки в ситуации возобновившейся неопределённости со стороны украинской власти.

В целом, у них есть три основных варианта действий. Первый, пойти на уступки Украине и частично согласиться на её условия ради получения долгожданного политического приза. Скорее всего, именно на этот вариант делается расчёт украинским правительством. Но оно, по-видимому, не учитывает того момента, что даже если ему удастся получить необходимые уступки от ЕС и России в практической плоскости, их политическая цена серьёзно возрастёт, потому что любой из выбранных партнёров постарается зафиксировать такие параметры сделки, которые исключат повторение подобных кульбитов со стороны Украины в будущем.

Второй вариант заключается в усилении давления для получения максимальных преимуществ без радикальных уступок со своей стороны. В сложившейся ситуации Киев полагает, что обезопасил себя от такого сценария, продемонстрировав готовность отказаться от финализации достигнутых договорённостей, если внешнее давление кажется чрезмерным. Но экономическая ситуация вряд ли позволит долго удерживать статус-кво.

Поэтому у ведущих центров силы есть и третий, выжидательный вариант в отношениях с украинским руководством, предполагающий сохранение нынешнего положения дел до того момента, пока Киев под действием экономических факторов не согласится на один из предложенных интеграционных форматов.

Европейский Союз, похоже, выбрал пока что именно такой выжидательный вариант. Его невыразительная и неубедительная реакция на украинскую «европаузу» свидетельствует о стремлении сохранить согласованные параметры ассоциации и довести до логического конца магистральный компонент Восточного партнёрства. Отсюда наперебой звучащие утверждения, что ЕС готов в любой момент вернуться к процессу создания ассоциации с Украиной, вплоть до назначения новой крайней даты подписания – на саммите Украина-ЕС, который, судя по всему, будет опять перенесён на следующий год. Что ещё раз опровергает настойчивые убеждения европейских чиновников, что после Вильнюса Украина сможет подписать Соглашение не ранее 2016 года.

Параллельно с этим, министры иностранных дел отдельных стран ЕС поспешили отвергнуть идею проведения переговоров о гармонизации правил торговли в рамках трёхсторонней комиссии ЕС-Украина-Россия, которую в очередной раз выдвинул Киев в своём знаменательном заявлении. Такая поспешность с лихвой выдаёт серьёзность положения тех участников евроинтеграционного объединения, которые инициировали претворяемую схему геополитического разворота Восточного партнёрства. Не секрет, что реализация этой схемы стала возможной исключительно благодаря поддержке со стороны некоторых коммунитарных структур, срок полномочий которых подходит к концу в ближайшее время, тогда как при новом составе Европарламента и переформатированной Еврокомиссии новый шанс на воплощение своего проекта у них вряд ли появится.

Но как бы ни пытались эти участники представить свою позицию как общую для Евросоюза, она пока таковой не является. И тут открывается некоторое поле для манёвра у российской дипломатии. Россия должна воспользоваться замешательством ключевых европейских политических фигур, чтобы получить их принципиальное согласие на переговоры в трёхстороннем формате, представив в наилучшем свете все преимущества такого формата в сравнении с рисками дальнейшей эскалации напряжения.

Наряду с этим, Москве нужно как можно быстрее начать тесные консультации с Киевом для детальной проработки условий возможных трёхсторонних переговоров, дабы на деле продемонстрировать неоднократно высказываемую готовность вместе выторговать у ЕС лучшие условия экономического сближения, нежели те, что зафиксированы в Соглашении об ассоциации.

Россия должна перевести политическую игру в Восточной Европе из конфронтационного русла в кооперативное. Не только ради Украины, но и ради себя.