К вопросу о методологии общественных наук (на материале курдоведения, Kurdish studies)

В своём предыдущем, недавно вышедшем обширном тексте, посвящённом рассмотрению перипетий курдских политик на Ближнем Востоке, я поставил своей целью не столько, быть может, выявить имеющиеся тренды, сколько описать происходящие события; не столько взять “вглубь”, сколько охватить “вширь”.

Притом, что материал получился весьма обширным, он, конечно, ни в каком отношении не может претендовать на полноту, даже с точки зрения географического охвата. Так, в нём совершенно упущен Турецкий Курдистан, если не сказать, перспективы турецких курдов – и, в частности, Демократической партии народов – в свете предстоящих выборов в Турции. В ещё большей степени это касается вопросов экономики, “базиса”, которые если и были – хоть в какой-то степени – затронуты, то применительно к реалиям Иракского Курдистана.

Своей целью при написании и публикации предыдущего текста я видел обрисовать – самыми общими, “широкими мазками”, – настолько, насколько это представилось возможным, весь “воображаемый Курдистан”. Притом, что Курдистан – это именно то общество, про которое можно сказать, что оно буквально “не существует”, я попытался проанализировать это пространство (территорию, населённую курдами) как действительно обладающее некоторой целостностью, coherency (“поверх” границ национальных государств, “задающих” форму региона). Для меня было важно показать, что все процессы, имеющие место в этом пространстве, связаны друг с другом, оказывают воздействие друг на друга: короче говоря, представляют собой систему, работающую по принципу “обратной связи” (а потому и способную к “саморегуляции”).(I) О том, достигла ли моя работа цели (и если да, то в какой степени), пусть судят читатели.

Ещё в период обучения в магистратуре я подготовил публикацию, в которой – в качестве гипотезы – мной было выдвинуто предположение, что всякое общество должно рассматриваться по следующей схеме: (а) экономическая, хозяйственная основа общества (т.н. “базис”); (б) сфера политического; (в) социальная сфера. Исходным “допущением” также является представление, согласно которому ни одна из этих сфер не может быть сведена, “редуцирована” к другой полностью, до конца; напротив, они находятся в состоянии динамического взаимодействия, соотносясь друг с другом, предположительно, подобно кругам Эйлера (т.е. отчасти “накладываясь” друг на друга).(II)

https://disk.yandex.ru/i/XqbIlPRJVcG--w

В идеале именно такими я и хотел бы описать, представить каждый из четырёх “Курдистанов”.

Конечно, на этом пути сразу возникает ряд препятствий принципиального характера. Во-первых, ни одна из четырёх частей “единого” Курдистана не обладает полностью автономным статусом (в случае Иракского Курдистана, как показали события последних лет, это, де-факто, тоже может быть легко оспорено).(III) Как следствие этого, части Курдистана не могут рассматриваться как “вещи в себе”, в отрыве от своих государств-“реципиентов”. Иными словами, экономика Иракского Курдистана не может рассматриваться в отрыве от экономики Ирака, Турецкого – в отрыве от экономики Турции, остана (провинции) Курдистан – в отрыве от Ирана (если не сказать, что все они – вместе со своими странами – также не могут рассматриваться вне, без “оглядки на” глобальную экономическую – и финансовую – систему).

Во-вторых, – как уже было упомянуто – экономику нельзя рассматривать в отрыве от политики и vice versa, в равной степени как полностью сводить, “редуцировать” одно к другому. В этом состоит вторая проблема методологического плана. Таким образом, задача кратно усложняется. Так, с одной стороны, нужно не только иметь в виду, “держать в уме” те экономические отношения, что имеют место “материально” и объективно (нефтяные скважины, трубопроводы и проч.), но и те отношения, что (также объективно)(IV) возникают между политическими субъектами по поводу нефтяных скважин и трубопроводов. Их можно назвать политическими отношениями.

Как следствие этого, применительно к каждому из четырёх “Курдистанов” могут (и должны быть) определены: (а) политические субъекты (которые в каждой стране – и со стороны курдов, и со стороны центрального правительства – совершенно различны); (б) соотношение сил между ними: (б1) (друг с другом) и (б2) по отношению к центральным правительствам своих стран; их “сделочные позиции” (что – в каждый конкретный момент времени – также может быть совершенно различно).

Нет нужды говорить, что, например, в ситуации Ирака политический ландшафт крайне “пересечён”, более того, находится (находился, вплоть до настоящего времени) в состоянии постоянных, резких перемен, которые можно было бы охарактеризовать как “бурление” политической жизни. Также – имея в виду специфику именно иракской политической жизни – необходимо отметить, что какое-то время (до ухода М. ас-Садра в этом году) разные курдские партии (Демократическая партия Курдистана и Патриотический союз Курдистана) находились в противоположных, конкурирующих друг с другом коалициях на “общеиракском” уровне политической борьбы. Нет надобности говорить, что данное обстоятельство – в конкретно иракских обстоятельствах – не прибавило курдам единства, даже перед лицом центрального правительства в Багдаде (которое – чем дальше, тем больше – тяготеет к тому, чтобы свести какую-либо реальную автономию Иракского Курдистана к фикции).

Совершенно различные “соотношения сил” также фиксируются между: Автономией северной и восточной Сирии (также известной как Рожава) и центральным правительством в Дамаске; турецким правительством и, с одной стороны, Демократической партией народов, а, с другой стороны, Рабочей партией Курдистана; иранским правительством, с одной стороны, и “Комалой”, Партией свободной жизни в Курдистане и Демократической партией Иранского Курдистана, с другой. Есть и другие, меньшие партии и движения.

Другим исключительно значимым обстоятельством (внутри)курдских отношений (равно как с точки зрения рассмотрения “курдского вопроса” в целом, “извне”) оказывается наличие внешнего фактора: на региональном (“трансграничном”) и глобальном уровне, мировой политики. Значение внешнего воздействия (даже на региональном уровне) столь велико, что он подчас полностью “перекрывает”, подчиняет себе логику развития национального движения per se (как если бы мы могли помыслить его независимым от внешних воздействий вообще, в принципе). Данная ситуация прослеживается на протяжении всей истории становления курдского национализма: с первых восстаний курдских шейхов в Османской империи в начале XIX в. по н.в.

В настоящее время значение “внешнего фактора” наиболее ярко проявляется в сирийском урегулировании, если не сказать ситуации, которая имеет место прямо сейчас (6 дек. 2022 г.): когда – если верить сообщению “Аль-Джазиры” – Турция (участник урегулирования регионального уровня), по сути, предъявляет ультиматум и США, и России (участникам мирового уровня), угрожая провести новую (3-ю по счёту) наземную военную операцию против северной Сирии. В том случае, если подразделения Сирийских демократических сил (де-факто вооружённых сил Рожавы) не будут отведены вглубь сирийской территории на 30-32 км (как то предполагалось Сочинским меморандумом 2019 г.).(V)

Подобная ситуация представляется гротескно-преувеличенной, тем не менее, во-первых, уже были прецеденты (последний раз в октябре 2019 г.), когда Турции удавалось “продавить” реализацию собственных интересов в Сирии (то, как они понимаются правящим тандемом ПСР-ПНД и лично президентом Р.Т. Эрдоганом).(VI) Во-вторых, если посмотреть на историю курдского национализма в ХХ в., нельзя не отметить, что его становление всегда происходило, как минимум, под угрозой вмешательства со стороны Турции. Так было в период ещё до демаркации границы между республиканской Турцией и британской подмандатной территорией Ирак; так было в 60-е гг., когда, возможно, лишь прямое дипломатическое вмешательство со стороны СССР позволило предотвратить совместную агрессию Турции и шахского Ирана против “Сентябрьской революции” (курд. شۆڕشی ئەیلوول) иракских курдов во главе с Моллой М. Барзани.(VII) Эта же ситуация сохраняется и сейчас, когда на территории северного Ирака размещается порядка 40 небольших турецких баз, призванных препятствовать перемещению боевиков Рабочей партии Курдистана по пересечённой местности и их сообщению со своими “тыловыми” лагерями в глубине турецкой территории (юго-восточных провинциях страны).

Помимо вышеупомянутых трудностей методологического характера необходимо отметить сложности “прикладного” свойства, прямо производные от специфика труда историка и политического аналитика. Речь идёт об: (а) отсутствии статистических данных (которые были бы сколь-нибудь регулярны – даже в случае Иракского Курдистана); (б) труднодоступности первоисточников.

Отчасти это связано с недостаточным знанием языков региона (арабского, фарси, диалектов курдского языка: сорани и курманджи), отчасти с тем, что инсайдерской информации нет в СМИ (если только речь не идёт о целенаправленных “сливах”, призванных, как минимум, очернить одну из сторон политической борьбы; если не вывести – одновременно с этим – в выигрышном свете противоположную сторону). И если разрешение описанных выше проблем представляется возможным едва ли не на уровне последовательного разложения исходных данных, “по полочкам”, то вопрос об извлечении самой информации представляется, во-первых, более фундаментальным, а, во-вторых, не так легко поддающимся преодолению.

Таким образом, можно сделать следующие выводы.

Так выходит, что вполне объективно судить о цели того или иного явления получается только постфактум, “задним числом”. Это в равной степени касается как исторических событий (как писал Гегель, “сова Минервы вылетает в сумерках”), так и, по всей видимости, любого начинания вообще.

Если целью предыдущего текста (как было сформулировано здесь) было показать “связанность” всех процессов, протекающих на территории этноареала Курдистан (вопреки его “формальной” разобщённости), то, в свою очередь, целью этого текста можно назвать максимально схематичное описание, “перечисление” тех структурных отношений, что существуют на рассматриваемом пространстве (вторичными, “производными” от которых оказываются сами факты и конкретные события в регионе: которые мы можем почерпнуть из сообщений СМИ или аналитических “сводок”).

Как следствие этого, необходимо резюмировать следующие пункты, которые, с моей точки зрения, имеют принципиальное значение:

1. Нет такой “целостности” (totality) как “Курдистан”, однако я вижу своей целью представить все четыре части Курдистана как некую “согласованность” (coherent entity): как нечто такое, что является (взаимо)связанным “поверх” границ национальных государств, задающих “внешнюю” (актуальную с точки зрения политической географии) структуру региона;

2. Мало того, что “Курдистан” разделён на четыре части (которые – во всех отношениях – разительно отличаются друг от друга), каждый из них может (и должен) быть “продольно” рассмотрен в трёх аспектах:

• Экономической, хозяйственной основы общества (“базиса”);

• Сферы политического;

• Социальной сферы;

Схематически такая структура может быть представлена следующим образом:

https://disk.yandex.ru/i/jk2ZuytzoZ8vrg

3. Ни одна из четырёх частей “Курдистана” де-факто не обладает автономным статусом, как следствие этого они могут рассматриваться только в контексте государств, частями которых являются;

4. Ни один из трёх “частных” аспектов (экономика, политика, социум) не может ни “редуцироваться” – полностью сводиться – к другому аспекту, ни рассматриваться в полном отрыве от двух других элементов триады. Можно сказать, что они соотносятся друг с другом подобно кругам Эйлера (все три пересекают друг друга);

5. Применительно, как минимум, к курдскому кейсу (если не сказать, экономике и энергетике Иракского Курдистана, пункт №1 в таб.) представляется необходимым различать “экономические” и “политические отношения”:

• Экономические: отношения, которые установились у руководства Автономии с представителями ряда крупных (западных) нефтедобывающих компаний, а также фирм отвечающих за обслуживание соответствующей инфраструктуры (“Роснефть”). Прямые политические интересы здесь не прослеживаются, отношения носят “сугубо рыночный” характер;

• Политические: отношения, которые имеются у руководства Автономии с Багдадом в связи с признанием добычи нефти на территории Автономии незаконной; позиция и роль по этому вопросу США; проекты руководства Автономии по созданию добывающих мощностей и транспортной инфраструктуры по экспорту природного газа в Турцию (и, в перспективе, на европейский рынок); спор между руководством иракских курдов (ДПК и ПСК) по этому вопросу;(VIII)

6. Применительно к сфере политического также нельзя обойти стороной вопрос о политических субъектах. В каждой из четырёх стран их список совершенно своеобразен. Более того, применительно к политическим отношениям, нельзя ограничиваться только курдскими субъектами (в особенности это необходимо иметь в виду, памятуя о сложном – если не сказать “хаотичном” – устройстве политического ландшафта Ирака). Иными словами, необходимо (по возможности) отдельно рассматривать, как минимум:

• Соотношение сил между разными политическими субъектами курдов (в пределах одной страны);

• Соотношение курдов с другими политическими субъектами (в пределах одной страны);

• Отношения между политическими субъектами курдов разных стран;

7. Подобно тому, как курдский вопрос ни в одной из стран не может рассматриваться вне контекста политической жизни этой страны, взятой в целом, точно так же он не может рассматриваться в отрыве от внешнего фактора. Значение которого – на протяжении всей истории становления курдского национализма (XIX-XXI вв.) – было столь велико, что подчас “перекрывало” логику “внутреннего развития” этого народа:

• Регионально: готовность Турции вмешаться в события, связанные с курдами в сопредельных странах на протяжении всего ХХ в. (равно как в н.в., прямо сейчас);

• Глобально: позиция и роль СССР в становлении национального движения курдов в ХХ в. (особенно во второй половине), России и США – в н.в. (в Сирии).

Таким образом, можно сказать, что я детализировал – наконец, толком выразил, “проактикулировал” – свой изначальный исследовательский замысел: в виде таблицы с 12-ю ячейками (пределы каждой из которых, на самом деле, более чем условны).

Следующий текст в рамках этого “исследовательского проекта” предполагает более детальный разбор политической жизни Иракского Курдистана на современном этапе (пункт №2 в таб.). Настолько, насколько это позволят источники, которыми мы сможем “заручиться” уже сейчас (т.е. без какой-либо дополнительной профессиональной подготовки).

Авторский телеграмм-канал, где я подробно разбираю перипетии курдских политик на Ближнем Востоке https://t.me/nofriendsbutmountain

I. Подобно тому, как это имеет место в ситуации с организмом человека: нервной системой, способностью координировать своё (частей своего тела) положение в пространстве и иммунитетом.

II. Веденеев И.Н. Иракский Курдистан как автономная социосистема // Сборник по итогам III Международного конкурса студенческих научно-аналитических работ по ближневосточной проблематике им. Е.М. Примакова, 2019 / Под ред. В.А. Аваткова. М.: Грин Принт, 2019. – 570 с.

III. Речь идёт о: беспорядках в Автономии, вызванных невыплатами зарплат сотрудникам бюджетной сферы (что, в свою очередь, связано с непредоставлением руководству Автономии оговоренной доли доходов федерального бюджета) в 2020 г.; решении Верховного суда Ирака от февраля 2022 г., согласно которому все сделки, заключённые руководством Автономии с иностранными компаниями, являются незаконными (что уже привело к тому, что некоторые крупные западные нефтедобывающие фирмы сделали заявление об уходе из Иракского Курдистана).

IV. “Неверно противопоставление социально-экономических предпосылок как объективных действиям людей и организаций, особенно целенаправленным и подкреплённым мощным ресурсом, как субъективным. Организации и структуры, их интересы, цели и действия столь же объективны, как и так называемые”социально-экономические предпосылки. <...> На самом деле речь должна идти не об объективных факторах, а о системных и субъектных – и те, и другие объективны, но при этом один из аспектов субъектного фактора – субъективный”. De Conspiratione. Сб. монографий / Сост. А.И. Фурсов. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2016. С. 4-5. (522 с.)

V. مصدر تركي رسمي يكشف عن شروط أنقرة الأخيرة للعدول عن عمليتها العسكرية شمالي سوريا // Al Jazeera [Электронный ресурс] URL: https://www.aljazeera. net/news/2022/12/6/عاجل-مصدر-تركي-رسمي-للجزيرة-أعطينا (дата обращения: 06.12.2022)

VI. Речь идёт об умеренно-исламистской Партии справедливости и развития и Партии националистического движения, которая представляет крайних националистов.

VII. Веденеев И.Н. Курдское национальное движение Ирака и Турции в 1918-1980 гг. Факторы взаимовлияния. Дисс. … к.и.н. Институт востоковедения РАН, 2022. – 221 с. [Электронный ресурс] URL: https://www.ivran.ru/sites/28/files/Dissertatsiia_Vedeneeva_I_N_.pdf (дата обращения: 06.12.2022)

VIII. Подробнее об этом – предыдущий мой текст Веденеев И.Н. Курдистан – 2022: перекрёсток противоречий // Российский совет по международным делам [Электронный ресурс] URL: https://russiancouncil. ru/analytics-and-comments/analytics/kurdistan-2022-perekryestok-protivorechiy/ (дата обращения: 11.12.2022)