Трамп и Ким договорились пока не договариваться

Состоявшийся 27–28 февраля 2019 г. второй саммит Д. Трампа и Ким Чен Ына завершился досрочно, что вызвало серьезное разочарование. В СМИ встречу назвали провалом, предрекая, что в ближайшем будущем северокорейская проблема урегулирована не будет. Заведующий Центром российской стратегии в Азии Института экономики РАН, исполнительный директор НКИ БРИКС, руководитель проектно-аналитического управления фонда «Русский мир» Георгий Толорая комментирует результаты встречи и рассказывает, какая роль в переговорном тексте будет отведена России.

Состоявшийся 27–28 февраля 2019 г. второй саммит Д. Трампа и Ким Чен Ына завершился досрочно, что вызвало серьезное разочарование. В СМИ встречу назвали провалом, предрекая, что в ближайшем будущем северокорейская проблема урегулирована не будет. Заведующий Центром российской стратегии в Азии Института экономики РАН, исполнительный директор НКИ БРИКС, руководитель проектно-аналитического управления фонда «Русский мир» Георгий Толорая комментирует результаты встречи и рассказывает, какая роль в переговорном тексте будет отведена России.

Как, на Ваш взгляд, провал саммита Д. Трампа и Ким Чен Ына скажется на отношениях США с Японией и Южной Кореей? Какова будет динамика в регионе?

Глеб Ивашенцов:
Диалог Ким — Трамп. Второй раунд?

На самом деле этот саммит — не совсем провал. То, что они не договорились, связано исключительно с тем, что в отношении Северной Кореи все необычно и, в частности, необычно то, что фактически переговоры ведутся на уровне глав государств лично. В таком формате не всегда удается найти компромисс, и пока что два лидера договорились не договариваться, но процесс продолжится. На самом деле я вижу определенное сближение американской и северокорейской позиций — уже пройдена определенная часть пути; может быть, будет пройдена и остальная. Пока что этого точно сказать никто не может. Японцы очень волнуются, опасаясь, что американцы будут договариваться за их счет. Конечно, их волнуют ракеты ближней и средней дальности, но это искусственная постановка вопроса. Было бы хорошо, если бы Северная Корея вообще разоружилась, а еще лучше, если бы вообще ее не было. Но это все фантазии. Я думаю, что вопрос ракет средней и меньшей дальности даже не встанет на переговорах, поэтому опасения Япония вряд ли будут встречены с пониманием, в том числе и в России.

Южная Корея, конечно, чувствует себя несколько иначе. Она не участвует непосредственно в американо-северокорейском диалоге, но прикладывает максимум усилий, чтобы этот диалог был успешным. Сейчас в руководство Республики Корея переживает некоторое разочарование. Однако есть и надежда, и стремление продолжить этот процесс, помогать США и КНДР. К сожалению, никаких прогнозов сейчас делать нельзя. Все может повернуться вспять в любой момент. Пожалуй, впервые за долгое время есть надежда на положительную динамику и достижение прорыва. До сих пор, на самом деле, с Северной Кореей никто договариваться не собирался. Были предприняты попытки заморозить их ядерную программу, пока режим, наконец, не рухнет. Сейчас кажется, что у Д. Трампа есть задумка сделать именно КНДР своим партнером, причем на антикитайской основе. Он будет стараться обаять Ким Чен Ына, чтобы тот поддерживал политику США в АТР. Тогда уже наличие ядерного оружия не будет решающим фактором — своим партнерам можно многое и простить. Кажется, эту мысль разделяет и истеблишмент. Конечно, Ким Чен Ын пока что вряд ли поведется на это.

Открывает ли это замедление в переговорном процессе возможности для более активного участия России?

Георгий Толорая:
Продлится ли «мирная пауза» на Корейском полуострове до 2024 года?

Я вижу немного возможностей для этого, потому что вклад России заключается в создании благоприятных условий для этого диалога. Мы можем, конечно, предпринять какие-то резкие шаги по типу одностороннего выхода из режима санкций, но это вряд ли нам простят и воспримут всерьез. Тем не менее мы точно можем внести свой интеллектуальный вклад, помогая двум сторонам достичь понимания. На недавней консультации с американцами я еще раз убедился в том, насколько велика пропасть, непонимание между северокорейцами и американцами. Россия должна разъяснить двум сторонам совершенно очевидные вещи. И этот процесс сейчас пошел достаточно активно — за последний год у нас было довольно много контактов с американцами по линии МИД. Маловероятно, что они будут действовать как мы советуем, но во всяком случае они пытаются учитывать нашу позицию и наш опыт. Это позитивное явление, которого раньше не было — раньше мы только слушали диктаты и указания о том, как мы должны себя вести. Каналы взаимодействия есть и с северокорейцами, но их больше интересует наша помощь в давлении на американцев. Позиция КНДР достаточно понятна, последовательна и логична.

Тем не менее России необходимо продвигать и свои интересы в том, что касается ослабления санкционного режима. Мы заинтересованы в трехсторонних проектах, а также в доступе к северокорейской рабочей силе. Основная претензия США в этом вопросе заключается в том, что полученные рабочими деньги используются для развития ядерной программы, но здесь можно поспорить. На мой взгляд, уже пора переходить к ослаблению санкций. Нам надо думать не только об общем оздоровлении ситуации, которое от нас мало зависит, но и о своих собственных интересах.