Террористические движения сегодня: саморадикализация и симбиотические отношения

Директор Сети Жана Монне по контртеррористической деятельности Евросоюза (EUCTER), профессор Кристиан Каунерт в интервью для РСМД рассказал о процессах саморадикализации террористических движений, их связях с организованной преступностью и симбиотических отношениях экстремистских направлений идеологий исламистов, правых и левых радикалов. Отдельно эксперт остановился на вопросах использования Интернета в деятельности террористических сетей и угрозе кибертерроризма.

Профессор Каунерт — заведующий кафедрой охраны правопорядка и безопасности, директор Международного центра охраны правопорядка и безопасности Университета Южного Уэльса. Ранее он занимал посты проректора Института европейских исследований, Брюссельского свободного университета, зав. кафедрой политики и директором Европейского института безопасности и правосудия, Центра передовых знаний и исследований Жана Монне при Университете Данди.

Кристиан был приглашенным экспертом Европейского института государственного управления (EIPA), Контртеррористического комитета Европейского парламента, Института исследований безопасности Европейского союза (агентство ЕС), ПРООН и НАТО. В настоящее время он является редактором Журнала современных европейских исследований

Беседовала Татьяна Канунникова.

Директор Сети Жана Монне по контртеррористической деятельности Евросоюза (EUCTER), профессор Кристиан Каунерт в интервью для РСМД рассказал о процессах саморадикализации террористических движений, их связях с организованной преступностью и симбиотических отношениях экстремистских направлений идеологий исламистов, правых и левых радикалов. Отдельно эксперт остановился на вопросах использования Интернета в деятельности террористических сетей и угрозе кибертерроризма.

Профессор Каунерт — заведующий кафедрой охраны правопорядка и безопасности, директор Международного центра охраны правопорядка и безопасности Университета Южного Уэльса. Ранее он занимал посты проректора Института европейских исследований, Брюссельского свободного университета, зав. кафедрой политики и директором Европейского института безопасности и правосудия, Центра передовых знаний и исследований Жана Монне при Университете Данди.

Кристиан был приглашенным экспертом Европейского института государственного управления (EIPA), Контртеррористического комитета Европейского парламента, Института исследований безопасности Европейского союза (агентство ЕС), ПРООН и НАТО. В настоящее время он является редактором Журнала современных европейских исследований

Беседовала Татьяна Канунникова.

Как террористические группы используют Интернет для вербовки и радикализации?

Кристиан Каунерт

Это очень важная тема для обсуждения, но прежде чем мы перейдем к разговору об Интернете я бы хотел сказать несколько слов о взаимосвязях с точки зрения того, как происходит вербовка террористов в целом. Важно отметить, что, конечно, на протяжении многих лет существуют очень сильные связи между терроризмом и организованной преступностью — исторически это началось в XIX веке. Затем были различные революционные политические движения в XIX и XX веках. Что-то из этого сейчас мы наблюдаем в Западной Европе и Северной Америке. Мы также видим, что террористические движения и оргпреступность все больше проявляют интерес друг к другу и склонны взаимодействовать. По сути, терроризм основан на теневой экономике и рынке насилия и мы наблюдаем растущую заинтересованность в их использовании, особенно после окончания холодной войны с конфигурацией власти, характеризующей отношения между Западом и Востоком.

Что касается Интернета, мы видим, что Всемирная сеть сама по себе предоставляет больше возможностей для радикализации — в целом, по этому вопросу было проведено множество исследований. Это также значит, что Интернет расширяет возможности для радикализации, потому что благодаря ему многие вещи стали доступнее. Кроме того, стало намного легче выходить на контакт с людьми и можно установить такие связи, которые объединяли бы людей по политическим и идеологическим взглядам. И все это можно делать 24 часа в сутки. В некотором смысле Интернет представляет собой площадку для дискуссий с возможностью круглосуточного общения.

Научные исследования описывают феномен Интернета как эхо-камеру. Как показывают наши исследования, Интернет может действовать как эхо-камера для различных экстремистских убеждений, предоставляя больше возможностей для подтверждения уже существующих убеждений, чем взаимодействие в режиме оффлайн. Начнем с того, что он не создает эти убеждения, потому что люди уже были к ним склонны, но он выполняет роль эхо-камеры. И таким образом эта технология используется для радикализации. Это способствует радикализации и фактически ее ускоряет.

Интернет облегчает этот процесс. Радикализация может проходить без физического контакта и людям не нужно физически встречаться. И это совершенно иное явление по сравнению с тем, каким был терроризм за десятилетия до появления Интернета. Наконец, увеличиваются возможности для саморадикализации, когда люди используют Интернет для радикализации своих собственных, уже существующих убеждений и пользуются для этого имеющимися в Сети пропагандистскими материалами.

Исходя из европейского опыта, какие способы противодействия этой деятельности наиболее эффективны?

Татьяна Канунникова:
Как Европа пытается понять онлайн-экстремизм

Существует несколько разных стратегий, которые применяются европейскими странами. Например, британское правительство, очевидно, находится в авангарде борьбы с использованием Интернета в террористических целях. В 2006 году британское правительство обнародовало свою стратегию по борьбе с международным терроризмом — стратегию CONTEST, — в которой Интернет был определен как область продвижения различных радикальных взглядов. Министерство внутренних дел Великобритании высказалось за то, чтобы облегчить работу по противодействию дезинформации в связи с растущим использованием Интернета.

В марте 2009 г. правительство Великобритании опубликовало обновленную версию контртеррористической стратегии CONTEST, в которой изложен более комплексный подход к борьбе с терроризмом в Интернете. В этом документе признается, что Интернет действительно создает серьезные проблемы. Этот новый подход был полностью реализован в 2010 году, когда было создано Справочное бюро по борьбе с терроризмом в Интернете при Ассоциации старших офицеров полиции. Бюро занимается удалением незаконного контента или изменением содержащих его материалов. Оно также выявляет лиц, ответственных за размещение таких материалов, мониторит Интернет на предмет содержания, пропагандирующего или прославляющего терроризм, и действует в соответствии с инструкциями. Кроме того, Бюро удаляет такой контент, когда о нем сообщают отдельные граждане или госорганы. Это подразделение также разрабатывает новые технологии для оценки и обработки интернет-контента, а также повышения качества реагирования полиции на незаконный материал.

Если брать шире, целый ряд европейских стран сталкиваются, по сути, с одинаковыми проблемами. Например, в 2012 году был конкретный случай в Бельгии, когда было изменено решение суда в отношении пяти человек, обвиненных в связанных с терроризмом преступлениях, и им предъявили обвинение в использовании экстремистских материалов. Европейский союз признал тот факт, что радикализация в Интернете представляет собой серьезную угрозу, и терроризм был формализован в Рамочном решении ЕС о борьбе с терроризмом от 2002 года.

Это была единственная международная организация, которая фактически криминализовала терроризм. Если вернуться к событиям 11 сентября, в то время только в пяти странах — членах ЕС терроризм определялся как преступление. Теперь все государства-члены обязаны квалифицировать терроризм как преступление. Таким образом, начиная с 2005 года, Европейская комиссия и, в частности, Совет министров уделяли первоочередное внимание проблеме радикализации в Интернете. Была проведена работа по подрыву деятельности различных сетей, исследовались способы борьбы с вербовкой террористов, а также был разработан ряд стратегий. Например, был создан вебсайт под названием «Инициатива проверки Сети», чем-то похожий на британскую инициативу, о которой я говорил ранее.

Также была разработана законодательная база, Директива об аудиовизуальных мультимедийных услугах 2010 года, в которой говорится, что государства-члены должны обеспечить реализацию соответствующих мер, чтобы аудиовизуальные мультимедийные услуги, предоставляемые поставщиками медиауслуг, находящимися под их юрисдикцией, не содержали подстрекательства к ненависти по признаку расы, пола, религии или национальности. Кроме того, был разработан ряд других инициатив и, конечно же, Сеть по информированию о радикализации — так называемая RAN, — связанная с Генеральным директоратом по внутренним делам. Эта [сеть] разделена по различным областям и призвана объединять людей, работающих в разных сферах антитеррористической деятельности, начиная от тех, кто «на передовой» — социальные работники, учителя, полиция, и заканчивая учеными и общественными деятелями. Они изучают методы воспитания терпимости и умеренности, разрабатывают стратегию внутренней безопасности и, конечно же, была создана целая сеть экспертов по радикализации. Что особенно важно, [эта инициатива] взяла за основу опыт Великобритании.

Как ЕС борется с финансированием терроризма в Интернете?

Андрей Кортунов:
Терроризм любителей как дополнительный налог на блага цивилизации

Изначально ЕС придерживался стратегии применения санкций ООН. Каждый раз, когда Совет Безопасности ООН вводил санкции против отдельных лиц или террористических групп, ЕС применял соответствующий подход. С одной стороны, регулирование внутреннего рынка позволяло замораживать активы этих конкретных террористических групп. Но, с другой стороны, он [Евросоюз] также предпринимал действия в области внешней политики, чтобы соответствовать политике безопасности ООН. Обычно эти две вещи идут рука об руку, сужая пространство, в котором могут действовать террористические группы. Но еще многое предстоит сделать с точки зрения конкретной деятельности в Интернете, особенно если речь идет о более современных террористических группах и некоторых из бывших сильных группировок, таких как Аль-Каида. И я считаю, что это надо иметь в виду на будущее.

Искусственный интеллект широко используется в борьбе с онлайн-активностью террористов. Какие инструменты самые популярные?

Говоря о радикализации, нужно смотреть на всю цепочку процесса радикализации, чтобы обнаружить и устранить такую онлайн-активность. Раньше многое из этого делалось с помощью человеческих ресурсов и индивидуального обнаружения. В настоящее время искусственный интеллект может частично заменить человека и обнаруживать часть такой активности с помощью работы специализированного ПО. Это, конечно, один из эффективных инструментов, но сначала его нужно правильно спроектировать и настроить, чтобы иметь возможность обнаруживать и удалять такой контент из Интернета.

Есть ли сходство в методах пропаганды двух идеологий: исламского терроризма и ультраправого экстремизма?

На самом деле, следует говорить о трилогии идеологий. Есть исламистские идеологии, с одной стороны, и ультраправые — с другой. Но есть еще и левые радикалы. В частности, в последние пару лет мы наблюдаем рост активности левых радикалов, так что вполне можно говорить о трилогии различных идеологий.

Что их объединяет — и я думаю, это особенно интересно — это то, что они находятся в симбиотических отношениях. Скажем, исламисты совершают теракты и, как правило, потом используют их в своей пропаганде, чтобы привлечь сторонников. Но когда это делают исламисты и террористы-джихадисты, мы видим, что, с другой стороны, ультраправые используют те же самые события, но уже в целях собственной радикализации, просто несколько иным способом. Они действуют по принципу «мы против них». В некотором смысле, это активность, которая пошла по второму кругу. Точно так же, как радикальный ислам изображает Запад и западную культуру как врага, ультраправые видят в исламе врага, который стремится атаковать их. Таким образом, они находятся в симбиотических отношениях, используя деятельность друг друга для дальнейшей радикализации своих сторонников.

Аналогичным образом правые и левые радикалы существуют в симбиотических отношениях. При росте активности ультраправых увеличивается активность и левых радикалов, которые используют это как инструмент радикализации и вербовки. Вот почему я считаю, что в настоящее время следует говорить о трилогии этих трех различных идеологий.

Может ли кибертерроризм стать серьезной угрозой? Увеличилось ли за последние годы число идеологически мотивированных кибератак?

Да, я думаю, что это очень важный момент. Безусловно, кибертерроризм может стать серьезной угрозой. Уже установлено, что киберпространство создает новые уязвимости, когда речь идет об инфраструктуре, всевозможных элементах человеческой организации и общества. И эти уязвимые места могут быть использованы террористами. Разумеется, для того, чтобы их можно было использовать, необходимо иметь определенные возможности в работе с Интернетом. Но если посмотреть, например, на ИГИЛ, то у них очень современный подход к использованию Интернета в качестве инструмента пропаганды. Очевидно, что по мере развития технологий террористические группы также развиваются вместе с ними.

Этого нужно остерегаться и мы должны укрепить средства киберзащиты, чтобы они находились в состоянии готовности на случай кибератак. Если вы посмотрите на самую последнюю стратегию безопасности Соединенного Королевства, там был сделан акцент и на этом конкретном аспекте тоже.

Противодействие использованию Интернета в террористических целях требует более тесного сотрудничества и обмена информацией. Как ЕС и Россия могли бы улучшить свое сотрудничество в этой области?

Анастасия Толстухина:
Борьба глобальных технологических компаний с террористическим контентом в Интернете

Конечно, вы совершенно правы насчет важности сотрудничества, когда речь идет о терроризме. И чтобы все получилось хорошо, нужно создать основу для такого сотрудничества. Это очень важно. Мы обнаружили, что когда речь идет о финансировании контртеррористической деятельности, сотрудничество имеет жизненно важное значение. Когда люди живут в «черных ящиках» по всему миру и могут прятаться со своими семьями от следователей, они могут использовать насилие таким же способом.

Очень важно сотрудничать, чтобы не было безопасных убежищ для террористов. И в этом смысле важно создать основу для такого сотрудничества. Полагаю, что у ЕС и России уже была такая платформа, которая существовала до нынешних более сложных отношений. Эту платформу в принципе можно было бы возродить для обеспечения такого сотрудничества, которое могло бы происходить в этом конкретном формате.

Такая платформа необходима для продвижения этого вида деятельности. Думаю, у Евросоюза есть несколько различных инициатив, которые могут стимулировать такое сотрудничество. Это может быть сделано в рамках внешней политики Европейского союза. Но также это может быть реализовано в рамках общего контртеррористического сотрудничества, которое Европейский союз осуществляет с целым рядом держав по всему миру. Конечно же, сотрудничество возможно только при условии наличия желания обеих сторон, и Россия должна быть заинтересована в таком сотрудничестве.

Какие примеры такого сотрудничества Вы бы привели?

Что касается ЕС, есть разные направления работы по сотрудничеству с партнерами по всему миру. Наиболее тесное [сотрудничество] с Соединенными Штатами, когда речь идет об экстрадиции, передаче доказательств по уголовным делам, обмене информацией, разведданными и т.д. Есть отлаженная система. Кроме того, ЕС развивает аналогичные отношения с Великобританией в контексте Брексита. Это сложнее, чем было до Брексита, но такие рамки [сотрудничества] существуют.

Это могло бы стать предметом для переговоров между различными международными партнерами, Евросоюзом и, возможно, Россией с целью выработки аналогичных соглашений в рамках существующей между этими странами модели [взаимодействия].