Радикализация и насилие в интернете

Интервью

Терроризм активно использует интернет для информирования, мотивирования и привлечения на свою сторону экстремистов-одиночек. Саморадикализация людей в интернете как путь к насилию является растущей угрозой, с которой очень трудно бороться. В этом интервью директор Центра изучения террористической радикализации Давид Гартенстайн-Росс обсуждает причины онлайновой радикализации и способы борьбы с ней.

Интервью

Терроризм активно использует интернет для информирования, мотивирования и привлечения на свою сторону экстремистов-одиночек. Саморадикализация людей в интернете как путь к насилию является растущей угрозой, с которой очень трудно бороться. В этом интервью директор Центра изучения террористической радикализации Давид Гартенстайн-Росс обсуждает причины онлайновой радикализации и способы борьбы с ней.

Собеседник: Давид Гартенстайн-Росс, директор Центра изучения террористической радикализации Фонда защиты демократии, США.

Интервьюер: Мария Просвирякова, РСМД.

Перспективы усиления онлайновой радикализации действительно пугают. Последним ужасающим примером является теракт в Бостоне. Что толкает людей к радикализации через интернет?

Использование террористами интернета отражает, главным образом, тот факт, что сетью пользуются практически все. После теракта в Бостоне онлайновая радикализация вдруг оказалась в центре всеобщего внимания, как будто она явилась чем-то новым и уникальным. Следует отметить, что согласно психологическим исследованиям онлайновых коммуникаций и возникающих в них связей, отношения в интернете устанавливаются и развиваются намного быстрее, чем в жизни. Я думаю, что для людей, придерживающихся крайних взглядов, это особенно характерно. Когда вы знакомитесь с кем-то в реальной жизни, вы не знаете, каких взглядов придерживается тот или иной человек, и будет ли он разделять ваши убеждения. Если ваши идеи выходят за рамки общепринятых (причем, вовсе не обязательно ведут к насилию), то многие из тех, с кем вы сталкиваетесь в жизни, могут их отвергать и сторониться вас.

Фото: Давид Гартенстайн-Росс

Однако в интернете, независимо от того, во что вы верите, и как далеко заходите в своих убеждениях, легко найти тех, кто разделяет ваши взгляды. Интернет позволяет стать частью сообщества единомышленников, даже если объединяющие идеи являются экстремистскими – будь то радикальный исламизм, белый национализм, неонацизм или радикализм сторонников освобождения животных. Люди, высказывающие в сети радикальные взгляды, могут найти тех, кто задается аналогичными вопросами, придерживается таких же крайних представлений о мире или же стремится обратить в свою веру новых сторонников.

Можно ли у людей, склонных к радикализации через интернет, выделить какие-то общие социальные черты?

Многие из них, хотя и не все, относятся к молодежи. В этот процесс в основном вовлечены молодые люди, поскольку молодежь, как правило, чувствует себя в интернет-среде более комфортно. Люди постарше привыкли к личному общению. Эта поколенческая динамика отчасти прослеживается и среди ученых, занимающихся исследованиями в сфере радикализации. Для исследователей в возрасте онлайновая радикализация представляется чем-то невероятным и фантастическим: некоторые из этих исследователей считают саму идею радикализации через интернет абсурдной. Молодые ученые интуитивно ощущают, что интерактивное общение является на самом деле той благодатной средой, которая вполне способна породить чувства близости и понимания.

Следует отметить, что между радикализацией как таковой и насильственной радикализацией есть разница. Не каждый сторонник экстремистских или радикальных идей будет готов в конечном счете совершить акт насилия. На самом деле, тех, кто прибегает к насилию, немного по отношению к общему числу людей, придерживающихся крайних взглядов различного толка.

Люди, участвующие в насилии, очень разные и лишены характерных общих особенностей. В социально-экономическом плане террористы, как правило, не беднее и не менее образованы, чем население в целом. Вероятность нахождения в их рядах психически больных людей даже меньше, чем среди населении в целом. Составить «профиль террориста», как и профиль тех, кто может быть подвержен онлайновой радикализации, практически невозможно.

Что предполагает процесс саморадикализации?

Во-первых, сам термин «саморадикализация» вызывает у меня сомнения. Я не утверждаю, что такого никогда не случается, но считать, что человек, находящийся в сети, пребывает в одиночестве и не испытывает влияния других людей, было бы просто неправильным.

Но даже при такой оговорке сам вопрос не очень корректен, поскольку есть большая разница между насильственной радикализацией и радикализацией как таковой. Первая связана с тем, как охваченные идеей люди в конце концов приходят к насилию. Вторая же относится к людям, придерживающимся крайних точек зрения и идей, выходящих за рамки общепринятых. Это совершенно разные вещи, и смешивать их не следует.

Что касается радикализации, приводящей к насилию, то в ряде исследований изучалась связь между идеями и насильственными действиями. В качестве примера можно привести модель радикализации Криса Хеффельфингера, охватывающую четыре стадии, а именно: 1) введение в экстремистскую идеологию; 2) погружение в «тип мышления и образ мыслей» данной идеологии; 3) разочарование бездействием других приверженцев идеологии; 4) решимость осуществить насилие во имя утверждения идеи. Исследование полицейского управления Нью-Йорка «Радикализация на Западе: доморощенная угроза», проведенное Митчеллом Д. Силбером и Арвином Бхаттом, предлагает схожую, хотя и не идентичную модель.

Однако важно не ограничиваться приматом идеологии (религиозной или иной) в том, что бросает человека в объятия насилия. Мои собственные исследования истоков «доморощенного» джихадистского терроризма на Западе показывают, что центральным фактором радикализации отдельного человека может быть не только идеология, но и нечто другое. Я считаю идеи чрезвычайно важным побудительным мотивом террористического насилия, но они не являются необходимым и достаточным его основанием. Судя по всему, к насилию могут привести разные пути, в том числе недовольство политикой, групповая динамика и жажда приключений. Хотя нищета не является причиной терроризма в целом, в зонах конфликтов она может быть существенным фактором. Как писал в своей книге «Случайный повстанец» Дэвид Килкаллен, некоторым людям, не знающим, как прокормить семью, может казаться, что лучшим способом заработать деньги является закладывание самодельных взрывных устройств.

А как люди становятся приверженцами экстремизма и идей, выходящих за рамки общепринятых?

Фото: Reuters / Jim Bourg
Мемориал жертвам теракта на Бостонском
марафоне

Интернет предоставляет для этого отличную площадку. Я уже говорил, каким образом он может этому содействовать. Если у человека есть вопросы или идеи, которые при обычном общении могут сделать его изгоем, то интернет дает ему возможность найти единомышленников, разделяющих эти идеи и соображения. Отметим также, что не все идеи, выходящие за рамки общепринятых, достойны порицания! И не все крайние точки зрения обязательно опасны. Ряд идей, которые сейчас являются общепринятыми, например, гелиоцентризм, в свое время казались просто недопустимыми.

Что общество и правительства могут сделать для того, чтобы не допустить насилия в результате радикализации через интернет?

Одним из способов противодействия, который взяло на вооружение правительство США, является оперативное внедрение. Есть ряд случаев доморощенного терроризма, когда человеку, исповедовавшему идеалы джихада, разрешалось принять участие в террористическом заговоре. Другие «заговорщики» на самом деле являлись тайными агентами, которые проверяли готовность подопечного прибегнуть к насилию. В Соединенных Штатах отношение к такой тактике неоднозначно. Многие наблюдатели считают ее использование неправомерным, в то время как другие ее поддерживают. Но это один из возможных вариантов.

Другой способ решения проблемы основан на связях с местным сообществом. Власти могут установить партнерские отношения с отдельными его представителями и организациями для противодействия идеологии насилия. Но такой подход также не лишен изъянов из-за невозможности провести черту между теми, кто исповедует крайние взгляды, и теми, кто готов перейти от слов к делу и прибегнуть к насилию. Это создает очень сложную проблему. С одной стороны, мы как общество приветствуем свободу выражения мнений, приобщение людей к различным идеологиям и идеям в попытке разобраться в нашем очень сложном мире, но с другой стороны, мы также хотим защитить население от насилия. Между этими двумя наборами идеалов существует противоречие.

Большинство правительств делают ставку на технические решения, призванные удалить или блокировать размещенные в интернете материалы радикальной направленности. Является ли закрытие экстремистских сайтов эффективной мерой?

Я не думаю, что закрытие сайтов экстремистов окажется сколько-нибудь эффективной мерой. Некоторые правительства, а также группы частных лиц использовали такой подход. Они выявляли экстремистские сайты и обращались к поставщику интернет-услуг (ISP) с просьбой их закрыть.

Проблема заключается в том, что это просто вынудит веб-сайт переместиться на другой форум, где он вновь заработает, но уже будет защищен паролем. В результате такого перемещения и ужесточения доступа благодаря паролю, количество людей, принимающих участие в форуме, может сократиться. В некотором смысле это даст положительный эффект, однако проблему контроля над словами это не решит, поскольку регулировать контент в интернете практически невозможно. Конечно, есть страны, которые пытались это делать, но задача эта крайне сложная, особенно для стран, приверженных идеалам свободы слова.

После бостонской трагедии и вскрывшихся фактов о братьях Царнаевых пробелы в сотрудничестве спецслужб России и США стали очевидны. Есть мнение, что надлежащее сотрудничество могло бы предотвратить теракт. Как Вы думаете, что могло бы предпринять международное сообщество для улучшения сотрудничества?

Кевин Клементс:
Измерение терроризма может помочь
понять его природу и предотвратить
теракты

В бостонском деле процесс обмена информацией, безусловно, вызывает интерес. Россия, конечно, обладала большей информации, чем предоставила властям США о братьях, обвиняемых в совершении этого теракта. Но это вовсе не обязательно свидетельствует о неадекватности существующих связей, поскольку страны, которые делятся информацией о потенциальных экстремистах, хотят защитить свои источники и методы работы и не раскрывать их в процессе обмена информацией.

Если проанализировать сведения, предоставленные Соединенным Штатам, то они давали ФБР очень ограниченные основания для проведения расследования. ФБР в основном могло лишь сделать запрос в другие государственные органы о наличии у них информации относительно старшего брата Тамерлана. Затем оно провело с ним встречу, что было частью установленной процедуры. ФБР не имело достаточных оснований для проведения независимого расследования. Например, для просмотра его электронной почты.

Соединенные Штаты будут всегда проявлять сдержанность в отношении просьб иностранных правительств о проведении расследований. В конечном счете, чтобы заручиться пониманием и поддержкой, любое правительство, заинтересованное в проведении следственных действий, должно иметь для этого достаточно оснований.

С одной стороны, это вступает в противоречие с соблюдением гражданских свобод, когда общество стремится ограничить возможности правительства проводить расследования в отношении собственных граждан по просьбе иностранных государств. С другой стороны, есть желание обеспечить свою безопасность, а также защитить методы сбора информации своими спецслужбами. Это создает ряд трудностей, которые время от времени будут неизбежно проявляться из-за несовершенства существующего порядка вещей.

Господин Гартенстайн-Росс, большое спасибо за интервью.