Полярная Турция: научные исследования и научная дипломатия

Открытость Арктического региона стремительно возрастает, и все больше внерегиональных акторов проявляют интерес к Арктике. Среди новых участников арктических проектов — Турция. Политическое руководство этой страны не выделяет арктическое направление внешней политики в отдельное, оно включено в «полярное» направление. Однако уже появляются официальные документы и стратегии, где арктической политике уделяется особое внимание. Имеются примеры научного сотрудничества между Россией и Турцией. Эксперты пытаются оценить потенциал российско-турецкого взаимодействия в северных широтах в новых условиях. Подробнее о складывающейся ситуации в интервью для РСМД рассказала Алина Вернигора, младший научный сотрудник ИМЭМО РАН имени Е.М. Примакова.

Открытость Арктического региона стремительно возрастает, и все больше внерегиональных акторов проявляют интерес к Арктике. Среди новых участников арктических проектов — Турция. Политическое руководство этой страны не выделяет арктическое направление внешней политики в отдельное, оно включено в «полярное» направление. Однако уже появляются официальные документы и стратегии, где арктической политике уделяется особое внимание. Имеются примеры научного сотрудничества между Россией и Турцией. Эксперты пытаются оценить потенциал российско-турецкого взаимодействия в северных широтах в новых условиях. Подробнее о складывающейся ситуации в интервью для РСМД рассказала Алина Вернигора, младший научный сотрудник ИМЭМО РАН имени Е.М. Примакова.

В чем заключаются интересы и приоритеты Турции в Арктике?

Александр Сергунин:
Концепция «Трех полюсов холода»: миф или реальность?

До недавнего времени четко сформулированных приоритетов у Анкары в Арктике не было. Наверное, поэтому это направление игнорируется при изучении внешней политики Турции. В то же время, нельзя сказать, что это не сказывается на целеполагании. Достижения, имеющиеся сегодня, — это скорее результаты усилий инициативных групп, нежели последовательной государственной политики. Четко интересы оформились буквально около полугода назад с выходом стратегии, разработанной под эгидой Совета по научно-техническим исследованиям Турции. В целом свою миссию Анкара обозначила как последовательное развитие научных исследований и научной дипломатии.

Можно ли обозначить примерный период, когда Турция начала проявлять интерес к Арктическому региону, с чем это было связано?

Здесь важно отметить, что в турецком дискурсе не разделяют регионы Арктики и Антарктики. Они оба входят в так называемое полярное направление. Арктическая повестка получила развитие с того момента, как Турция не смогла вступить в Арктический совет в 2015 г. Некоторые турецкие исследователи, конечно, скажут, что Арктика всегда интересовала их страну еще со времен холодной войны, а последний опубликованный стратегический документ, о котором мы поговорим позднее, и вовсе упоминает визит члена Парламента Османской империи в Арктический регион еще в 1913 году, хотя книга, опубликованная по результатам этой поездки, посвящена северу Германии, Шотландии, Исландии, Гренландии и Норвегии. Если же трезво оценивать ситуацию, то вплоть до середины 2010-х гг. у Турции даже не было исследовательских институтов, занимающихся данной проблематикой, не говоря уже о стратегии.

Многие новые акторы приходят в Арктику, опираясь на свой опыт антарктических программ и исследований. А у Турции есть опыт подобных проектов?

На сегодняшний день у турецких ученых куда больше опыта исследований Антарктики, чем Арктики. В первую международную экспедицию турецкие ученые отправились уже в 2016 г. Годом позднее состоялась уже первая национальная экспедиция, которую поддержало министерство науки, промышленности и технологий. Экспедиции проводятся регулярно, даже во время ковидных ограничений 6-я экспедиция в 2020 г. прошла в соответствии с планами. Последняя, 8-я экспедиция завершилась в марте 2024 г. Главная цель для турецких исследователей в Антарктике — создание собственной исследовательской базы на острове Хорсшу. Анкара придает этому достаточно большое значение — намерение завершить подготовительные работы было отражено в 11 плане развития страны (2019–2023 гг.) и первой национальной Полярной стратегии (2023–2035 гг).

Некоторые места в Антарктике носят имена турецких ученых: скалы Караали, пик Инан, ледник Тилав. Конечно, большую часть своих исследований они провели не в Турции, но это все еще повод для национальной гордости.

В каких официальных документах зафиксированы основы турецкой политики в Арктике? Участвует ли Турция в многосторонних соглашениях и договорах, касающихся Арктического региона?

Андрей Криворотов:
Борьба за привлечение внерегиональных «игроков» станет важным элементом заполярной динамики

Первым документом по арктической тематике стала Национальная программа полярных исследований, реализация которой была рассчитана на 5 лет (2018–2022 гг.). Из названия уже ясно, что она посвящена не одной только Арктике, но и Антарктике. В программе были закреплены такие цели как обеспечение организации национальных экспедиций, двустороннее сотрудничество в сфере полярных исследований и получение доступа к научным базам других государств, а в долгосрочной перспективе — иметь право голоса в будущем Арктики и Антарктики и получить членство в Арктическом совете в качестве наблюдателя. По данным Совета по научно-техническим исследованиям Турции, за эти 6 лет было подготовлено около 507 тезисов докладов, 194 научные статьи, 27 дипломных работ, проведено 455 различных локальных мероприятий и 26 международных.

В 2023 г. вышла стратегия, рассчитанная на 13 лет (Национальная полярная стратегия 2023–2035). Она нацелена в первую очередь на научные исследования по приоритетным направлениям, таким как вопросы изменения климата, антропогенное влияние на экологию и социальные системы региона, геология, океанология и, для кого-то это может показаться неожиданным, космос. Такой диапазон выбран для того, чтобы не приходилось часто пересматривать показатели, цели и задачи. Например, некоторые проекты в 2023 г. проводились «в хвосте» стратегии 2018–2022 г., поскольку работа над новым документом еще не была завершена. Только в декабре 2023 года министр промышленности и технологий Мехмет Фатих Каджир заявил о ее создании. Не стоит забывать, что в 2023 г. в Турции прошли всеобщие выборы, в результате которых в правительстве произошли существенные перестановки. Тот факт, что новый министр смог за полгода оформить полноценный документ на долгосрочную перспективу — существенное достижение.

Что же касается членства в многосторонних договорах и соглашениях, то тут, наверное, основной документ — Договор о Шпицбергене, членом которого Турция стала совсем недавно, в 2023 г. При этом в СМИ его называли «Арктическим договором», что, конечно, не совсем верно.

В каких арктических проектах и форматах Турция принимает участие?

Пока это совместные международные или национальные экспедиции. У «себя» же турецкие исследователи нередко проводят научные конференции по этой теме. Этим, пожалуй, они и ограничиваются.

Как Россия оценивает Турцию в качестве арктического игрока? Какие оценки дают официальные лица, представители бизнеса, эксперты?

Андрей Кортунов:
Эрдоган как зеркало глобальной революции

Турция — внерегиональный игрок. Пока мы расцениваем Анкару сугубо как посредника и помощника в реализации собственных проектов или восполнении российских потребностей. Наш бизнес, связанный с Арктикой, уже не раз обращался к турецким судостроительным компаниям. Верфь Kuzey Star Shipyard построила плавучий док для атомных ледоколов. Другая верфь — Sefine — построит атомный ледокол средней мощности (18 МВт). Турецкие компании работают достаточно быстро, а их услуги обходятся заметно дешевле, но пока их опыт в строительстве судов для арктических льдов весьма ограничен.

Нельзя сказать, что турецкие интересы в Арктическом регионе как-то особо оцениваются в экспертных или политических кругах. Когда речь идет о потенциальном участии или сотрудничестве, кто-то оценивает позитивно, исходя из имеющегося опыта реализации морских или энергетических проектов, кто-то же относится с осторожностью: нельзя забывать о том, что Турция — член НАТО. Но в остальном, пока эта тема находится скорее где-то на периферии, что-то из разряда «nota bene».

Как Вы оцениваете возможности взаимодействия России и Турции в Арктике, в каких сферах оно возможно и имеет перспективы?

В ближайшей перспективе едва ли возможно, чтобы российско-турецкое взаимодействие вышло за рамки того, что имеется сейчас: в большей степени научное, и в меньшей — техническое. Экономическая ситуация пока не позволяет Анкаре выступить в качестве инвестора в логистических или энергетических проектах, участвовать в разработке шельфа. Ограничения, наложенные норвежским правительством в соответствии с договором о Шпицбергене, не позволяют развернуть какую-то экономическую деятельность, но и не сказать, что турецкие предприниматели в этом заинтересованы. Правительство четко обозначило приоритет деятельности в данном направлении — научная дипломатия. Поэтому и сотрудничество будет развиваться в первую очередь в этой колее.