Почему города в России развиваются аномально

Каким образом российские города и население в них ломают общемировые тенденции в урбанизационных процессах? Есть ли эффективные способы управления мегаполисами и чего ждать от «нового горожанина»? Об этом «Газете.Ru» в рамках cовместного с РСМД проекта «Мир через 100 лет» рассказал Александр Пузанов, директор Фонда «Институт экономики города».

Каким образом российские города и население в них ломают общемировые тенденции в урбанизационных процессах? Есть ли эффективные способы управления мегаполисами и чего ждать от «нового горожанина»? Об этом «Газете.Ru» в рамках cовместного с РСМД проекта «Мир через 100 лет» рассказал Александр Пузанов, директор Фонда «Институт экономики города».

Олег Барабанов:
Какими станут города через сто лет?

Нельзя сказать, что у нас сейчас в России стремительные темпы урбанизации, надо уточнять, что мы имеем в виду. У нас последние 15–20 лет доля городского населения формально находится в диапазоне 73–74%. Другое дело, что внутри происходят некоторые трансформации, усиление доли населения в крупнейших городах, хотя и среди миллионников есть города, которые теряют свое население, — достаточно уникальная ситуация в мире. Нижний Новгород, Самара, Пермь в определенные периоды времени за последние 20 лет теряли население. И прогноз таков, что на ближайшие десятилетия несколько миллионников и даже агломераций будут население терять.

В мировых урбанизационных процессах мы — зона, в лучшем случае, стабильной численности городского населения, а то и депопуляции. Урбанизационные процессы во всем мире проходят на фоне подпитки, продолжения миграции из сельской местности, продолжения международной миграции. У нас это, в основном, перераспределение горожан между сложившимися типами городов — из городов с меньшей численностью населения в города с большей численностью — это первая особенность России.

Вторая особенность — это то, что в городах, несмотря на то, что уже более 20 лет мы формально живем в условиях рыночной экономики, во многих проявлениях сохраняется настолько инерционная структура, что мы говорим о том, что у нас по-прежнему переходный период. Земельные отношения, предприятия, земельные участки предприятий — все это, во многом, остается в том состоянии, которое сложилось еще во времена советской экономики. Мобильность бизнеса с точки зрения перемещения, реакций на сигналы, которые дает ему экономика, совершенно неадекватна той чувствительности и скорости реагирования, которая характерна для бизнеса на территориях городов других развитых стран. Это представляет некую угрозу с точки зрения конкурентоспособности наших городов, возможности их быстрого реагирования на какие-то изменения внешних условий, новые возможности и так далее. В условиях такой инерционности отношений последние 20 лет мы сталкиваемся с парадоксом — наши города в основном растут вширь, несмотря на то, что численность их населения не растет. Это означает, что становится все дороже содержать инфраструктуру, что у нас не хватает средств на благоустройство, переустройство, что самое важное, самых ценных районов и символических центров этих городов, и это тоже значимая угроза для будущего развития городов, угроза расползания, угроза потери своей идентичности, причины которых в сложностях эти переходных процессов, в том числе в сфере земельно-имущественных отношений. Есть всегда стимул у участников процессов —строителей (девелоперов), органов власти, тех же коммунальных предприятий, — строить что-то в чистом поле на краю города, а не реконструировать давно нуждающиеся в реконструкции срединные районы города.

Но идей очень много. Идеи связаны с повышением качества городского управления и повышением роли местного самоуправления, развитием функции местных сообществ в определении приоритетов развития, обладанием определенными ресурсами в принятии и утверждении тех или иных решений, — то, что у нас последние 10 лет развивалось скорее в противоположном направлении, в направлении централизации, лишения местных сообществ ресурсов и полномочий по принятию тех или иных решений в самых разных сферах. По этому поводу ведутся постоянно дискуссии, но общий вывод такой, что это скорее плохо. Это лишает и местные сообщества, и органы местного самоуправления (которые по идее должны отражать и пытаться реализовать их идеи) возможности принимать эффективные решения, лишает их стимулов искать внутренние ресурсы развития. Хотя бы потому, что система межбюджетных отношений выстроена так, что благополучность города зависит от того, сколько ты сможешь выторговать из вышестоящего бюджета, который формирует основу твоего местного бюджета, а не найти это в сфере местной экономики, местных социально-экономических процессов.

Иван Андреев:
Мир без виз и границ: утопия или неизбежность?

Здесь важно не только то, что растет доля населения, которое живет в городах, но и несколько других не менее важных процессов. Стираются, становятся менее прозрачными границы между городским и негородским. Все больше специалисты говорят о сельско-городском континууме. В пределах крупнейших городских агломераций многие сельские территории по образу жизни, по сферам жизни, мало чем отличаются от горожан, и могут вполне сочетать, и многие пытаются и будут пытаться в рамках этих процессов развития агломераций совмещать в себе плюсы городского и сельского образа жизни — более спокойный размеренный ритм, более качественная экология, но при этом мгновенный доступ ко всем тем благам, которые имеют города. В этом смысле роль городского образа жизни, городских качеств в будущем будет безусловно возрастать. Но это не означает, что все мы окажемся жителями какого-то одного большого сверхгорода, либо еще какие-то другие события резко поменяют ситуацию.

На самом деле, если говорить о долгих трендах, можно столкнуться с двумя абсолютно противоположными утопиями. Первая говорит нам о том, что через 100 лет мы все окажемся в большом городе, который спроектируют замечательные архитекторы, в котором можно, не выходя из города (он висит в воздухе), плавать в океане и так далее, и там будут жить десятки миллионов человек, и все будут счастливы. Вторая утопия говорит о том, что развитие современных средств связи, информационных технологий сделает ежедневное физическое присутствие больших групп людей на работе необязательным — оно позволит рассредоточиться людям в гораздо большей степени вокруг городов, чем они делают это сегодня, и равномерно расселиться по тем территориям, климатические и иные условия которых их устраивают. Две противоположные гипотезы. На самом деле ни та, ни другая не сработает, потому что, хотя современные технологии дают новые возможности, они не отменяют потребность людей в непосредственном, живом, личностном общении. Количество международных конференций, бизнес-командировок не уменьшилось с появлением возможности вести все эти дела дистанционно. С другой стороны, города нужны разные, и все равно сохраняется необходимость каких-то опорных точек на территории земного шара, каждой страны в отдельности.

Глобальные ворота

Помимо крупных городов, мегаполисов, в которых действительно будет происходить концентрация населения, сохранятся и будут иметь свою, может быть, небольшую нишу города среднего размера, малые города. Пропорции изменятся, безусловно, в сторону преобладания доли населения не просто в городах, а в крупнейших городах, агломерациях, но и другие типы городских населённых пунктов сохранят свою нишу и свое значение. В разных типах городов это будет несколько по-разному. В крупнейших городах (иногда их называют «глобальные города», «мировые города») уже сейчас (и это описывается и анализируется в литературе) есть слой населения, который как бы подключен к глобальной экономике, входит в эти процессы, и есть люди, которые оттуда выпадают. У них совершенно разные образы жизни в этом глобальном городе, который, наряду с преимуществами, о которых много говорится, также несет в себе угрозу запредельной внутренней дифференциации, уже какого-то внутреннего противостояния. То же самое, но в каком-то другом масштабе, происходит и происходило еще с советских времен у нас, в ведомственных городах, моногородах — это специфика нашей российской действительности. Были слои населения, которые были подключены к этой системе жизнеобеспечения градообразующего предприятия, в советское время это доходило до детских садиков, магазинов, и те, которые не подключены — тоже определенное расслоение, определенное противостояние. Поэтому, говоря о фрагментации, или, наоборот, интеграции городского населения в ближайшие десятилетия, я думаю, что будет происходить и тот, и другой процесс. Они могут происходить по-разному в разных типах городов, и они будут происходить по-разному в зависимости от того, как будет видоизменяться этот горожанин. Относительно городов как субъектов принятия политических решений и субъектов взаимоотношения с государством — это не российская тема, она всемирная, но это касается далеко не всех. Это касается считанных мировых городов, центров принятия глобальных решений, и имеются в виду города не как органы управления городами, не как местные сообщества, а города как территории, где эти решения принимаются, где сосредоточены точки принятия решений. Почему они там сосредотачиваются — это один вопрос, который все время нужно пытаться понимать, но то, что интересы крупного города и интересы страны могут расходиться, — это факт. Это факт, который мы перекидываем, как горячую картошку, из руки в руку, не знаем, что с этим делать, но это действительно так. И как будут выстраиваться отношения между глобальными городами и государствами, будут ли они делить сферы полномочий, будут ли они в открытую конфликтовать, будет ли государство пытаться подмять под себя эти объективно нарождающиеся процессы — пока совсем непонятно. Но такая тема есть и она может быть одной из ключевых в XXI веке.

Видео интервью на сайте Газета.ru.