Гигантомания и слабая экономическая дипломатия

Интервью

Саммит АТЭС во Владивостоке в 2012 году должен был стать предтечей более активной экономической интеграции в Азиатско-Тихоокеанский регион. Однако реализовать эту стратегию на тактическом уровне оказалось не так просто. О том, в чем причины этих сложностей и что нужно делать, чтобы российский бизнес появился в Восточной Азии, в интервью РСМД рассказывает член правления «Дойче Банка», руководитель аналитического департамента Ярослав Лисоволик.

Интервью

Саммит АТЭС во Владивостоке в 2012 году должен был стать предтечей более активной экономической интеграции в Азиатско-Тихоокеанский регион. Однако реализовать эту стратегию на тактическом уровне оказалось не так просто. О том, в чем причины этих сложностей и что нужно делать, чтобы российский бизнес появился в Восточной Азии, в интервью РСМД рассказывает член правления «Дойче Банка», руководитель аналитического департамента Ярослав Лисоволик.

Ярослав Дмитриевич, как Вы оцениваете экономическое взаимодействие России и стран АТР в количественном и качественном отношении?

Безусловно, можно говорить о том, что взаимодействие России со странами АТР находится на уровне, далеком от его потенциала. Для России активизация торговли с этими странами – это фактор развития и реализации огромного экономического потенциала российского Дальнего Востока и Сибири, возможность переориентироваться на быстрорастущие экономики (что позитивно для расширения и диверсификации нашего экспорта), повысить инвестиционное взаимодействие с регионом, который обладает самым обширным пулом сбережений в мире.

Таким образом, потенциал российского экономического взаимодействия со странами АТР высок. Это относится к субрегионам АТР, к торговле с Японией, со странами АСЕАН. С точки зрения темпов роста, динамики торгового взаимодействия можно говорить о том, что в последние годы ситуация меняется к лучшему, но пока доля АТР во внешней торговле России все еще не велика. Отчасти это связано с тем, что на протяжении предыдущих десятилетий наша внешняя экономическая и торговая политика была чрезмерно евроцентрична. В условиях наблюдаемого экономического спада, экономического кризиса в Европе, который может затянуться надолго, становятся понятны усилия России по переориентации торговых инвестиционных потоков на более динамичные регионы мировой экономики, прежде всего, на АТР.

Фото: Ярослав Лисоволик

Вы отметили некую позитивную динамику в развитии экономических отношений России и стран Восточной Азии. Однако очевидно, что эта перемена к лучшему происходит недостаточно быстро. Как Вы думаете, чем это вызвано?

Я думаю, что здесь есть целый ряд причин. Отчасти это инерция – все-таки мы долгое время стучались в Европу, ожидали более интенсивного взаимодействия и не всегда получали его в ответ на те шаги по торговой либерализации, которые предпринимали. Процесс переориентации торговли в сторону Азии требует и определенных инфраструктурных мер развития. Если мы говорим о взаимодействии в топливно-энергетической сфере, понятно, что интенсивный рост российского экспорта в АТР должен предваряться активным развитием трубопроводной сети и всей инфраструктуры доставки энергоносителей. Это требует достаточно больших затрат времени, усилий, финансов. Еще один фактор – недостаточная эффективность и подготовленность нашей экономической дипломатии. Для более мощного разворота «с Запада на Восток» очень важно, чтобы наша экономическая дипломатия действовала более эффективно в области заключения экономических альянсов на уровне отдельных предприятий или регионов. Именно этот сигнал содержался в обращениях Дмитрия Медведева и Владимира Путина к российскому дипломатическому корпусу на протяжении последних нескольких лет.

Обращаясь к позициям нашего бизнеса в АТР, можно говорить в основном о крупных госкорпорациях. Почему частные фирмы, в том числе средние, не так активно внедряются и не так активно работают в этом регионе?

Я думаю, что отчасти это отражает более масштабные проблемы малого и среднего бизнеса в России, отчасти – свидетельствует о низкой динамике развития данного сегмента нашей экономики, что, в свою очередь, является следствием высоких административных барьеров и в целом не очень благоприятных инвестиционных и экономических условий. Еще один фактор мы видим на примере таких стран, как Австралия. Эти страны демонстрируют весьма успешный опыт наращивания экспорта в АТР именно малых и средних предприятий за счет более эффективной государственной поддержки малого и среднего бизнеса в направлении экспортных операций. Здесь важными составляющими являются более эффективная экономическая дипломатия и более эффективная государственная политика, направленная на снижение информационных и инфраструктурных барьеров для малого и среднего бизнеса, помощь в поиске контрагентов, в организации совместных мероприятий для частных предпринимателей. В последние годы в России повышена активность в этом направлении, в том числе и со стороны Минэкономразвития. Мы видим определенные изменения к лучшему. Но пока у нас продолжает господствовать «менталитет гигантомании» – считается, что прорывов и улучшений экономических показателей легче достичь с помощью крупных компаний.

Фото: visual.ly
Торговые потоки в АТР

Если перейти к географическому распределению экономических связей России и азиатских стран, то, пожалуй, можно констатировать, что наблюдается некоторый дисбаланс в пользу Китая. Как Вы считаете, это естественный феномен? Нужно ли исправлять этот «крен»?

Я думаю, что активно пытаться исправлять этот дисбаланс мерами государственного регулирования, связанными с протекционизмом, непродуктивно. Во многом возросшая роль Китая на нашем рынке – это отражение глобальных трендов и той экономической массы, которую представляет собой Китай в самом регионе АТР и на экономических и политических рубежах России. Поэтому если руководствоваться различными экономическими моделями, которые предсказывают торговые потоки на основе географической близости той или иной страны и ее экономического веса, возросшая роль Китая становится понятной, ее объективно следовало ожидать. Недоделанная работа по активизации взаимодействия с другими странами региона должна быть связана с более активной политикой как этих стран по отношению к России, так и самой России по отношению к этим странам. Наибольший потенциал я вижу во взаимодействии с Южной Кореей, странами АСЕАН, возможно, с Новой Зеландией и Австралией, особенно учитывая, что Россия ведет переговоры по созданию зоны свободной торговли с государствами данного региона. На мой взгляд, зоны свободной торговли – очень важный инструмент, который Россия могла бы использовать для «перетягивания» на себя как инвестиционных, так и торговых потоков. В этом плане уже есть определенные наработки с Новой Зеландией и Вьетнамом.

В экономическом сотрудничестве с АСЕАН у России есть конкурентные преимущества в традиционных отраслях, например, в атомной энергетике и военно-технической сфере. Насколько выражено лидерство России в этих отраслях? Известно, что Южная Корея также очень активно экспортирует услуги по строительству и обслуживанию станций.

На мой взгляд, нам следует искать возможности для повышения конкурентоспособности в тех сферах, где наши интересы могут сталкиваться с интересами некоторых стран АТР. Может быть, можно сгладить это конкурентное противостояние за счет создания стратегических альянсов на уровне предприятий, может быть, на уровне отраслей и стран. В принципе этот инструмент носит микроуровневый характер. Он связан со стратегическим партнерством, со стратегическими альянсами, с предприятиями этого региона и может способствовать и повышению отдачи от инвестиций, и улучшению технологического взаимодействия. Россия должна усовершенствовать и внешние инвестиции. В апреле 2013 г. Deutsche Bank выпустил доклад («Russia’s Outward FDI: In Search of New Paradigm»), в котором проанализированы возможности и тенденции, связанные с внешними инвестициями российских компаний. Основной вывод авторов доклада – наши инвестиции во многом крайне неэффективны. Наращивание эффективности в этой сфере могло бы способствовать превращению внешних инвестиций в более действенный инструмент повышения конкурентоспособности и уровня взаимодействия с зарубежными компаниями. Поэтому в тех отраслях, которые считаются традиционно «нашими», где уровень конкурентоспособности, казалось бы, обеспечивает нам определенное присутствие на мировом рынке, самоуспокоенность не может быть оправдана. Постоянно появляются новые игроки, которые намного более эффективно используют весь арсенал внешнеэкономической политики и тем самым повышают свою конкурентоспособность.

Как Вы считаете, на «втором треке», на экспертном уровне, можно ли сделать что-то для того, чтобы продвигать российские экономические интересы в АТР? Нуждается ли отечественный бизнес в экспертной поддержке?

Да, безусловно. И опять-таки могу констатировать, что в последнее время мы видим определенные позитивные сдвиги в этой сфере. Создан Центр АСЕАН при МГИМО, создаются деловые советы, деловые форумы Россия–АСЕАН, Россия–Индонезия. То есть этот процесс, действительно, набирает обороты, и уровень экспертной поддержки, взаимодействия экспертных центров и делового сообщества растет. Конечно, мы еще очень далеки от того уровня сотрудничества экспертов и частного сектора, который характерен для западных стран, где этот механизм отлажен на протяжении десятилетий и работает в связке с партнерами из АТР. Тем не менее, можно констатировать рост числа публикаций по экономическому сотрудничеству России и государств Восточной Азии в последние годы, а также интенсификацию взаимодействия аналитических центров России и стран АТР.

Беседовал программный координатор РСМД Антон Цветов