Академик Валерий Тишков — о том, как соотносятся этническая идентичность и государственный язык в многонациональной стране
В нынешние дебаты по поводу языковой политики в России хочу внести некоторую ясность с точки зрения современной науки.
Первое, с чем стоит разобраться: а что есть родной язык? В мире около 7 тыс. разных языков. Вопреки предсказаниям некоторых ученых и политиков языки не вымирают в массовом порядке. Некоторые из них уходят из употребления и уступают место тем, на которых говорит большинство людей и которые дают больше преимуществ в том или ином обществе и государстве.
Мощный и развитый язык важен для современных политических наций, ибо крайне желательно, чтобы сограждане могли общаться между собой и ощущать свою общность, чтобы законы, инструкции и военные приказы были на одном и понятном для всех языке. Не зря во всех странах один или несколько языков объявляются государственными (официальными), они получают поддержку, их изучение гарантируется законом и является обязательным для обучающихся. В России таким является русский — им владеют 99,4% всех жителей страны. Он является родным языком не только для этнических русских.
Родной язык — это совсем не обязательно язык той или иной национальности. Родной язык — это основной язык знания и общения (как по Ожегову), чаще всего такой язык называют материнским — первый выученный в детстве язык, знание которого сохраняется. Добровольная языковая ассимиляция, или переход с языка меньшинства на язык большинства, — это мировая норма, и российские эмигранты это понимают и принимают. Хотя и стараются сохранить язык своей исторической родины вместе со своим этническим самосознанием.
Выросшие в американском Вермонте дети писателя Солженицына почти не знали русского языка, хотя и оставались русскими. Точно так же и внутри России дети разных национальностей вырастают в русскоязычной среде и русский язык — это их основной, то есть родной, язык. Хотя они по национальности могут быть бурятами, калмыками, удмуртами, осетинами и т.д. Через русский язык они получают желаемое для них образование, осваивают российскую и мировую культуру, продвигаются в карьере.
Переход на русский не означает утрату этнической идентичности и совсем не означает «смерть этноса», как в этом иногда пытаются убеждать этнонационалисты или просто языковые романтики, сторонники принципа «малое — всегда прекрасно». Еще это означает, что русский язык не является исключительной собственностью русских и что родной язык не совпадает с национальностью. А еще это означает, что у современного человека, особенно выросшего в смешанной семье, могут быть два родных языка, которыми он владеет и пользуется. Это право следует признать за россиянами в ходе предстоящей переписи.
Второе: почему важны многоязычие и его поддержка? Едва ли наступит время, когда в мире останется только 300–400 самых сильных языков, а остальные исчезнут. Для современных коммуникаций и утилитарных человеческих контактов и взаимных расчетов, может быть, так и было бы лучше. Но человечество, как и вся живая и неживая природа, сохраняет свое разнообразие как условие своего развития и, возможно, существования.
Языковые различия вместе с другими различиями (расовые, религиозные, духовно-ценностные и т.д.) помогают сохранять идентичность и обеспечивать связь и солидарность среди носителей одинаковой идентичности. Но если есть угроза языку со стороны насильственных ассимиляторов или со стороны политиков, то возникает не только желание защитить язык, но и противодействовать разрушительной языковой политике, запрету языка или ограничению его изучения и использования.
Сегодня на страже сохранения языкового разнообразия в мире стоят некоторые международные организации, как, например, ЮНЕСКО, принявшая особую декларацию в поддержку малых языков. В Европе была принята Хартия региональных языков и языков национальных меньшинств, которая направлена на защиту негосударственных языков и языковых прав их носителей.
В плане языковой политики мы далеко не среди отстающих, а в некоторых аспектах — пример остальному миру. В России в ХХ веке не исчез ни один язык (кроме сирениковского диалекта эскимосского языка), из 70 созданных в мире новых письменностей (так называемые младописьменные языки) 50 приходится на нашу страну. Конституция и законы страны обеспечивают статус русского языка и языковые права граждан.
За последние два-три десятилетия в России, как и в некоторых других странах, идет процесс возвращения к жизни языков российских национальностей. На нерусских языках больше заговорили не только в семьях и на улицах городов и деревень, но и в СМИ, на эстраде и театральных сценах. В ряде республик в начале 1990-х было введено обязательное для школьников изучение языка так называемой титульной национальности. Так, русские и татары в Башкирии должны были изучать башкирский язык, что ученики делали неохотно и без особого одобрения со стороны родителей. То же самое имело место среди учеников северных нефтегазовых поселков Республики Коми, где сами этнические коми даже и не проживают, а всё население говорит только на русском языке. И таких несуразных ситуаций, вызванных давним парадом суверенитетов с элементами языкового национализма, в стране оказалось довольно много. Именно этим и было вызвано высказывание президента России и его поручение по итогам заседания Совета по межнациональным отношениям в июле 2017 года в марийской столице Йошкар-Оле.
Отметим, что ситуации далеко не одинаковые в разных регионах и не существует единого рецепта. Можно сформулировать следующую исходную позицию. Нерусское моноязычие (знание только языка своей национальности) — это плохо для россиянина, но таких граждан почти нет в России (0,5%, да и то, возможно, это иностранцы). Русско-национальное двуязычие — это хорошо и это желательная норма для современного россиянина нерусской принадлежности. Полный переход на русский язык и забывание этнического языка — это жизненная реальность и результат, как правило, личностного выбора, который следует признавать и не трактовать негативно, ибо если есть право на сохранение языка, то должно быть и право на его забывание и на языковой переход.
Источник: Известия
