Выступление Владимира Путина на Валдайском форуме позволяет лучше понять, как глава государства видит тенденции мирового развития, как он расставляет приоритеты внешней политики России и в чем видит основные проблемы.
Отвечая на прошлой неделе на вопросы членов Валдайского клуба, Владимир Путин, по сути, не сказал чего-то абсолютно нового: не тот формат. Валдайский форум задуман не для озвучивания внешнеполитических инициатив, а для объяснения текущего курса Москвы через искушенных в мировой политике международных профессионалов. Посылаемые месседжи, в свою очередь, позволяют лучше понять, как глава государства видит тенденции мирового развития, как он расставляет приоритеты внешней политики России и в чем видит основные проблемы. Тем не менее недавние ответы президента заставляют ставить новые вопросы.
Путин демонстрирует уверенность и спокойствие, как и положено руководителю России: страна сильна и суверенна, общество стабильно, устойчивость к внешнему давлению высокая. Президенту «не страшно»; избранный им курс верен; расчеты противников Путина на эрозию массовой базы его поддержки необоснованны. Все это, в принципе, верно. Извне Россию не победить. В то же время страна дважды на протяжении последнего столетия рушилась из-за внутренних неурядиц. Путин принял на себя ответственность за решение о повышении пенсионного возраста, но резкое сокращение одобрения политики президента говорит не столько о недовольстве будущих пенсионеров, сколько о растущем – хотя пока и подспудном – возмущении граждан страны социальной несправедливостью. Игнорировать это опасно.
Безопасность России, подчеркнул Путин, основана на ядерном сдерживании. Москва не оперирует стратегией первого ядерного удара, но ее ответно-встречный удар гарантированно уничтожит агрессора. Помимо этого, повторил президент, Россия продвинулась дальше конкурентов в создании высокоточного оружия. Это также справедливо. В то же время в условиях нынешней «гибридной войны» c США, в отличие от конфронтации второй половины ХХ в., внезапное ядерное нападение и последующий обмен массированными ударами практически невероятны. Опасность представляет скорее гипотетическая эскалация непредвиденных столкновений между вооруженными силами США и России на фоне высокой политической напряженности между Москвой и Вашингтоном. (Кстати, вопрос, который задают россиянам западные эксперты, касается не первого ядерного удара, а возможности применения Россией ядерного оружия первой в ходе уже начавшегося вооруженного конфликта.)
У Москвы нет агрессивных намерений в отношении других стран – расслабьтесь, говорит Западу президент. Россия стремится лишь к тому, чтобы занимать подобающее ей место на международной арене и играть соответствующую роль. Впрочем, добавляет он, на Западе «любят» только слабую Россию, а Россию поднимающуюся стремятся сдержать, как потенциально сильного конкурента. Такой взгляд отражает открывающуюся из Кремля довольно безрадостную перспективу российско-западных отношений. Этот взгляд также не делает различий между конкуренцией, которая существует всегда, и конфронтацией – высшей стадией напряженности, уже чреватой прямым столкновением. Россия начала подниматься задолго до 2014 г., но ее отношения с Западом, особенно со странами Европы, еще долгое время оставались по преимуществу отношениями сотрудничества. Что же до любви, как и дружбы, то таких отношений между государствами не может быть по определению.
Впрочем, президент оставляет возможность для нормализации отношений с западными странами. По его мнению, конфронтация во многом обусловлена острой внутриполитической борьбой в США и Великобритании. После 2020 г., считает Путин, Дональд Трамп, если его переизберут, будет меньше оглядываться на политических противников и сможет добиться стабилизации отношений с Россией. Более того, Путин заявил о готовности работать с новыми властями Украины после выборов 2019 г. Конечно, нет сомнений, что политическая война в Вашингтоне, острые разногласия по Brexit в Лондоне или перманентные неурядицы в Киеве оказывают прямое воздействие на внешнюю политику этих стран и их отношения с Москвой. При этом, однако, по российской тематике в США, Великобритании и на Украине сформировался довольно устойчивый резко негативный консенсус в политических элитах, который вряд ли сделает возможным смягчение политики. Именно поэтому, кстати, президент абсолютно прав в своем убеждении, что санкции – надолго.
В принципе, формат валдайских бесед не предполагает посвящения аудитории в детали внешнеполитической стратегии России. Это скорее предмет для внутреннего разговора. В связи с этим уместны следующие соображения.
Важнейшая и фактически пока единственная цель России на американском направлении – предотвращение военного столкновения с США. Эта цель достигается не столько при помощи контроля над вооружениями, который в нынешнем виде на глазах уходит в историю, сколько посредством поддержания связи в режиме реального времени между военным руководством и представителями спецслужб обеих стран. На первый план выдвигается коммуникация. Диалог еще длительное время будет оставаться ограниченным, а всеобъемлющие договоренности – недостижимыми. В условиях острейшей борьбы внутри США Кремлю – вплоть до исхода выборов 2020 г. – стоит держаться на безопасной дистанции от Белого дома. Благоразумно также ни в коем случае не поддаваться искушению «поиграть» на американской внутриполитической площадке.
На Валдае-2018 особо подчеркивалась важность отношений России со странами не-Запада. Политика укрепления связей с Китаем, начатая почти три десятилетия назад и с тех пор последовательно проводившаяся всеми президентами страны, принесла исключительно ценные результаты. Сейчас встает новая, более сложная задача: формирование общей стратегии России на азиатском направлении, закрепляющей место России в огромном регионе от Индии до Японии не только как крупнейшей ресурсной базы, но также как «поставщика безопасности», генератора внешнеполитических идей, дипломатического медиатора, например в рамках ШОС.
Больше всего вопросов вызывает политика России в отношении Европы. Не очень понятно, на что она нацелена: на поддержку пока еще слабой тенденции к становлению ЕС в качестве самостоятельного центра силы, альтернативного США, или на поддержку обозначившихся центробежных тенденций внутри ЕС? На терпеливую работу с правящими элитами стран Европы или на содействие оттеснению этих элит от власти новыми антисистемными партиями? На наказание европейцев за занятую ими позицию антироссийской солидарности с США и Великобританией или на настойчивый поиск возможностей для смягчения возникшего между Россией и европейскими странами отчуждения? В рамках такого видения каковы российские страновые стратегии прежде всего в отношении ведущих стран ЕС – Германии и Франции?
Наконец, как, на какой основе и с какими целями предполагается возобновление диалога с Украиной после выборов 2019 г.? Есть ли реальные основания считать, что после этих выборов к власти в Киеве придут более договороспособные люди? Верен ли расчет на то, что российские санкции против Украины, аналогичные американским против России, вразумят украинских политиков? Какова российская стратегия в отношении Донбасса – в условиях, когда минские договоренности реально не могут быть выполнены, а ситуация в регионе существенно изменилась за последние три с половиной года? Не сдвинув ситуацию с Украиной с мертвой точки, нельзя рассчитывать даже на минимальные позитивные изменения в отношениях с Западной Европой.
Это вопросы не для Валдая. Возможно, это вообще не темы для публичного обсуждения официальными лицами. Достаточно было бы просто знать, что такое обсуждение долгосрочной внешнеполитической стратегии России ведется – в том числе с участием президента России.
Источник:
Московский центр Карнеги 
