В чем значение корейского вопроса для России?
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
Ректор МГИМО МИД России, академик РАН, Чрезвычайный и Полномочный Посол России, член РСМД
Статья подготовлена в соавторстве с Георгием Толорая.
Инициативная и наступательная внешняя политика России во многих конфликтных зонах мира стала в последние годы важным фактором международной жизни. В некоторых наиболее горячих ситуациях (например, в сирийской проблеме) удалось добиться серьезных дипломатических успехов. Между тем по периметру российских границ имеются и другие проблемные зоны, из которых наиболее давняя и опасная по своему потенциалу - Корейский полуостров.
Это «мягкое подбрюшье» дальневосточной России остается источником сюрпризов и для экспертного сообщества, и для широкой публики. В Корее на протяжении десятилетий после «горячей» фазы войны, которая не завершена юридически, а во многом и фактически, перейдя в вялотекущую конфронтацию, происходят драматические события и в отношениях двух ее частей, и во внутренней жизни непримиримых противников - Севера и Юга.
В прошлом году молодой лидер КНДР Ким Чен Ын сначала пытался напугать мир угрозами о ядерном ударе против Южной Кореи и США, ракетными пусками и ядерными испытаниями. Потом внезапно перешел к «дипломатии улыбок», со скепсисом встреченной США и РК, которые не оставляют надежд на коллапс режима и не хотят признавать его легитимность. События в КНДР конца прошлого года - публичная расправа с мужем тетки Ким Чен Ына, претендовавшим на роль «второго человека» в стране, а потом и с его родственниками и сторонниками - породили опасения относительно стабильности режима, впрочем быстро развеявшиеся. Начало 2014 года было ознаменовано призывами Севера к диалогу с Югом, однако в связи с широкомасштабными военными маневрами с участием войск США на юге полуострова маятник вновь качнулся в сторону напряженности. Прошедшие в феврале этого года в Пханмунчжоме после семилетнего перерыва встречи на высоком уровне пока не стали знаком поворота к диалогу. Закономерно возникают все те же давние вопросы. Чего же ждать от этого соседнего с Россией региона, насколько стабильна здесь ситуация и каковы возможности позитивного развития событий, отвечающего экономическим и политическим задачам России? Что Россия может и должна сделать для этого?
Роль Корейского полуострова в реализации политики «поворота на Восток», то есть завоевания Россией прочных позиций в динамично развивающемся Азиатско-Тихоокеанском регионе, на наш взгляд, еще недооценена. Для России ворота в АТР - Северо-Восточная Азия, а Корея - «ключ» к СВА. Однако еще с царских времен России всегда недоставало ресурсов, активности и изобретательности для того, чтобы полностью использовать свой потенциал в отношении Кореи. А ведь именно здесь Россия востребована - ее роль важна для двух корейских государств, каждое их которых хотело бы «перетянуть» ее на свою сторону. Не могут ее игнорировать (хотя подчас и пытаются) крупнейшие державы, вовлеченные в распутывание «корейского узла», - США, Китай, Япония.
В корейском вопросе Москва вовлечена в решение как региональных, так и глобальных проблем, имеющих существенное значение для ее безопасности и экономического подъема наиболее проблемных территорий российского Дальнего Востока (что важно и с точки зрения укрепления целостности государства). Корейская проблема имеет международное измерение - она затрагивается почти на всех встречах российских официальных лиц с представителями крупнейших великих держав и международных организаций. Российская активность в Корее означает для стран АТР индикатор реальной заинтересованности нашей страны в участии в укреплении региональной безопасности и развитии1.
Каков же должен быть вектор нашей активности в Корее? Наша позиция вынужденно двойственная. С одной стороны, мы заинтересованы в сохранении режима нераспространения ОМУ, которому бросила вызов Северная Корея. Мы выиграли бы от большей открытости КНДР и экономического прогресса в этой стране, без чего немыслимо взаимовыгодное сотрудничество в регионе СВА. Вместе с тем Россия против попыток решать проблемы силовыми методами, давлением, вплоть до смены режима на севере Кореи. Нашим жизненным интересам отвечает стабильность на полуострове. Благополучию Дальнего Востока, развитию экономического сотрудничества в Азии, предотвращению обострения американо-китайских отношений, очевидно, способствует сохранение статус-кво.
Непростой опыт 1990-х годов показал, что без нормальных отношений и постоянного контакта с Северной Кореей российская политика в Корее «провисает», оказывается на обочине многостороннего урегулирования. Это неудивительно - ведь именно Пхеньян остается одним из решающих факторов в корейской ситуации. Во взаимодействии с Пхеньяном, как ни парадоксально это прозвучит, Россия, пожалуй, заинтересована не меньше, чем северокорейцы, - они и без нас достигают своих целей (как показал опыт последней четверти века). Получается, что именно от отношений России с КНДР и уровня ее отношений с Пхеньяном в конечном итоге зависят и прочность наших позиций на Корейском полуострове, и степень конструктивной вовлеченности в решение его проблем.
Однако это не должно восприниматься как «попустительство» Пхеньяну независимо от его поведения, в чем зачастую обвиняют его главного союзника - Китай. Кое-кто из оппонентов вменяют и России в вину «поощрение» воинственного поведения Пхеньяна, в том числе якобы из ностальгии по советскому прошлому. Нет ничего более далекого от действительности. Россия не одобряет ни внутренних порядков в КНДР (хотя не собирается по этому поводу «давать советы» в соответствии с исповедуемыми нами принципами невмешательства во внутренние дела), ни провокационного поведения Пхеньяна вовне. Подход России объективен и справедлив, исходит из необходимости защищать законные интересы всех субъектов международных отношений. Разумеется, речь не идет о том, чтобы поддерживать Север в его противостоянии Югу, или о «равноудаленности» России от КНДР и РК (как это иной раз видится из Сеула). Отношения с обеими Кореями самоценны, и РК стала наиболее перспективным экономическим партнером России в Азии. Однако поле взаимодействия с нею объективно ограничено союзническими отношениями Сеула с Вашингтоном, проблем в отношениях с которым у Москвы предостаточно.
Таким образом, фактор КНДР - во многом определяющий. Анализ показывает: что бы ни писала западная пресса (зачастую это элементы психологической войны против КНДР), пока нет высокой вероятности того, что в обозримом будущем существующая власть в этой стране может быть сменена «снаружи», равно как и признаков того, что она может взорваться изнутри. Приходится исходить из реалий - необходимости взаимодействовать с Пхеньяном на протяжении длительного исторического отрезка. Что же в действительности происходит в Северной Корее?
Северокорейские реалии и дилеммы
Период после смерти многолетнего вождя Ким Чен Ира в декабре 2011 года оказался довольно драматическим. Борьба Ким Чен Ына даже не с оппозицией, а с самой возможностью ее появления приобрела по-средневековому жесткие формы. Отстранение маршала Ли Ён Хо летом 2012 года, который, кажется, считал себя вправе иметь свое мнение, стало лишь началом. К концу 2013 года не осталось сомнений в том, что ради абсолютной власти Ким Чен Ын не остановится перед суровыми действиями. Расправа над претендовавшим на роль «регента» Чан Сон Тхэком (по южнокорейским данным, тот действительно хотел ограничить власть молодого человека) была обставлена по всем законам реалити-шоу. Казнь Чан Сон Тхэка и его родственников, репрессии в отношении его сторонников стали суровым предупреждением всем, кто осмеливается подвергать сомнению «указания вождя» и вести собственную линию. Кима-младшего не остановила близость своего родственника к его отцу, выполнение поручений которого теперь было вменено ему в вину.
Теперь стали яснее приоритеты Ким Чен Ына: с одной стороны, он демонстрирует «новый стиль» (пиар-акции от появления Микки-Мауса на сцене до пышных приемов эксцентричного американского баскетболиста Д.Родмана), близость к народу, граничащую с популизмом. Но практически одновременно, не только в целях самосохранения, но и в целях самоутверждения, он максимально укрепляет основы существующего политического режима. С самого начала его правления последовали жесткие меры - закрытие границ для перебежчиков и контрабандистов, репрессии по отношению к нелояльным (прежде всего военным), направление инспекций на места, призывы к усилению борьбы с «враждебной идеологией», наказание тех, кто интересуется южнокорейской и западной культурой и образом жизни2.
Таким образом, вопрос о том, какова же будет стратегия кимченыновского руководства, пока открыт. Будет ли молодой лидер использовать обретенную немалой ценой «свободу рук» для проведения давно назревшего реформирования основ «чучхейского социализма» или продолжит линию на консервацию закостенелой и неэффективной системы? Понятно, что в силу геополитического положения страны - соседства с более богатой и сильной, поддерживаемой мировым сообществом Южной Кореей, стратегической целью которой остается поглощение Севера, - северокорейские руководители не могут себе позволить каких-либо экспериментов, ставящих под угрозу безопасность режима.
Тем не менее на уровне целеполагания появились новые акценты, хотя кое-кто считает новые установки демагогией. Ким Чен Ын пообещал, что больше не надо будет «затягивать пояса», провозгласил линию «пёнчжин» - параллельное укрепление стратегических ядерных сил и экономическое развитие3. При всей двусмысленности этого лозунга он все же является определенным прогрессом по сравнению с «военно-коммунистической» линией «сонгун» - приоритета вооруженных сил, где про экономику вообще не шла речь. Вовсю эксплуатируется лозунг о «мощной стране», «бесконечном процветании», «сильной и процветающей державе», «строительстве экономического гиганта» с акцентом на рост уровня жизни4. Правда, это пока что вылилось лишь в показательные проекты (типа горнолыжных курортов и аквапарков), повышение уровня жизни элиты и приближенного к ней «среднего класса». Однако «богатые в бедной стране» прежде общего повышения уровня жизни - таков же путь многих стран…
Фактически элита КНДР - на пороге поиска «новой национальной идеи», которая помогла бы внедрить новый «общественный договор» взамен исчерпавшей себя идеологии аскетизма и эгалитаризма (которую элита к себе не применяет), психологии «осажденной крепости». КНДР уже отказалась от идеологии марксизма, открыто говорит о том, что «идеи чучхе, опирающиеся на наследие марксизма и марксизма-ленинизма, не марксистские идеи по своей сути, а совершенно иная революционная идеология XXI века»5. Очевидно, модифицированная идеология может базироваться на корейском национализме, «творческой интерпретации» кимирсенизма, все более приобретающего черты религиозного учения (аналог - конфуцианство). А религиозные догмы можно интерпретировать по-всякому…
А вот возможно ли реальное реформирование в экономике? В середине 2012 года было много признаков того, что в КНДР обсуждается возможность ограниченных «экономических мер» на основе директив от 28 июня 2012 года6. Эти меры включали практически разрешение «семейного подряда» в сельхозкооперативах с распределением продукции с государством в пропорции 7:3. В промышленности стала внедряться «новая система управления», предусматривающая повышение зарплаты, хозяйственную самостоятельность предприятий. Однако, как бывало и раньше, в связи с обострением военно-политической остановки и дефицитом ресурсов, сопротивлением партийных кадров реформы увязли, хотя формально никто «новой системы управления» не отменял7. Повторяется старая история - руководство КНДР уже не первый раз то отпускает, то натягивает «поводья» экономического контроля, каждый раз удивляясь тому, что половинчатые меры просто не успевают принести позитивных результатов.
Однако это не значит, что «экономическая заморозка» будет продолжаться бесконечно. Конечно, терминология в отношении «шайки Чан Сон Тхэка», который был обвинен и в продаже за рубеж ресурсов по заниженным ценам (по сообщениям печати, китайцы добивались цен на антрацит до полутора раз ниже мировых)8, и в потакании капитализму, и в связях «с одной определенной державой» (Китаем), не свидетельствует в пользу того, что Ким открыто будет готов к «движению по китайскому пути». Тем не менее выдвижение экономики на первый план в его новогодней речи 2014 года свидетельствует о понимании насущных проблем страны9. Похоже, что в Пхеньяне осознают, что на пути традиционного «социалистического планового хозяйства» их не решить.
Национальное хозяйство КНДР давно стало многоукладным. Полупарализованный государственный сектор (за исключением гипертрофированного ВПК) соседствует с квазирыночным «серым» сектором (внешнеторговые операции - главным образом с Китаем - частная торговля, услуги, транспорт, логистика, даже финансы) и «товарным» сектором с участием хозяйствующих субъектов, принадлежащих административным, региональным, партийным органам, спецслужбам и военным. По имеющейся информации, размах таких операций сопоставим с госбюджетом страны.
Особого внимания заслуживают свободные экономические зоны: КНДР экспериментирует с ними давно, но не очень удачно - из-за непрозрачности законодательства, риска волюнтаристского изменения правил игры (таких примеров немало), в целом неблагоприятного инвестиционного климата. Мартовский Пленум ЦК ТПК
2013 года принял решение о создании туристических и свободных экономических зон, а в мае был принят соответствующий закон, предусматривающий создание до 14 свободных экономических зон в различных провинциях страны10.
В КНДР, как показали события, связанные с уничтожением фракции Чан Сон Тхэка, по сути, уже сложилась «олигархическая» модель, когда те или иные группировки элиты, пользуясь своим административным ресурсом, подминают под себя целые отрасли экономики. По некоторым данным, «дело Чан Сон Тхэка» связано именно с его нежеланием «делиться» контролем над финансовыми потоками и такими ресурсами, как экспорт угля, металлов, морепродуктов11.
Следует признать, что преобразования могут быть успешными лишь в случае финансовых вливаний, которым неоткуда взяться, кроме как из-за рубежа. На сегодня крупнейшим донором КНДР, в том числе в плане инвестиций производственного назначения, остается Китай - его экспансию называют даже «экономической колонизацией» КНДР. Вместе с тем в случае нормализации международного положения КНДР и налаживания сотрудничества с Южной Кореей именно последняя может выйти на лидирующие позиции как инвестор в экономику Севера и его модернизацию.
Политическая изоляция КНДР - причины
и последствия
Вопрос: как добиться хотя бы частичного выхода из изоляции и улучшения отношений Ким Чен Ына с Западом и Южной Кореей, что является совершенно непременным условием для улучшения экономического положения страны?
Пока что ситуация развивается «по замкнутому кругу». Политический класс США не может согласиться с потаканием такому тоталитарному режиму, как пхеньянский, Южная Корея также не желает признать КНДР равноправным партнером, питаясь иллюзиями о скором объединении. К тому же США заинтересованы в сохранении «контролируемой напряженности» в чувствительном районе вблизи границ Китая, используя это как фактор сдерживания Пекина и сохранения здесь своего военного присутствия. Китай, кстати, тоже вряд ли бы особо обрадовался резкому потеплению отношений между КНДР и США и возрастанию американского влияния в приграничной с ним стране. Никто особенно в объединении Кореи не заинтересован, хотя в перспективе истинная цель Южной Кореи - это поглощение КНДР, и это стремление поддерживает США.
События последних десятилетий укладываются в простую схему «раскачивания маятника». Постоянное давление на Пхеньян вынуждает его к милитаризации и провокациям, за которыми следует усиление давления, а потом - попытки переговоров во избежание критического обострения ситуации. Однако переход в переговорное русло и любые компромиссы со стороны КНДР воспринимаются как признак слабости и повод попытаться «додавить» Пхеньян, что приводит к новым резким шагам с его стороны и очередному обострению ситуации.
Эта схема повторяется раз за разом, но после прихода к власти Ким Чен Ына «амплитуда» колебаний возросла - возможно, в силу субъективных факторов. Стоило переговорщикам КНДР и США найти некую формулу взаимодействия по ядерной проблеме и дальнейшим шагам к нормализации (так называемые «високосные договоренности» от 29 февраля 2012 г.), возникла проблема запуска КНДР космической ракеты в апреле 2012 года (неудачного). Эта акция планировалась давно, к 100-летию Ким Ир Сена, и, наверное, стоило подождать с переговорами до окончания шума, связанного с запрещенным СБ ООН «баллистическим пуском». Однако США, хотя и были проинформированы о планах КНДР, все же пошли на договоренности - а «запуск» объявили северокорейским нарушением, затем последовало осуждение со стороны СБ ООН. Напряженность вновь обострилась, контакты прервались.
А после очередного, на сей раз удачного запуска спутника (12 декабря 2012 г.) Совет Безопасности ООН, в отличие от апреля 2012 года, когда он ограничился заявлением председателя, выбрал более жесткую форму - резолюцию 2087 (22.01.2013). В ответ Пхеньян заявил, что «уже больше не существуют ни шестисторонние переговоры, ни Совместное заявление от 19 сентября»12, и в «знак протеста» осуществил третье ядерное испытание (12 февраля 2013 г.) В ответ СБ ООН 7 марта 2013 года принял резолюцию 2094, накладывающую на Северную Корею еще более суровые санкции. Пхеньян ответил потоком крайне жестких заявлений, угрозами ядерных ударов против своих врагов и обещаниями «стереть их с лица земли»13.
С противоположной стороны проводились американо-южнокорейские маневры «Ки ризолв» и «Фоул игл», в Корею были переброшены наступательные вооружения. Вашингтон принял решение о размещении дополнительных ракет-перехватчиков в рамках глобальной системы ПРО на Аляске, развертывании батареи ПРО «Пэтриот» вокруг базы ВВС на Гуаме, откуда В-52 совершали вылеты в Корею, а также о периодических заходах американских кораб-лей, способных нести ядерное оружие на борту в южнокорейские воды, и полетах стратегических бомбардировщиков, оснащенных ядерными средствами, вблизи КНДР. 2 и 8 марта 2013 года стратегические бомбардировщики США В-52, самолет-невидимка В-2 отрабатывали учебные ядерные атаки против территории Северной Кореи14. В марте 2013 года КНДР заявила о выходе из Соглашения о перемирии 1953 года и соответствующих соглашений с РК, ликвидации линии «горячей связи» между представителями военных ведомств Северной Кореи и США, Пхеньяна и Сеула. В апреле Пхеньян принял решение о закрытии последнего совместного проекта с РК - Кэсонского индустриального комплекса.
Однако внезапно (с окончанием американо-южнокорейских маневров) военная истерия стихла, а Ким Чен Ын позднее неофициально признал, что «погорячился». Из Пхеньяна последовали предложения о заключении мирного соглашения с Югом, встрече на высоком уровне с США и т. д15. При этом всему миру стало ясно, что угрозы КНДР вряд ли реализуемы, так как это было бы для Пхеньяна самоубийственным. Все же северокорейцам пришлось пойти на южнокорейские условия возобновления работы индустриального комплекса в Кэсоне, согласиться на контакты без ожидаемых уступок со стороны противников. Поэтому северокорейские мирные инициативы, естественно, были восприняты скептически, а РК и США посчитали, что это признак слабости и что политика изоляции и давления все же рано или поздно принесет плоды.
Новогодние (2014 г.) инициативы КНДР об улучшении отношений с Южной Кореей также прозвучали неубедительно и были фактически отвергнуты. Не исключено, что последует период обострения в связи с очередными американо-южнокорейскими военными маневрами «Ки ризолв» и «Фоул игл» с конца февраля по апрель 2014 года, в их рамках предусмотрена отработка сценариев «штурма и захвата Пхеньяна»16. КНДР уже предупредила, что их проведение будет равнозначно объявлению «полномасштабной ядерной войны» и «фатально разрушит межкорейские отношения»17.
К началу 2014 года молодой северокорейский лидер, которого поначалу чуть ли не считали «корейским Горбачевым», порядком подпортил себе репутацию на Западе внутренними притеснениями и репрессиями и внешними авантюрами. Одновременно он серьезно повздорил с единственным союзником - Китаем, которому не очень пришлись по душе ни ракетно-ядерные провокации и бряцание оружием, ни тем более избиение сторонников более тесного сотрудничества с Китаем в рамках «дела Чан Сон Тхэка». Таким образом, стимулы для Китая ратовать за своего «клиента» в контактах с США, РК, Японией ослабели, а противники КНДР, напротив, воспряли духом и видят все меньше необходимости в уступках Пхеньяну. Не видно признаков смягчения политики Сеула по отношению к КНДР, равно как и отказа США от линии на «стратегическое терпение» (фактически сдерживание КНДР).
Новый шанс для России?
Каковы же в этой ситуации могут быть интересы и возможности России? Может ли она помочь смягчению напряженности и реализации многостороннего экономического сотрудничества? Представляется, что в нынешнем положении руководство КНДР может быть особенно восприимчивым к российскому посредничеству. С одной стороны, оно заинтересовано в выходе из-под «китайского зонтика» и определенной помощи влиятельного глобального игрока, каким является Россия, перед лицом растущего давления со стороны США, РК и Японии. КНДР нуждается в России если не как в источнике экономической помощи, то как в дополнительной опоре в своем внешнеполитическом курсе, в своего роде «балансире».
С другой стороны, Россия может начать отношения с руководством «кимченыновского призыва» практически с чистого листа, протянув руку дружбы. Одновременно за счет этого Москва может достичь стратегических целей реализации многосторонних экономических проектов и урегулирования проблемы ОМУ и военной напряженности вблизи своих границ. Все это хорошо ложится в контекст российской Концепции внешней политики (2013 г.), где говорится:
«Россия нацелена на поддержание дружественных, основанных на принципах добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества отношений с Корейской Народно-Демократической Республикой и Республикой Корея, более полное использование потенциала этих связей для ускорения регионального развития, оказания поддержки межкорейскому политическому диалогу и экономическому взаимодействию как важнейшему условию поддержания мира, стабильности и безопасности в регионе. Россия неизменно выступает за безъядерный статус Корейского полуострова и будет всемерно содействовать последовательному продвижению этого процесса на основе соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН, в том числе в рамках шестистороннего переговорного формата»18.
Каковы же практические выводы для российской политики и видения того, как должны себя вести оппоненты Северной Кореи? Представляется, что наиболее желательный сценарий - мирное сосуществование Северной и Южной Кореи, ослабление давления на КНДР со стороны США и их союзников (что, в свою очередь, может снизить озабоченность Китая проблемой безопасности своего «восточного буфера»). Для этого необходимо политико-дипломатическими методами добиться гарантий безопасности КНДР. Только это теоретически и может позволить КНДР снизить свою воинственность, приступить к столь необходимой внутренней модернизации экономики и политической системы и в итоге отказаться - под политические гарантии великих держав - от ОМУ. Разумеется, такие гарантии не должны быть для руководства КНДР своего рода индульгенцией на вседозволенность.
Однако проблемы в российско-северокорейских отношениях очевидны. В последнее время ряд экспертов, в том числе северокорейских, говорят о том, что Россия не уделяет должного внимания ситуации на Корейском полуострове и проводит в отношении КНДР не вполне искреннюю и последовательную политику. Это, дескать, касается и вопроса об участии России в пакете санкций, принятых СБ ООН против КНДР, - на деле же РФ не ограничивается рестрикциями в отношении сотрудничества по поводу ОМУ, а воздерживается и от поставок так называемых «предметов роскоши», и от сделок, имеющих гуманитарную направленность.
Налицо раздражение российского истеблишмента нелогичным поведением пхеньянского руководства, авантюрными шагами Пхеньяна. В свою очередь, северокорейцы выражают недовольство непониманием российским руководством логики «борьбы на выживание», ведущейся Пхеньяном. К тому же к власти в Пхеньяне приходит поколение, которое, в отличии от предшественников, знает Россию лишь понаслышке. С учетом важности субъективного фактора в северокорейской политике (да и российской, хотя и в меньшей степени) для преодоления непонимания нужны смелые инициативные шаги с нашей стороны, в том числе на самом высоком уровне (вспомним, что в 2000 г. именно визит в КНДР В.В.Путина стал водоразделом в деле нормализации отношений с КНДР).
Вместе с тем северокорейцы делают демонстративные благожелательные жесты в отношении нашей страны, например в ходе празднования в 2013 году 60-летнего юбилея окончания Корейской войны, где звучала тема «Корейско-российская дружба - из поколения в поколение», а вдоль трибун провезли транспарант с изображением корейского солдата, китайского добровольца и летчика славянской внешности. Такой настрой надо использовать и делать ответные символические жесты, в том числе из арсенала средств «мягкой силы» - гастроли, кинофестивали, посылка литературы и т. д.
России необходимо выдерживать линию на противодействие изоляции КНДР и решение проблем полуострова дипломатическим путем с ее участием. Предложения КНДР о том, чтобы обсуждать проблемы в составе «трех или четырех государств», означают исключение России из участников процесса. Сейчас для Москвы есть «окно возможностей» для более активной позиции и инициатив. Например, Россия как постоянный член СБ ООН могла бы оказать содействие в налаживании контактов нового руководства КНДР с ООН, вплоть до визита Генсека ООН (корейца по национальности) и содействия сотрудничеству КНДР с международными финансовыми организациями.
Россия не должна мириться с доминированием Китая в корейских делах, с тем что Корейский полуостров становится заложником растущей конфронтации США и КНР.
Для России на Корейском полуострове, как и в других районах мира, на первом месте - соблюдение принципов международного права и дипломатического урегулирования проблем. Идея многостороннего диалога и политических гарантий принадлежит именно Москве19. Именно Россия также предложила в 2002 году «пакетную сделку» (мир и безопасность КНДР в обмен на ядерное оружие)20. Ясно, что шестисторонний переговорный процесс остается узловым в нашем рецепте урегулирования на Корейском полуострове21. Однако реализация звучащей время от времени идеи обсуждать проблемы «впятером», без представителей КНДР, при внешней привлекательности, на наш взгляд, отвратит Пхеньян от поиска развязок в таком формате и переведет его усилия в двусторонний формат (прежде всего с США), где места для России не будет.
С российской стороны вполне уместна разработка тематики многосторонней системы безопасности в Северо-Восточной Азии - тем более, что мы возглавляем соответствующую рабочую группу в структуре шестистороннего процесса. Например, можно было бы озвучить концепцию новой системы поддержания мира на Корейском полуострове. Она могла бы базироваться на перекрестных договорах, заключенных между всеми участниками шестистороннего процесса, которые юридически закрепляли бы их права и обязанности в отношении остальных участников в части, касающейся ситуации на Корейском полуострове, и давали бы возможность контролировать выполнение обязательств другими участниками.
Эта система могла бы инкорпорировать уже имеющиеся договоры (США - РК, США - Япония, РФ - КНДР, РФ - РК, КНР - КНДР и т. д.) в части, касающейся ситуации на Корейском полуострове, а в будущем даже прийти к ним на смену. В ее рамках мог быть решен и вопрос денуклеаризации КНДР. Процесс этот, разумеется, многофазный и последовательный. Тем не менее представляется, что разработка концепции того, к чему, собственно, должны привести шестисторонние переговоры, дала бы важный импульс к направлению их в рациональное русло - обсуждению проблем безопасности на Корейском полуострове, а не только одностороннего ядерного разоружения КНДР.
Одновременно приходится исходить из печальной перспективы того, что КНДР в обозримом будущем не откажется от «сил ядерного сдерживания», а дальнейшее давление и изоляция лишь подстегнут ее усилия в этой области. Немаловажен и такой аспект, что по мере усложнения технических задач в ядерных и ракетных программах, равно как и при развитии при «опоре на собственные силы» ядерной энергетики возможны серьезные угрозы безопасности функционирования ядерных объектов и при реализации ракетной программы. Поэтому Россия как пограничное государство жизненно заинтересована в том, чтобы эти программы реализовывались под контролем или даже при поддержке извне, с учетом международного опыта и стандартов. Как известно, «Росатом» в этой сфере является признанным мировым лидером и мог бы сыграть авангардную роль при условии политической воли и государственной поддержки.
С геоэкономической и геополитической точек зрения в наибольшей степени нас интересуют перспективы трехсторонних проектов. На первом месте «железнодорожный» проект вывода транзитных грузов из Южной Кореи через КНДР на Транссиб. В 2013 году российско-северокорейским совместным предприятием «РасонКонТранс» завершена реконструкция железной дороги Хасан - Раджин. Этот пилотный проект стал самой крупной иностранной инвестицией в КНДР (300 млн. долл.). Однако южнокорейцы отошли от обещания транспортировать свои контейнерные грузы по этому маршруту, в связи с чем терминалы перенацелены на транспортировку экспортного угля из России на азиатские рынки. Необходимо содействовать участию южнокорейского бизнеса в этом проекте (что разрешено Сеулом после саммита в ноябре 2013 г.), привлечению южнокорейцев к модернизации трассы на всем протяжении от госграницы с КНДР до Южной Кореи (возможно, до порта Пусан) в интересах налаживания крупномасштабных перевозок грузов из Азии по Транссибу.
Не снимается с повестки дня проект транскорейского газопровода, в той или иной форме обсуждаемый еще с 1990-х годов. После российско-северокорейског
2 млрд. кубометров газа с сахалинских месторождений). Однако южнокорейская сторона высказала сомнения в надежности снабжения через КНДР, выдвигала российской стороне малореальные коммерческие условия, а обострение межкорейских отношений заставило «Газпром» искать альтернативные пути поставки газа в РК, в том числе сжиженного. Важно содействовать нахождению между КНДР и РК взаимопонимания по этому проекту вне зависимости от состояния межкорейских отношений.
Разумеется, дело не сводится к шагам в двустороннем формате с КНДР, а предполагает широкое «дипломатическое наступление» в отношении всех вовлеченных в корейское урегулирование международных акторов. Российским экспертам стоило бы задуматься о коллективной разработке предложений к подобной «Дорожной карте».
1Toloraya G. The Korean Peninsula: Gateway to a Greater Role for Russia in Asia // http://www.globalasia.org
2Ким Чен Ын призывает бороться с идеологией врагов // http://www.profi-forex.or
3http://www.rodong.rep.kp/
4http://www.rodong.rep.kp/
5http://juche-songun.ru/jo
6Кирьянов О. СМИ: В КНДР идут экономические реформы // http://www.rg.ru/2013/06/
7Park Hyeong-jung. North Korea’s «New Economic Management System»: Main Features and Problems // http://www.koreafocus.or.
8http://blogs.piie.com/nk/
9http://www.kcna.co.jp/ind
10http://www.dailynk.com/en
11http://rg.ru/2013/12/24/k
12Заявление Государственного комитета обороны КНДР. Пресс-релиз посольства КНДР в РФ. 24.01.2013.
13Северная и Южная Кореи грозят устроить друг другу конец света. 08.08.2013 // http://news.mail.ru/polit
14Заявление Верховного командования Корейской народной армии. Пресс-релиз посольства КНДР в РФ. 26.03.2013.
16КНДР предложила Южной Корее помириться // Росбалт. 18 января 2014 // http://news.mail.ru/polit
17N. Korea demands cancellation of S. Korea-U.S. drills. 15.01.2014 // http://www.koreaherald.co
18http://www.mid.ru/brp_4.n
19Denisov V. The Problem of Nuclear Security on Korean Peninsula // http://www.rau.su/observe
20Fyodorov Y. Korean Nuclear Crisis and Russia // http://www.pircenter.org/
21Выступление и ответы министра иностранных дел России С.В.Лаврова на вопросы СМИ в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с генеральным секретарем Совета Европы Т.Ягландом. Сочи, 20 мая 2013 г. // http://www.mid.ru/BDOMP/B
Источник: Международная жизнь
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
