Уравнение безопасности

В Рейкьявике Сергей Викторович Лавров и Энтони Блинкен провели первую встречу в очном формате, до этого говорили по телефону. Мы не ожидали, что на этой встрече получится решить ключевые вопросы в наших отношениях. Их великое множество, проблемы копились годами. Но разговор получился предельно конкретным, очень плотным, насыщенным по двусторонней и международной повестке дня. Это то, что называется установочный контакт. Мне кажется, что наш министр по итогам встречи в Рейкьявике исчерпывающим образом дал оценки и по характеру этой беседы, и по содержательной части.

Я хотел бы от себя добавить, что помимо разговора о содержании двусторонних отношений и перспективам на будущее, был очень подробный «прогон» сюжетов международного характера, региональных тем. Разумеется, с учётом того, что встреча проходила на полях министерской сессии Арктического совета, арктические вопросы тоже были рассмотрены довольно подробно. Таким образом, можно сказать, что несмотря на тяжесть и многослойность нерешенных проблем в наших отношениях, контакт был скорее конструктивным и позволил по некоторым аспектам продвинуться вперед.

Ровно через две недели — 16 июня — в Женеве состоится встреча президента России Владимира Путина и его американского коллеги Джо Байдена. Переговоры пройдут на фоне напряженной обстановки в двусторонних отношениях: из Москвы и Вашингтона были высланы два десятка дипломатов, стороны вызвали своих послов для консультаций и обменялись взаимными ограничениями и черными списками. Надежда на выход из кризиса появилась после встречи глав МИД России и США в Рейкьявике, когда представители двух стран заявили о желании перейти к нормализации отношений и решении провести саммит президентов. Однако вскоре в США заявили, что не намерены отменять решения предыдущей администрации. О ключевых разногласиях между странами, противоречивой позиции США и о том, чего ожидать от переговоров Путина и Байдена, в интервью «Ленте.ру» рассказал замглавы МИД РФ Сергей Рябков.

«Лента.ру»: После встречи глав МИД России и США в Рейкьявике у вас не сложилось впечатление, что с администрацией Байдена будет проще договориться, чем с его предшественником Трампом?

Сергей Рябков: В Рейкьявике Сергей Викторович Лавров и Энтони Блинкен провели первую встречу в очном формате, до этого говорили по телефону. Мы не ожидали, что на этой встрече получится решить ключевые вопросы в наших отношениях. Их великое множество, проблемы копились годами. Но разговор получился предельно конкретным, очень плотным, насыщенным по двусторонней и международной повестке дня. Это то, что называется установочный контакт. Мне кажется, что наш министр по итогам встречи в Рейкьявике исчерпывающим образом дал оценки и по характеру этой беседы, и по содержательной части.

Я хотел бы от себя добавить, что помимо разговора о содержании двусторонних отношений и перспективам на будущее, был очень подробный «прогон» сюжетов международного характера, региональных тем. Разумеется, с учётом того, что встреча проходила на полях министерской сессии Арктического совета, арктические вопросы тоже были рассмотрены довольно подробно. Таким образом, можно сказать, что несмотря на тяжесть и многослойность нерешенных проблем в наших отношениях, контакт был скорее конструктивным и позволил по некоторым аспектам продвинуться вперед.

Вы замечаете искреннюю заинтересованность американской стороны в том, чтобы встреча президентов России и США прошла действительно эффективно и продуктивно?

Мы находимся в самом разгаре подготовительной работы. Подготовка осуществляется как по содержанию этого контакта, так и организационные некоторые вопросы пока не отработаны и не улажены.

Преждевременно говорить о том, что именно станет итогами саммита. Это просто неэтично и неправильно в условиях, когда лидеры ведут сами этот процесс, в ходе встречи определяют, о чем договорились, над чем нужно дальше работать, какие поручения дать переговорным командам.

Мы именно под этим углом, что называется, будем «подтаскивать снаряды». То есть будем готовить почву и заниматься во всех аспектах тем, что нам надлежит на нашем уровне, чтобы разговор был не просто хорошо подготовлен, но, чтобы повысить шансы на достижение конкретных договоренностей, возможно, неких решений, которые позволят остановить сползание двусторонних отношений и дальше в пучину, в болото проблем и начать немного стабилизировать их, находить очаги нормальности в наших отношениях. Это задача, как раз стоящая перед нами, перед переговорными командами.

В ближайшие дни предстоят дополнительные контакты с американцами на рабочем уровне. Плюс мы взаимодействуем через посольства. Идет нормальный процесс.

Все это предполагает, что по крайней мере на нашем уровне мы по максимуму сделаем так, чтобы повысить шансы на положительные результаты предстоящей встречи на высшем уровне.

Вы упомянули соглашения и договоренности между сторонами, которые могут быть достигнуты в Женеве. Можете поконкретнее объяснить, какого рода могут быть эти договоренности?

Речь не идет о соглашениях в строгом смысле слова. Для того, чтобы заключать и подписывать соглашения, требуется формализованный переговорный процесс. Требуется принятие решения на соответствующем уровне в нашей системе федеральными органами исполнительной власти, которые вносят скоординированные предложения на рассмотрение правительства, при необходимости — на рассмотрение президента. Этого не будет.

Договоренности, между тем, могут оформляться в разных формах, находить решение стороны могут в тех форматах и тех видах работы, которые комфортны и оптимальны. Но важно даже не то, что мы можем именно формализовать в таком ключе. Важно, чтобы лидеры наших стран нашли взаимопонимание по некоторым ключевым сюжетам.

По каким?

Вот, например, я особо хочу акцентировать в этой связи ситуацию в сфере безопасности в области информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). На днях впервые за долгое время делегации наших стран, России и США, в Нью-Йорке вроде бы выработали общую позицию в отношении того, как дальше двигаться по очень существенному вопросу. А именно в направлении разработки многостороннего юридически обязывающего документа — конвенции — в этой сфере. Вы понимаете сами, что на фоне постоянных и ничем не подкрепленных, беспочвенных обвинений в адрес России в посягательствах на США в сфере ИКТ такое достижение само по себе очень значимо. Нужно развить этот успех. Лидеры могут дать соответствующие поручения своим подчиненными.

И ранее, напомню, президент Путин выдвигал комплексную программу двусторонней работы с США в данной сфере. Она остается полностью в силе. И мы рассчитываем, что в Вашингтоне постепенно придет понимание того, что нужна совместная работа с нами в русле поиска решения. А не насаждение каких-то ложных представлений о том, чем занимается Россия или люди, которые так или иначе связаны с Россией. Вот это императив, то есть альтернативы этому нет. Надеюсь, придет такое понимание. Саммит, надеюсь, придаст импульс движению именно в этом направлении.

Другой аспект — это контроль над вооружениями. Здесь уже все международное сообщество, по-моему, ждет от России и США, от двух крупнейших ядерных держав, запуска структурированного, регулярного диалога по ситуации в сфере стратегической стабильности.

Россия к этому готова. Мы передавали американцам конкретные предложения. Они сугубо прагматические, не содержат ничего, что могло бы быть интерпретировано как риторика или «пропаганда». Наоборот, это профессиональный, утилитарный перечень предложений, то есть предназначенный для решения конкретных задач.

Отклика мы пока от американцев не получили. Они скрываются за разговорами о том, что обзор их национальной политики в этой сфере пока не завершен.

Пусть так, но, тем не менее, их лидер вполне может дать поручение собственной команде вступить с нами поскорее в контакт и заняться работой, которая достаточно сложна и по определению требует времени и усилий в межведомственном формате.

Мы отдаем дань решению администрации Байдена продлить на пять лет действующий договор по СНВ (Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, ДСНВ). Важно, что получилось это сделать максимально оперативно. Но после этого пошли сигналы, которые не внушают оптимизма, в том числе, переданная нам на прошлой неделе информация о решении Вашингтона не возвращаться в Договор по открытому небу (ДОН).

То есть позиция США по-прежнему противоречива. Она, к сожалению, густо замешана на абсолютно абсурдных, глупых обвинениях России применительно к тому, что происходит в Донбассе, разного рода прегрешениях и отклонениях от минского комплекса мер. Несмотря на то, что Россия не является стороной минских договоренностей, продолжается тиражирование ни на чем не основанных инсинуаций. И, к сожалению, все происходящее вокруг Донбасса стало еще одним поводом для США аргументировать в пользу собственного невозвращения в ДОН.

Это безответственный курс. Мы осуждаем такую линию и рассчитываем, что все же здесь будет проявлено больше понимания реальности и больше ответственности.

Вы упомянули ДОН. В ходе предвыборной гонки Байден выступал с достаточно яркой критикой решения выйти из этого соглашения, а теперь США заявляют, что в договор возвращаться не планируют. А предлагали ли американцы, возможно, в непубличном ключе, какую-то альтернативу соглашению?

В связи с вашим вопросом я должен, просто обязан обратить ваше внимание на три существенных аспекта.

22 мая прошлого года администрация Трампа через госсекретаря Помпео объявила о решении выйти из Договора по открытому небу и запустила шестимесячный период, предшествующий фактическому выходу США из этого документа. Мы весь этот период — с 22 мая и до конца прошлого года — искали решение, которое позволило бы России остаться в договоре несмотря на то, что США из него выходят. Мы начали с максимально мягкой опции, проявили предельную ответственность в нашем подходе к задачам сохранения архитектуры европейской безопасности.

Мы попросили оставшихся в ДОН союзников США о двух вещах. Первое — принять на себя обязательство не передавать информацию, получаемую в ходе наблюдательных полетов над Россией Соединенным Штатам после того, как Соединенные Штаты выйдут из договора. По-моему, вполне логично и законно. И второе — дать гарантию, что мы сможем осуществлять наши наблюдательные полеты над американскими объектами, находящихся на территории союзников США. Тоже вполне логично и нормально.

Ничего из этого сделано не было, под разного рода предлогами от этого ушли. Это один аспект.

Второй аспект — после того, как мы поняли, что это невозможно, мы сказали коллегам, что в таком случае нам ничего не остается, кроме как пойти по пути США. Мы сказали, что, к сожалению, будем вынуждены запустить процесс денонсации в России Договора по открытому небу, но мы не будем этот процесс форсировать. Мы дали определенное время союзникам США и самим Соединенным Штатам для того, чтобы переосмыслить происходящее. Мы в январе сказали, что по нашим оценкам внутренние процедуры, связанные с денонсацией Россией ДОН, завершатся к концу весны.

И ничего не произошло. Нас стали обвинять в том, что мы выдвигаем какие-то условия. Это не условия. Мы не можем в одностороннем порядке оставаться в договоре, зная, что союзники США, движимые атлантической солидарностью и обязательствами по НАТО, будут в отсутствие США в договоре передавать Вашингтону информацию, которую они с помощью своих полетов будут собирать над Россией.

Это не чрезмерное требование. Мы не можем в одностороннем порядке действовать, когда до такой степени пренебрегают нашими интересами

Далее, третий аспект. Об этом никто публично не говорил, но я вам скажу, потому что момент очень важный. 24 мая, то есть уже через пять дней после того, как Государственная дума приняла закон о денонсации ДОН, мы передали американцам многостраничный документ. В нем мы в энный раз объяснили, что и как обстоит с договором и с нашим подходом к нему. В этом документе, среди прочего, были и цитаты Джо Байдена именно того периода, когда он еще участвовал в предвыборной гонке — то, на что вы обращаете внимание.

Мы привлекли внимание американских коллег к тому, что ещё не поздно, остался самый последний шанс для того, чтобы они объявили внятно, что они возвращаются в договор. Тогда, видимо, была бы возможность и у нас приостановить внутренние процедуры, взять паузу и продолжить внутренние обсуждения.

Вместо этого, через три дня после того, как они получили этот многостраничный документ с переводом — то есть там не надо было тратить время ни на что, достаточно было просто прочитать — они нам просто сообщили, что возвращаться в договор не будут. И при этом в свое объявление нагрузили немало ложных и не относящихся к делу аргументов, максимально политизировав весь вопрос.

Они еще раз показали, что США движимы совершенно другими идеями и предпочтениями в данной ситуации. Их вообще не волнует судьба ДОН и судьба европейской безопасности

Ведутся ли сейчас какие-то переговоры о том, что делать с недавно продленным ДСНВ через пять лет — может, есть предложения заключить какой-то новый вариант этого соглашения или вообще альтернативный договор?

Мы, к сожалению, до сих пор не запустили диалог с США по тематике стратегической стабильности при новой администрации. При администрации Трампа такой диалог шел. Но он не увенчался договоренностями по причине невыполнимых условий и требований, которые Вашингтон выдвигал в наш адрес в тот период.

Мы позитивно оценили быстрое и эффективное действие администрации США по продлению ДСНВ на пять лет. В договоре записано, что продление возможно на срок до пяти лет. По сути дела, речь идет об однократном продлении. Соответственно, встает задача выработать нечто на замену этого договора.

Мы считаем, что в основе будущих договоренностей в этой сфере должно лежать новое «уравнение безопасности», в котором учитывались бы все факторы, влияющие на стратегическую стабильность. В том числе — стратегические оборонительные и стратегические наступательные вооружениями в их взаимосвязи, а также стратегические наступательные вооружения в неядерном оснащении, то есть системы, позволяющие без применения ядерных боезарядов решать задачи стратегического характера в плане поражения целей на территории другой стороны.

Кроме того, нужно учесть в этом новом «уравнении безопасности» ряд других факторов. Среди них — ситуация в космосе, где нарастает опасность гонки вооружений. Россия совместно с Китаем и другими странами активно выступает против этого. Мы будем эту работу наращивать дальше. Кроме того, есть проблематика, связанная с безопасностью в ИКТ, в сфере кибербезопасности — сложнейший вопрос, об этом мы уже говорили.

Есть и множество других аспектов, в том числе необходимость учета потенциалов других стран, обладающих ядерным оружием, помимо США. В данном случае имеем в виду прежде всего ближайших союзников США — Великобританию, где, к сожалению, в последние месяцы наметилась тенденция к увеличению ядерного арсенала, и Францию. Без учета этих факторов мы не сможем эффективно укреплять безопасность и двигаться дальше в направлении ограничений ядерных вооружений.

Мы также должны заняться тематикой искусственного выведения Штатами из засчета по действующему ДСНВ определенного количества своих стратегических носителей. Они были объявлены переоборудованными и выведены из засчета. Но это было сделано таким образом, что Россия не может самостоятельно подтвердить факт их переоборудования. То есть образуется дополнительный возвратный потенциал. Мы об этом говорили долго с предыдущей администрацией. Продление ДСНВ на пять лет не означает, что мы эту проблему готовы не замечать и закрывать на нее глаза. Совершенно нет.

По мере сокращения ядерных арсеналов политический и военный вес каждого ядерного боезаряда относительно того, что остается, повышается

Одно дело, когда существуют десятки тысяч ядерных боезарядов, тогда гипотетически можно сказать: плюс-минус несколько единиц, о чем мы говорим? А когда речь идет о сотнях, это совершенно другой момент, другая обстановка. И здесь нам нужно проявлять повышенную ответственность — к чему мы призываем американских коллег.

Сейчас в России фактически невозможно получить американскую визу, в США тоже затруднительно получить российскую. Начат ли диалог по предложению Москвы «обнулить» меры против диппредставительств обеих стран? Является ли шагом в этом направлении решение отложить введение запрета на наем посольством США граждан России?

Начну со второго. Нет, не является. Мы очень долго предупредили американцев о том, что могут последовать шаги по нашему персоналу, принятому на работу в загранучереждения США. Они не вняли нашим предупреждениям и продолжали попытки оказывать на нас санкционное давление, причем делали и делают это по нарастающей.

Мы всегда предупреждали, что наш ответ может быть и симметричным, и асимметричным, может быть зеркальным, а может быть никак не связанным с теми действиями, которые осуществляет американская сторона. В прошлом было несколько ситуаций, когда наша реакция была не в той сфере, в которой американской стороной предпринимались враждебные действия в отношении России.

Но хотелось бы подчеркнуть, что мы всегда только реагировали. Мы никогда первыми не шли на обострение.

Мы никогда не допускали эскалации. И в данном случае это тоже было именно так.

До нашего объявления 16 апреля, что принимается решение по местному персоналу, Соединенные Штаты уже приняли решение о заморозке деятельности своих консульских учреждений в России. Они, по сути дела, свернули полностью визовое обслуживание наших граждан.

Делается это политически преднамеренно, для того чтобы вызвать здесь у нас недовольство, создать какую-то нервозность. Это часть общей политики Вашингтона на российском направлении. Нам насквозь видна подоплека этой политики. Это элемент продолжающегося грубого вмешательства в наши внутренние дела.

Если бы Соединенные Штаты хотели по-настоящему нормальных отношений, им бы ничто не мешало не идти по пути сокращения визового обслуживания. При всех сложностях, которые испытывают наши загранучреждения, мы делаем максимум того, что возможно для обслуживания наших граждан и американцев, а также граждан третьих стран, кто по тем или иным причинам обращается в наши консульства в США.

Между тем, за последние годы американцы принудительно закрыли, то есть потребовали от нас закрытия двух наших генконсульств на своем западном побережье. По сути дела, теперь все, кто по тем или иным причинам оттуда направляется в Россию или должен обратиться за теми или иными консульскими услугами, должны ехать через всю страну на восточное побережье или в Хьюстон. Это тоже элемент американской политики.

Это ненормально и неправильно и противоречит логике цивилизованного общения государств и межчеловеческих контактов. Поэтому мы американцам предлагали неоднократно, десятки раз взаимно «обнулить» ограничения и восстановить работу по крайней мере на консульском направлении, так как это необходимо, извините меня, в третьем десятилетии XXI века. Отклика нет.

В ближайшие дни мы продолжим эти усилия. Честно говоря, я не большой оптимист в этой области, но мы руки не опускаем, мы будем продолжать постоянные и неуклонные усилия, выводя американцев на лучшее понимание того, что именно это правильно, что не нужно опускаться до каких-то конфронтационных приемов. Ведь речь идет о нормальном общении между государствами и гражданами, в пользу чего мы всегда выступали и будем выступать дальше.