Ученый как дипломат

Распространенный взгляд на научную дипломатию как на международное сотрудничество в решении общих проблем с привлечением ученых, а также результатов их исследований, не позволяет точно и полно оценить значение науки для современной дипломатии.

Согласно известному заблуждению, люди науки - не от мира сего, они непрактичны и реальную жизнь понимают с трудом. Иллюзия восприятия науки как "башни из слоновой кости" распространена и в нашей стране. Возможно, из-за этого общий язык между чиновниками и учеными удается находить не всегда.

Вместе с тем, непреложным фактом является то, что в большинстве развитых стран Запада и Востока академическое сообщество переплетено с политическими и бизнес-кругами, смыкается с ними. Для ученого (самой разной специализации) движение по траектории "университет - госслужба - позиция в корпорации - вновь университет" - в различной последовательности этапов - не воспринимается как нечто из ряда вон выходящее. Такое движение по карьерной лестнице расширяет горизонты конкретного человека и помогает обществу повысить адекватность своей элиты. В последние десятилетия и в России во власти становится все больше людей науки - страна возвращается к норме, постепенно уходя от советской девиации, когда среди представителей власти хорошее образование было редкостью, а его носители числились за "обслугу".

"Корпоративное" свойство ученых - их неинфицированность идеологиями. Люди науки по роду своей деятельности не озабочены необходимостью упрощать. И даже когда, сформировавшись как ученый, человек переходит в сферу государственного управления или в медиа, он еще долго сохраняет устойчивый иммунитет к идеологиям - используя их, но не подпадая под их воздействие.

Такая независимость особенно важна на нынешнем историческом этапе, когда сами идеологии деградировали уже до формата, характеризуемого модным словечком post-truth (пост-правда), и практически утратили связь с реальным миром. В мире post-truth эмоции замещают факты, a фейки - новости, задавая тон конструированию альтернативной реальности и политического дискурса.

Впрочем, даже в новейшие времена, несмотря на разгул постмодернизма, имеются примеры наведения мостов памяти над идеологиями и политиками. Среди них - действующая уже двадцать лет совместная комиссия по изучению новейшей истории российско-германских отношений, сопредседателем которой является академик А.О. Чубарьян. Для российских и немецких историков оказались вполне реальными не только общие монографии по болезненным проблемам прошлого, но даже совместное пособие для учителей истории. Подобный опыт есть и в работе с польскими и японскими учеными.

Сотрудничество ученых имеет непрямое, референтное, воздействие на принятие политических решений. Беседы на академических "площадках", совместные публикации (в подготовке которых, особенно на естественнонаучные темы, нередко участвуют сотни соавторов из десятков стран) позволяют лучше понять позиции зарубежных коллег по самым разным вопросам и, соответственно, способствуют пониманию за рубежом позиций российских ученых. Впоследствии такое понимание прямо или косвенно транслируется в те круги, где формируется официальная точка зрения.

Рабочим уровнем научной дипломатии, когда происходит непосредственный обмен мнениями, является участие ученых в роли официальных экспертов. Круг проблем, имеющих международное измерение, для преодоления которых проводятся экспертные консультации, чрезвычайно широк: от стихийных бедствий и эпидемий до этических ограничений в генной инженерии. Нередко комплексность таких проблем требует одновременного привлечения широкого круга ученых различных специальностей для проведения междисциплинарной экспертизы.

Огромен вклад ученых и технических специалистов в регулирование дипломатическим путем такой острейшей глобальной проблемы, как гонка вооружений, в том числе в обоснование запрета и в разработку мер международного контроля над современными видами оружия массового уничтожения - ядерного, химического, биологического. Именно на основе предложенных ими рекомендаций и методик были выработаны соответствующие международно-правовые инструменты - Договор о нераспространении ядерного оружия (1968), Соглашение о контроле за распространением ракет и ракетных технологий (1987), Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (1975), Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении (1997) и другие.

Следует напомнить о выдающемся вкладе в достижение указанных договоренностей советских и российских ученых, привлекавшихся к разработке отдельных видов ОМУ, в частности, таких известных физиков, как академики Е.П. Велихов, Б.В. Бункин, А.М. Прохоров. Их усилиями удалось (пусть и не сразу) убедить мировое научное сообщество в необходимости сокращать стратегический оборонный потенциал. Была подготовлена Декларация советских ученых, которая помогла их американских коллегам вступить в борьбу против разработанной в США Стратегической оборонной инициативы (СОИ), грозившей изнурительной гонкой вооружений. Благодаря усилиям отечественных ученых на Семипалатинском полигоне было установлено американское оборудование, экспериментально доказавшее возможность контроля за ядерными взрывами в любой точке Земного шара. Аналогичные эксперименты по контролю за подземными испытаниями ядерного оружия были затем организованы на полигоне в штате Невада.

Свежие примеры подключения ученых к разработке дипломатических механизмов дает арктическая проблематика. Достижению практически всех современных договоренностей по Арктике предшествовала их глубокая научная проработка, в том числе под эгидой Международного арктического научного комитета, куда входят представители 23 государств, имеющих программы арктических исследований. Осенью 2016 года в рамках Арктического совета была проведена межминистерская встреча по арктической науке. Реализация подготовленного на ней соглашения (подписано министрами иностранных дел 11 мая 2017 года) и утвержденные программы дальнейшего научного сотрудничества существенно облегчат взаимодействие между учеными восьми арктических государств, а также участие представителей третьих стран. То есть не только наука обеспечит поддержку дипломатии, но и дипломатия поддержит науку.

Долгие годы академические аспекты арктической тематики, как и ряд других направлений, курировал вице-президент РАН академик Н.П. Лаверов, занимавший в советское время высокие правительственные должности. Международной общественности и дипломатам он был хорошо известен как эксперт, давший научное обоснование вывода из эксплуатации радиационно опасных природно-техногенных объектов, проще говоря - ядерных полигонов. Николай Павлович входил в наблюдательный совет международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы.

Выражение "большая наука" как первичный синоним фундаментальных исследований ныне все чаще заменяется идеологемой "меганаука" (мегасайнс). Междисциплинарная синергия последней выражается в уникальных крупномасштабных исследовательских проектах, осуществляемых, как правило, в международной кооперации. Примеры организации таких проектов в ЕС, в России, в других регионах мира свидетельствуют об укрепляющейся практике межгосударственных по характеру стратегических союзов, формируемых при строительстве и эксплуатации уникальных и дорогостоящих исследовательских установок типа термоядерного реактора ИТЭР во французском Кадараше, рентгеновского лазера на свободных электронах (X-FEL) в Гамбурге, проекта ИГНИТОР (совместно с Италией) по возданию энергетической установки токамак, ряда аналогичных российских проектов. Запланировано инвестиционное участие России в шести европейских научно-технических мегапроектах, а в двух российских финансово участвует Германия. Среди проектов уровня мегасайнс сверхмощные телескопы, атомные исследовательские ледоколы, космические станции.

В международных отношениях неуклонно растет значимость проблемы регулирования режимов использования ресурсов Мирового океана, биологических - в его водах, минеральных - на дне, водных - в качестве транспортных коммуникаций. В июне 2017 года в Нью-Йорке состоялась первая глобальная Конференция ООН, посвященная рациональному использованию ресурсов океанов и морей. Ведутся переговоры о разработке в рамках Конвенции ООН по морскому праву международного соглашения об использовании морских биоресурсов и о правилах разработки минеральных ресурсов в международных водах. В фокусе внимания их участников - перспективы перерастания отдельных систем мониторинга состояния Мирового океана в глобальную систему. В последнем отчете Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) современная экономика использования ресурсов Мирового океана оценена в 1,5 триллиона долларов. Отмечается, что научно-технический прогресс будет играть определяющую роль как в решении многих связанных с состоянием океана экологических проблем, так и в дальнейшей эксплуатации океанских ресурсов.

Примером субъектного участия ученых в выработке важных международных договоренностей являются мероприятия, проводимые в рамках объявленной ООН Программы устойчивого развития, в частности, созданной в ее рамках Группы по науке и технике. Научное сообщество в ней представлено учрежденным в качестве неправительственной организации в 1931 году Международным советом по науке, охватывающим национальные научные организации (РАН - от России) и более 30 международных научных союзов, созданным в 1952 году при ЮНЕСКО в качестве академической организации Международным советом по социальным наукам и Всемирной федерацией инженерных организаций. Принятая ООН в 2015 году Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года призывает Группу по науке и технике информировать правительства, политиков и широкую общественность относительно того, какие из 17 целей устойчивого развития достижимы с точки зрения накопленных в мире знаний, научных и технических возможностей.

История дипломатии богата примерами, когда ученые включаются в политический процесс непосредственно. Убедительно свидетельствуют об этом Пагуошское движение и российско-американский Дартмутский диалог.

Именно неофициальные контакты ученых по линии Пагуошских конференций  приблизили завершение вьетнамской войны. А в 1972 году участникам советского Пагуошского комитета удалось убедить председателя Совета министров А.Н. Косыгина в целесообразности договора по ПРО, который фактически запрещал защищаться от ядерного удара. В первой половине 1990-х годов председатель российского Пагуошского комитета академик В.И. Гольданский выдвинул идею о т.н. ядерных отпечатках пальцев - создании каталога изотопного состава ядерных материалов, - для того чтобы в нештатной ситуации можно было проследить, откуда произошла утечка. Идея была взята на вооружение МАГАТЭ, такой каталог создается.

Бывает и так, что посредничество ученых останавливает войны. Относительно недавний пример - межтаджикское урегулирование середины 1990-х годов. В рамках российско(советско)-американских Дартмутских встреч, проходящих с 1960 года, работает группа по региональным конфликтам, которая после 1991 года сосредоточила свои усилия на взаимодействии с противоборствующими сторонами разразившейся в Таджикистане гражданской войны. Использовалась методика устойчивого диалога (Sustained dialogue), разработанная российским и американским сопредседателями.

Участники Межтаджикского диалога договорились (как это делали и участники Дартмутских встреч), что определенные члены группы будут информировать ключевые фигуры в правительстве и в оппозиции о развитии диалога, не уточняя при этом, каких взглядов придерживаются конкретные участники. Как и в случае с Дартмутскими встречами, стороны конфликта - правительство и оппозиция - приняли существование диалога, не принимая в нем участия и не неся ответственности за его работу. Организационное и содержательное сопровождение этих переговоров осуществляли ведущие российские и американские специалисты по региону, в том числе известный исламовед научный руководитель Института востоковедения РАН академик В.В. Наумкин. В аналогичном алгоритме развивается инициированный Россией процесс политического урегулирования в Сирии.

Процесс институциализации мирового научного сообщества позволяет международным неправительственным научным организациям выступать в качестве новых акторов мировой политики. Это, прежде всего, созданный в 2000 году Межакадемический совет, объединяющий национальные академии наук почти двадцати стран для проведения научной экспертизы в интересах ООН, МБРР и других международных организаций. Это и Группа наблюдений над Землей с участием представителей более ста стран для сбора и обработки информации о состоянии окружающей среды. Это объединение "Будущее Земли" - для проведения исследований по сохранению биоразнообразия, в области биогенеза, а также анализа и моделирования земной системы.

Такая активность научных НПО и отдельных групп ученых, безусловно, не умаляет экспертную роль традиционных научных организаций - академий наук, исследовательских центров и научных институтов, в том числе создаваемых на базе университетов. В России, например, приписанные к Отделению глобальных проблем и международных отношений РАН исследовательские институты выполняют роль "мозговых центров" по самой различной международной проблематике.

Особое место в сложившейся к настоящему времени системе научной дипломатии занимают научные фонды, специализирующиеся на финансировании различных исследований, в том числе полезных для целей международной политики. Инициатива изучения феномена научной дипломатии (science diplomacy) и его популяризации принадлежит старейшему из них - Лондонскому Королевскому обществу из Великобритании. В России наиболее активен в этом качестве Российский фонд фундаментальный исследований - РФФИ, прежде всего благодаря его широким международным связям. Развивая более десяти лет партнерские связи, РФФИ и КО провели в мае 2017 года совместно с МГИМО российско-британскую встречу ученых по изучению национального и мирового опыта научной дипломатии.

В заключение необходимо подчеркнуть, что научное сообщество способно и должно демонстрировать убедительные результаты своих исследований, которые могут быть положены в основу политических решений. Для этого важны постоянные международные контакты ученых, а также их рабочее взаимодействие с теми, кто принимает решения и реализует их на международной арене.