Цунами революций

http://work-engels.ru/archives/7122

17 декабря прошлого года Мухаммед Буазизи - 26-летний тунисец, без­работный выпускник универси­тета, попытался заработать на жизнь, торгуя с тележки овощами и фруктами. Полиция отняла его товар и оскорбила. Попытки по­жаловаться властям кончились тем, что его вышвырнули из му­ниципалитета. Оскорбленный, отчаявшийся, лишенный куска хлеба, молодой человек совершил самосожжение.

В страшных муках он скон­чался спустя немногим более двух недель. Для мусульманина самоубийство - вообще исключе­ние, а такая страшная смерть взо­рвала тунисское общество.

ВОССТАНИЕ В ТУРИСТСКОМ РАЮ

Тысячи, а затем десятки тысяч вышли на улицы, протестуя про­тив бесчеловечного режима, угне­тения, безработицы, коррупции, диктатуры президента Бен Али и его клана. Несмотря на жесткие меры и убийство нескольких де­монстрантов, полиция отступила перед массами восставших. Пре­зидент Бен Али бежал (его отка­залась принять Франция, и убе­жище предоставила Саудовская Аравия), страна погрузилась в ха­ос, непрочную власть пытались удерживать его бывшие сторон­ники, но многие из них просто спасались бегством.

Тунис считался до недавнего времени раем для туристов, ста­бильной страной, которая даже за независимость боролась ис­ключительно политическими средствами. Со времен первого президента Х.Бургибы республи­ка стала светской страной, с вы­соким уровнем образования, достаточно многочисленным сред­ним классом, с гендерным равен­ством (здесь официально запре­щено многоженство, 20% депута­тов парламента - женщины). Ша­риат играет незначительную роль, вся интеллигенция знает французский язык, ей близка европейская культура, широко ис­пользуется Интернет, свободно функционирующий в стране, ус­тойчивы связи с Европой и США. Экономика Туниса непло­хо развивалась и была нацелена на сотрудничество с Евросоюзом. В Европе находится до миллиона тунисцев. В страну из Европы прибывает несколько миллионов туристов в год.

Но одновременно за 23 года авторитарного правления Бен Али правительству не удалось решить главную проблему - вы­сокий уровень безработицы. Она затрагивает не только беднейшие слои населения, но и молодежь с высшим образованием. В послед­ние годы безработица в Тунисе выросла из-за мирового финан­сово-экономического кризиса 2008-2009 гг., а также из-за ограничений на иммиграцию тунис­цев в странах Европы. Возникло противоречие между завышен­ными ожиданиями образованной молодежи и отсутствием возмож­ностей для их реализации. Низы не хотели жить по-старому, вер­хи - не могли. Организаторами выступили образованные моло­дые люди, координирующие дей­ствия с помощью Интернета, со­циальных сетей «Фейсбука» и «Твиттера».

Политический произвол и ог­раничение властями свободы СМИ способствовали распрост­ранению идей исламского фунда­ментализма не только среди бед­нейших слоев, но и части средне­го класса. Авторитарно-полицей­ский режим жестоко подавлял оппозицию, особенно мусульман­ских экстремистов, запрещал дея­тельность исламистских партий. Это, в частности, вызывало сим­патии к Бен Али со стороны США и Франции и их готовность углублять с ним сотрудничество, но часть общества видела в исла­мистах жертв и врагов ненавист­ного строя.

Существенной причиной мас­сового недовольства стала кор­рупция власти. Если про первого президента Туниса Х.Бургибу го­ворили, что он ушел с поста с 30 долларами на банковском счету, то отличительной чертой правле­ния Бен Али стал явный и откро­венный расцвет коррупции и се­мейственности. Особую нена­висть населения вызывала семья второй жены президента - клан Трабелси, который захватил са­мые лакомые куски в банковском секторе, сфере недвижимости, в торговле, туристическом бизнесе и в других отраслях.

Президент Бен Али утратил чувство реальности, перестал учитывать настроения населения. Достаточно было искры, чтобы гнев общества выплеснулся на улицы. Самоубийство несчастно­го торговца фруктами стало та­кой искрой.

У оппозиции пока нет обще­признанного национального ли­дера. Средний класс и беднейшие слои общества объединились в стремлении свергнуть режим Бен Али. Их пути могут и разойтись. Власть в Тунисе временно пере­шла в руки людей из окружения сбежавшего президента, которые заявили о разрыве с ним и его се­мьей, временно сохранил свой пост премьер-министр, но и он вынужден подать в отставку. Продолжается период хаоса, без­властия и разгула криминала, что усугубляет экономический кри­зис. Демонстрации продолжают­ся, и требование населения - не­медленная передача власти оппо­зиции до новых президентских выборов. Ситуацию усугубляет наплыв десятков тысяч беженцев из Ливии, но об этом - особый разговор.

Важную роль в дальнейшем развитии событий может сыграть армия, в отличие от органов внут­ренних дел, формально не зама­ранная участием в репрессиях. Не исключено, что либерально-демократические силы, ориенти­рованные на связи с Францией и США, в какой-то мере укрепят свои позиции, особенно если за­падные страны окажут стране помощь, экономическую и медий­ную.

Но сохраняется вероятность и того, что исламисты, позиционирующие себя в качестве главных противников режима и имеющие достаточно широкую социальную базу, могут извлечь из сегодняш­ней нестабильности максимум выгоды.

На данном этапе предсказать, по какому из сценариев будут развиваться события, сложно. Социальные проблемы не реше­ны. Растут цены на продовольст­вие, безработица. Тысячи людей бегут из охваченной хаосом стра­ны в Европу, которая страшится наплыва нелегальных иммигран­тов.

Но успех в целом мирной ре­волюции в Тунисе вдохновил на такие же действия египтян.

АТ-ТАХРИР - ЗНАЧИТ ОСВОБОЖДЕНИЕ

18 дней продолжались массо­вые народные волнения в Егип­те. Их численность то сокраща­лась до ста тысяч, то вырастала до миллионов. На восстание поднялись массы - от Александ­рии до Асьюта и от Мансуры до Синайского полуострова. Цент­ром восстания, его средоточием, символом, знаменем стала пло­щадь Ат-Тахрир (переводится - Освобождение) в центре Каира. Здесь шел непрекращающийся митинг, кипели дискуссии, чита­ли стихи и пели песни, молились пять раз в день, давали интер­вью, позировали перед телека­мерами важнейших мировых ка­налов. Здесь же разбили палат­ки, в которых жили люди, по­клявшиеся не уходить до победы, сюда подносили воду, пищу, медикаменты, одеяла. Среди митингующих ходили коптские (христианские) священники в темных одеждах и улемы-богословы из исламского универси­тета Аль-Азхара в закрученных тюрбанах. Полиция по подавле­нию беспорядков разбежалась. Вокруг площади стояли армей­ские танки и бронетранспортеры, которые не вмешивались в демонстрации, но когда нача­лись столкновения демонстран­тов с нанятыми режимом банда­ми хулиганов, военные постара­лись разъединить дерущихся.

Народная революция в Египте как бы свершилась.

После 18 дней массовых на­родных волнений восставшие победили. Президент Хосни Мубарак ушел в отставку.

Исчез с политической арены его фактический преемник Омар Сулейман, руководитель развед­ки и служб безопасности страны, которого он назначил вице-пре­зидентом. Власть в стране взял военный совет во главе с минист­ром обороны Хусейном Тантави, который распустил парламент, отменил старую конституцию, объявил о проведении новых вы­боров через срок не более шести месяцев, назначил комиссию для выработки новой конституции и, соответственно, новый избира­тельный закон. Фактически рух­нула прежняя партия власти - национально-демократическая. Арестовано несколько минист­ров, замешанных в особо круп­ных актах коррупции.

Но победа народного мирного восстания не ограничилась этими видимыми результатами. Может быть, психологический результат восстания важнее его временных политических результатов. У лю­дей побежден страх, постоянный страх перед силой репрессивной машины государства, перед власть имущими, люди охвачены ликованием победы и завоеван­ной свободы. Восставшие счита­ют, что после долгого периода авторитарного режима, унижений и бессилия они вновь обрели человеческое достоинство.

Перед мощью народных вы­ступлений появился страх у власть имущих, в том числе у ге­нералитета, страх перед силой на­родного гнева, страх перед пер­спективой потерять свои пози­ции, если не удовлетворить ка­кие-то народные требования.

А что осталось? Почему автор употребляет слово «как бы», оце­нивая результаты революции.

Все дело в том, что режим Хосни Мубарака опирался на армию и силы безопасности. Под давле­нием масс ушел глава военного режима, рухнул символ прежней власти, но власть осталась - может быть временно - в руках именно военных. Антиправительствен­ные демонстрации прекращены, стали менее масштабными. Люди выходят на демонстрации, чтобы выразить свое ликование, радость победы, обретенной свободы. Но другие демонстранты требуют по­вышения заработной платы, улуч­шения условий труда.

Отвлечемся на несколько мгновений от сегодняшних бур­лящих политических страстей Египта. Вернемся на площадь Ат-Тахрир, которая сама по себе пол­на символики и несет отпечаток и древней и недавней истории Египта. Она - как бы микрокосм Египта.

В северной стороне площади стоит здание Египетского национального музея с бесчисленными и бесценными сокровищами времен фараонов. (Кое-кто в ходе восстания пытался его грабить, но сокровища защитили военные и сами демонстранты.) Прямо на­против него, на южной стороне, - здание, в котором находится уч­реждение с названием, трудно поддающимся переводу - Аль-Мугаммаа - многоэтажное средо­точие регистрационных и справочных служб Египта, жуткая бюрократическая организация, в которой каждый шаг сопровождается взятками.

Рядом с Аль-Мугаммаа - зда­ние Лиги арабских государств, созданной при активном участии Египта, штаб-квартира этой организации. Страна претендовала и претендует на ведущую роль в арабском мире, но к разочарова­нию гордых египтян теряет ее из-за своих экономических проблем. Она даже не попала в «двадцат­ку» самых весомых стран в миро­вой экономике, а Саудовская Аравия с ее нефтью и валютными резервами оказалась среди них.

Рядом со зданием Лиги араб­ских государств ремонтируется 5-звездный отель «Хилтон», пер­вый 5-звездный отель в Египте, построенный в 50-е гг. на месте казарм английских войск, кото­рые когда-то оккупировали стра­ну. Напротив «Хилтона», по дру­гую сторону площади, лежат кварталы, построенные в конце ХШ века по парижским образ­цам, сейчас обветшавшие, а ког­да-то бывшие самой элитной час­тью Каира. На одном из этих зда­ний три десятка лет красовалась огромная реклама «Аэрофлота», сменившаяся сейчас рекламами западных корпораций. Чуть спра­ва от него одним крылом на пло­щадь Ат-Тахрир выходит здание Американского университета в Каире, который традиционно считается каналом идеологичес­кого и культурного проникнове­ния США в Египет. Но если вер­нуться к Национальному музею, то сразу за ним лежит район Булак. Это - средоточие старых рассыпающихся зданий, нищеты, пе­ренаселенности, отчаяния, злос­ти, безнадежности. Наверное об этом самом районе писал стихи поэт-бунтарь Ахмед Фуад Нигм: «Те одеваются по последней мо­де, а мы живем вдесятером в од­ной комнате».

Между зданием Аль-Мугаммаа и Лигой арабских государств начинается мост через Нил, сна­чала через остров Гезира, и прямо перед мостом на острове возвы­шается статуя Саада Заглула, ко­торый возглавил египетское вос­стание против англичан в 1919 г. После этого Египет получил по­луколониальную псевдодемокра­тию, с игрой политических пар­тий и с полным игнорированием интересов народа. Королевское правительство, зависимое от анг­личан, потеряло всякую легитим­ность. В стране господствовал класс землевладельцев-феодалов при нищем населении.

Такая ситуация вызвала взрыв недовольства, вылившийся в 1952 г. в военный переворот - революцию, которую совершили «свободные офицеры» (всего не­сколько батальонов!) во главе с Гамалем Абдель Насером. С 1952 г. года в Египте установился военный режим. При Насере это был леворадикальный режим. Насер провел аграрную реформу, лишив большей части земель фе­одальный класс, национализиро­вал ряд предприятий с иностран­ным капиталом и крупной еги­петской собственностью, попы­тался ввести рабочих в правление компаний.

В свое время Гамаль Абдель Насер взял на вооружение антизападную (антиимпериалистиче­скую) идеологию и стал полусоюзником Советского Союза. Пре­зидент Египта нарушил западную монополию на поставки оружия на Ближний Восток, закупив со­ветское оружие через Чехослова­кию, затем национализировал Суэцкий канал. В ответ на это бы­ла совершена тройственная анг­ло-франко-израильская агрессия 1956 года, остановленная как осуждением Соединенных Шта­тов, так и ядерным блефом Ники­ты Хрущева, который намекал на возможность ядерного удара по агрессорам, никогда не собираясь применить его на деле. Всемир­ный банк не дал кредита на стро­ительство высотной Асуанской плотины, которая спасла бы Еги­пет от голода, его предоставил Советский Союз, и плотина вмес­те с мощной электростанцией бы­ла построена, значительно увели­чив посевные площади Египта. (К слову сказать, Египет даже по­сле Насера при Садате полностью расплатился за все советские по­ставки, как за строительство вы­сотной Асуанской плотины, так и за оружие.)

Но Насер создал военно-ре­прессивный режим, не терпящий ни оппозиции, ни инакомыслия. Какое-то время в концлагерях были вместе и коммунисты и «братья-мусульмане» (о них - чуть позже), их били и пытали. Затем некоторых коммунистов освободили и кооптировали в органы власти и пропаганды.

Насер проиграл войну с Изра­илем в 1967 г., что надломило его здоровье и позиции Египта в арабском мире. Новый президент Анвар Садат установил правую военную диктатуру, начал воз­вращать собственность, конфис­кованную у крупных предприни­мателей, переметнулся на союз с США. Он начал в союзе с Сирией войну с Израилем, которая в пер­вые дни благодаря внезапности удара и предварительной подго­товке войск советскими офице­рами и поставкам советского оружия и техники была успеш­ной. К концу военных действий Египет оказался вновь на грани поражения. Война кончилась вничью, что в тех условиях озна­чало победу Египта и Сирии и поражение Израиля. Впоследст­вии при посредничестве амери­канцев он заключил мирный договор с Израилем, фактически отказавшись от поддержки дела палестинцев, но вернув в деми­литаризованном виде египет­скую территорию - Синайский полуостров. Садат стал прово­дить так называемую политику «открытых дверей» (инфитах). Это породило в Египте класс па­разитической буржуазии, кото­рых называли «жирными кота­ми» инфитаха, тесно связанны­ми с госаппаратом.

Садат был убит в 1981 году мусульманскими экстремистами в военной форме во время воен­ного парада. Вице-президент Хосни Мубарак во время этого нападения случайно уцелел и стал президентом Египта. Перед своей смертью Садат пытался по­давить всю оппозицию, бросив в тюрьму и коммунистов, и насеристов, и представителей коптов, и часть «братьев-мусульман». Именно из отколовшейся от «братьев-мусульман» группи­ровки вышли будущие убийцы Садата.

Встав во главе государства, Хосни Мубарак освободил из тю­рем большинство заключенных, среди них, кстати, был и копт­ский патриарх, постарался вос­становить отношения с арабски­ми странами, порвавшими с Египтом после того, как он за­ключил мир с Израилем. Мубарак решительно проводил борьбу с терроризмом и первое время пытался даже ограничить аппети­ты «жирных котов». При этом он сохранил и, можно сказать, углу­бил тесные отношения с США, сотрудничество с Израилем, уча­ствовал в первой войне США против Ирака.

Пока что главная сила в стра­не после революции - это армия, точнее армейское офицерство и генералитет.

ТАНКОВЫЕ ДИВИЗИИ НЕ ВМЕШАЛИСЬ

Становым хребтом военного режима всегда были привилегированное офицерство и генерали­тет. Они не только пользовались различными социальными блага­ми - высокими зарплатами на фо­не массовой бедности населения, хорошими жилищными условия­ми, поликлиниками, клубами, спортивными сооружениями, но со времен Садата еще имели воз­можность заниматься бизнесом, руководить военной промышлен­ностью, которая частично стала работать на внутренний рынок гражданской продукции. После выхода в отставку многие офице­ры и генералы занимали важные посты в администрации, в прав­лениях частных компаний и бан­ков. Большинство губернаторов египетских провинций - бывшие генералы.

В ходе народного восстания армия, которая пользовалась популярностью и уважением в стра­не, в том числе среди масс населе­ния, занимала нейтральную пози­цию, не участвуя в подавлении народных волнений. Она прошла по тонкому лезвию между пре­данностью режиму, его главе - Мубараку и сочувствием к народ­ным волнениям. Сейчас армейское руководство понимает, что перемены и реформы в стране необходимы. Армия, возможно, бу­дет отодвинута с первых ролей в политике, но останется гарантом дальнейшего развития и попыта­ется сохранить свои привилегии.

При этом не стоит забывать, что высшее руководство армии, все без исключения, было подоб­рано Хосни Мубараком из людей, преданных лично ему. При про­движении по службе личная пре­данность ценилась выше военно­го профессионализма. Армия поддерживала тесные связи с Ва­шингтоном, получая от США каждый год военную помощь на $1,3 млрд, за годы правления Мубарака была перевооружена в ос­новном американцами; лишь часть оружия советского произ­водства осталась в ее распоряже­нии. Среднее и высшее офицерст­во прошло обучение в США, а также в Англии и во Франции. Один из первых декретов нового военного руководства гласил, что прежние международные догово­ры, в том числе мирный договор между Египтом и Израилем, бу­дут сохранены.

Смогут ли генералы и офице­ры согласиться на новую роль в обществе?

РЕАЛЬНАЯ СИЛА ИСЛАМИСТОВ

Вторая сила, которая будет участвовать в формировании но­вого политического курса и структуры страны, - это «Братья-мусульмане», наиболее организо­ванная и массовая социально-по­литическая организация. Она бы­ла создана еще в 1928 г. и всегда опиралась на массы религиозно настроенного населения, для ко­торого были чужды «игры эффенди», то есть либеральных пра­вящих классов, были чужды сло­ва «демократия», «либерализм», «свободные выборы» и т.д. Эта организация проповедовала воз­вращение к «истинно исламским ценностям», к следованию зако­нам шариата. «Братья» широко развернули сеть благотворитель­ных учреждений - больниц, школ, приютов.

Они находились в оппозиции к королевской власти. В конце 40-х гг. тогдашний премьер-ми­нистр страны пал жертвой их бо­евиков, а в ответ власти организо­вали убийство лидера «братьев» - Хасана аль-Банны.

После короткого флирта с ре­жимом Гамаля Абдель Насера ее представители организовали не­удачное покушение на популяр­ного президента. Организация была запрещена, а ее активисты оказались в концлагерях вместе с коммунистами, проамерикански­ми либералами и другими оппо­зиционерами. Многие «братья-мусульмане» были подвергнуты пыткам, некоторые казнены.

Сейид Кутб - теоретик «брать­ев-мусульман» - разработал в концлагере идею джихада против правителей мусульманских стран и «неверного» Запада. По его мне­нию, правители мусульманских стран на самом деле были агента­ми Запада, а не мусульманами, поэтому против них можно было восставать. Кутб был повешен в насеровской тюрьме в 1966 году. А его идеи вдохновили крайних экстремистов вроде Аймана аль-Завахири, который стал главным помощником Усамы бен Ладена в организации «Аль-Каида», а так­же слепого шейха Омара Абдель Рахмана, который благословил террористов на взрыв Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в 1993 г. Идеи Кутба подхватили экстремисты и террористы во всем мусульманском мире.

Организация была фактичес­ки реабилитирована после прихо­да к власти президента Анвара Садата в 1971 г., но, страшась ее силы, и Садат, и сменивший его президент Мубарак держали «братьев-мусульман» на полуле­гальном положении. Само руко­водство «братьев-мусульман» заявляло о своем несогласии с дей­ствиями экстремистов. Но в отколовшихся от них группировках собрались люди, готовые на те­ракты. Именно представители од­ной из них организовали убийст­во президента Садата. Именно они участвовали в убийствах как представителей власти, так и ино­странных туристов, иностранных граждан в Египте. Нападения на туристов, подрывавших эту от­расль экономики, с которой свя­зана работа нескольких миллио­нов египтян, лишили экстремис­тов части социальной базы. Край­них исламистов подпитывали «афганцы», участвовавшие в вой­не против просоветского левого режима в Афганистане и совет­ских вооруженных сил.

Жестокие репрессии, включая аресты по закону о чрезвычайном положении, пытки в тюрьмах и казни экстремистов смогли резко ослабить мусульманские терро­ристические организации, за­гнать их в подполье.

Руководство «братьев» стало делать упор на легальную деятельность.

В качестве независимых депу­татов или представителей неко­торых оппозиционных партий «братья-мусульмане» стали уча­ствовать в парламентских выбо­рах. На предпоследних выборах 2005 г. даже в условиях ограниче­ний, репрессий и фальсификаций они завоевали 88 мандатов - поч­ти 20% парламентских мест. Но в ходе последних выборов в нояб­ре-декабре прошлого года из-за массовой фальсификации, арес­тов и давления властей они ли­шились представительства в пар­ламенте.

Руководство «братьев-му­сульман» не участвовало в пер­вые дни в волнениях, но оно поз­волило своей организации моло­дежи выйти на улицы вместе со всем народом. Мало того, именно молодые «братья-мусульмане», как оказалось, действовали наи­более дисциплинированно. В хо­де нападения сторонников режи­ма, в основном нанятых хулига­нов и бандитов, на антиправи­тельственных демонстрантов, именно «братья» помогли разде­лить восставших на три части: од­ни стояли на баррикадах, забра­сывая камнями нападавших, дру­гие - подносили эти камни, а тре­тьи - выламывали их из мостовой. Они же посылали из разных про­винций на площадь Ат-Тахрир своих членов, устроив для тех двухдневную ротацию.

Накануне восстания исламизация жизни в Египте становилась все более массовой и глубокой. Когда автор этих строк учился в Каирском университете в 60-е гг., из девяти студенток, может быть, одна носила традиционное му­сульманское платье и платок - хиджаб. Сейчас - с точностью на­оборот: в том же университете, на том же факультете из десяти одна будет в джинсах с непокрытой го­ловой, причем почти наверняка не мусульманка, а коптка-христианка. Шариат уже стал основным источником египетского законо­дательства с 1982 г. «Братья-мусульмане» смогли прорваться к руководству профсоюзов, адвока­тов и врачей, а потом с помощью «административного ресурса» вытеснены из этого руководства.

На площади Ат-Тахрир «бра­тья-мусульмане» все время гово­рили о своей преданности к не­конфессиональному характеру Египта. Сейчас они заявляют: «Мы верим в демократию и в ее правила. Мы верим в принцип, что люди являются основой и источником суверенитета и что лю­ди выбирают своих лидеров в че­стных выборах при тайном голо­совании».

«Братья-мусульмане» уже участвовали в первых перегово­рах с представителями власти. В комитет юристов по созданию но­вой конституции был включен и правовед, представляющий эту организацию. Хотя внутри армии деятельность «братьев-мусуль­ман» и любых других религиоз­ных организаций запрещена, сре­ди рядовых и офицеров всегда было и остается немало их сто­ронников.

ПОКОЛЕНИЕ ИНТЕРНЕТА, «ФЕЙСБУКА», «ТВИТТЕРА»

Третья сила, которая участву­ет в определении будущего Егип­та, - это молодое поколение 20­30-летних достаточно образован­ных египтян, которые были наст­роены оппозиционно к режиму, выступали за демократические свободы - свободные выборы, свободные СМИ, права человека, человеческое достоинство. Это были люди отнюдь не из самых бедных семей. Они связываются друг с другом по Интернету, и именно они были той организа­ционной искрой, из которой раз­горелось пламя восстания. С по­мощью системы социальных се­тей «Фейсбука», «Твиттера», «Ю-Тьюба» они смогли поднять на восстание, организовать и сплотить сначала десятки, а по­том сотни тысяч и миллионы че­ловек. Они не были и не являют­ся политической партией. Их по­литические взгляды разнообраз­ны, порой противоречивы. Они не оформились как единая орга­низация.

Молодые люди установили контакты друг с другом, с тунис­скими компьютерщиками и выра­ботали оказавшуюся успешной тактику народного восстания, включая технические детали - как спасаться от слезоточивого газа. Они обладали новыми средства­ми и новым, невиданным в исто­рии инструментом для организа­ции масс и использовали его с большим талантом.

К этим молодым людям при­мыкают довольно слабые оппозиционные партии, будь то либе­рально-демократические «Кифая» (что означает «Довольно, хватит»), партия «Аль-Гад» («За­втра»), партия «Молодежное движение 6 апреля», группа, объ­единенная вокруг Мохаммеда аль-Барадея, нобелевского лауре­ата, бывшего главы МАГАТЭ (Международного агентства по атомной энергии), у которого проявились политические амби­ции.

Эль-Барадеи, 68 лет, - техно­крат, выглядящий университет­ским профессором, считает себя одним из лидеров революции и кандидатом на пост президента страны. Сидя в саду своего доро­гого элегантного дома, недалеко от пирамид, он рассуждает о бу­дущем в надежде, что поднимется наверх. Он признается, что после свержения Мубарака дорога впе­рёд останется очень сложной.

«Люди освободились, но они не знают, что делать со свободой. Есть много сомнений. Легальная оппозиция не организована. Она фрагментирована, и у нее нет со­циальной базы». Поэтому Эль-Барадеи предпочитает давать со­веты молодёжи и сотрудничать с «братьями-мусульманами». Он недоволен военными. Он предла­гал создать президентский совет из трёх человек, в котором будет только один военный, и, естест­венно, одним из трёх был бы он сам. Пока что президента замени­ла военная хунта. Генералы не связались с аль-Барадеем и, ви­димо, не хотят предоставлять ему какую-то роль в переходном правительстве.

На пост президента претенду­ет и Амр Муса, генеральный сек­ретарь Лиги арабских государств, бывший министр иностранных дел Египта. Он - человек несо­мненно талантливый, но будет ли он иметь достаточный электорат?

ГОНЕМ – БРЕНД ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕРНЕТА

Лицом, «брендом» молодых организаторов восстания стал Уаэль Гонем - 30-летний компью­терщик, глава маркетинговой компании «Гугл» по Ближнему Востоку. Выпускник Американ­ского университета в Каире, он был успешным менеджером. Вме­сте с американской женой и дву­мя детьми жил в основном в Дубае, в особняке, в респектабель­ном районе города. Он начал с то­го, что гнал по вечерам по «Фейсбуку» страницы, посвященные аль-Барадею. У него был опыт коммерциализации любого пред­ложения, в том числе демокра­тии, в тех формах, которые были приемлемы для пользователей «Фейсбука». Это был инстру­мент, по его мнению, в борьбе с египетским полицейским государством. Стоит в «Фейсбуке» появиться участнику, как у пра­вительства уже нет возможности его заблокировать, не прибегая полностью к перекрытию «Фейсбука».

Гонем вел две разные жизни. Днем он работал на свою фирму, а по вечерам и ночам создавал ан­типравительственные материалы на «Фейсбуке». В июне прошло­го года молодой александрий­ский бизнесмен по имени Халид Саид, которые поместил видео полицейских, употребляющих наркотики, был схвачен среди бе­ла дня полицейскими в интер­нет-кафе. Они выволокли его на улицу и избили до смерти. Фотография его трупа, покрытого сса­динами и синяками, попала в Интернет. И тогда Гонем организо­вал новую страничку в «Фейсбуке» под названием «Каждый из нас - Халид Саид». Эта страница стала брендом борьбы против по­лицейской жестокости в Египте, сюда непрерывно поступали фо­тографии, видеозаписи, новости. Благодаря умелому отбору мате­риалов и таланту Гонема эта страничка быстро превратилась в один из самых посещаемых оппо­зиционных египет­ских сайтов.

Молодой компью­терщик бросил вызов режиму и целому полицейскому аппарату. Гонем сохранял ано­нимность, никто, за исключением двух-трех друзей, не знал, что именно он этим занимается. Для того, чтобы вести страницу, Гонем принял псевдо­ним Аль-Шахид, что значит «жертвующий собой». (В русском языке это слово уже приняло резко отри­цательный оттенок ввиду того, что само­убийцы-террористы и террористки исполь­зовали его для своих подлых террористи­ческих актов против невинных людей. Но в арабском языке оно сохраняет свой первоначальный благородный смысл.)

Когда 14 января протесты в Тунисе привели к падению ту­нисского диктатора, Гонем объя­вил, что в Египте можно провести собственную революцию. На его вебстранице, которую посещали более 350 тысяч «фанов», он предложил участвовать в протес­тах 25 января, попросив «клик­нуть» «да», «нет» или «может быть». Через три дня пришло 50 тысяч «да». Но Гонем не был уве­рен, что те, кто в киберпространстве выразил готовность выйти на демонстрацию, на самом деле выйдут на улицу. Он не знал, ка­ков будет результат. Несколько его товарищей по Интернету пы­тались координировать лозунги и формы организации в виртуаль­ной сети с теми, кто раньше уже участвовал в реальных демонстрациях. Задача состояла в том, чтобы люди преодолели психологический барьер.

Гонем настаивал на том, что ни он, ни его товарищи не были лидерами. Он хотел, чтобы сами люди почувствовали, что могут быть властью. У восстания не бы­ло вождей и, видимо, зарубежных организаторов. Когда американ­ская неправительственная орга­низация связалась с ним, чтобы предложить финансовую по­мощь, он ответил кратко: «Пошли к чёрту». Он специально сохра­нял анонимность и по соображе­ниям конспирации, и по этичес­ким убеждениям. «В нашей стране каждый что-то начинает с доб­рыми намерениями, а потом со временем все становятся коррум­пированными», - говорил он.

25 декабря Гонем лично при­соединился к первой же демонст­рации, но даже его товарищи не знали, что именно он вел стра­ничку «Аль-Шахид». Видимо, за ним уже следили, и на следую­щий день его арестовали поли­цейские в штатском. Гонем уже подготовил себе замену под име­нем Администратор № 2, лич­ность которого до сих пор неизвестна. Его друг продолжал вести страницу «Аль-Шахид» на «Фейсбуке». Он информировал семью Гонема и компанию «Гугл», что сам Гонем исчез. Ад­министратор № 2 сменил пароль входа на страницу, так как он бо­ялся, что Гонема подвергнут пыт­ке и он выдаст этот пароль. Когда египтянка-иммигрантка, живу­щая в США партнер по «Фейсбуку» Гонема, получила сообщение от Администратора № 2, она ис­пугалась, подозревая, что тот - агент полиции. Однако он убедил ее в обратном. Администратор № 2 уже подал запечатанный конверт с дальнейшими действи­ями третьему другу с инструкци­ей открыть его, если он будет отсутствовать больше суток. Связь сохранялась. Когда же распространилось сообщение, что «Аль-Шахид» - именно он, его жена ис­пугалась еще больше, опасаясь за его жизнь.

Восставшие на площади Ат-Тахрир объявили его своим символическим лидером и стали по­являться на страничке на «Фейсбуке» под названием «Каждый из нас - Гонем».

Но раскрытие его имени спас­ло жизнь Гонему. С ним уже не решились расправиться и освобо­дили на пике восстания. Он вдруг узнал, что стал как бы брендом народного восстания, чего он так хотел избежать. В своем интер­вью 7 февраля журналу «Ньюсуик» он сказал: «Это не входило в мои планы, я ненавижу эту роль. Но всё уже вышло из-под моего контроля. Я не герой. Я просто обычный человек. Я делал самую простую вещь. Я просто писал в гиперпространстве. А многие за это дело погибли».

Когда освобожденный из за­ключения Гонем вышел на пло­щадь Ат-Тахрир, его приветство­вали десятки тысяч как своего ге­роя, как своего лидера, а он лиде­ром не был. Он выкрикнул: «Сво­бода - это благословление, кото­рое заслуживает того, чтобы за него сражаться». В тот же день, когда он выступал по египетско­му телевидению, ему показали несколько фотографий трупов тех, кто погиб в ходе демонстра­ций, он разрыдался и крикнул: «Это - не наша вина, не наша ошибка! Это вина правительст­ва!» и отказался давать интервью. На следующий день, выступая перед десятками тысяч людей, Гонем заявил: «Я - не герой. Герои - те, кто погибли... Но мы не откажемся от наших требований. Режим должен уйти». Его попу­лярность взлетела до небес. Сот­ни тысяч человек на «Фейсбуке» призвали, чтобы он говорил от имени революции. Но он знал призывы «Долой!», «Свобода!», «Достоинство!», а программы у него не было.

ТРАГЕДИЯ УПРЯМОГО СТАРИКА

В своей последней речи Мубарак заявил: «Это выступление от­ца, обращённого к своим сыновь­ям и дочерям». Как и раньше, в его речи было много лжи, хотя, возможно, он искренне верил в то, что говорил. Его обращение вызвало издевательский смех со­бравшихся и вопль из миллиона глоток: «Уходи!!!». Одна женщи­на кричала в микрофон: «Хватит нам этих мыльных опер». Через несколько часов он подал в отставку.

Когда записывали последнее обращение Мубарака к нации, он дважды терял сознание.

За всем этим скрывалась лич­ная трагедия, которая объясняет упрямое непонимание президен­том своих «сыновей и дочерей», упрямство, которое поставило Египет на грань разрушения и ­не исключено! - гражданской войны. Президент верил, что он - единственный, кто может спасти страну от сползания в пропасть.

Хотя широко распространя­лись слухи, что якобы он лично и его семья награбили многие мил­лиарды долларов, ряд диплома­тов в Египте считали это боль­шим преувеличением. «По срав­нению с клептократами в других странах, я не думаю, чтобы прези­дент Мубарак как-то выделялся, - говорил один из послов в Каире, который предпочёл остаться ано­нимным. - Конечно, в Египте бы­ла коррупция, но насколько я знаю, президент и мадам Мубарак жили достаточно скромно». Но при оценке бизнеса его сыно­вей такие щадящие оценки не вы­сказывались никогда.

Мубарак не ожидал такого конца своей карьеры и своей жиз­ни. Как командующий египет­ской авиацией, получивший во­енное образование в СССР, он был героем войны 1973 года про­тив Израиля. Когда в 1975 г. Садат пригласил его в свой дворец, он ожидал, что ему предложат какой-нибудь важный дипломати­ческий пост. Но Садат возвел ге­нерала, не имевшего политичес­ких амбиций, на пост вице-прези­дента. 6 октября 1981 г. Садат и Мубарак сидели на параде рядом друг с другом, радикальные исла­мисты в военной форме убили Садата, а Мубарак случайно уце­лел.

Так он встал во главе страны. Тогда она была совсем другой. Властвовала вездесущая поли­ция, репрессии заставляли людей подчиняться. Связь с заграницей осуществлялась через редкие те­лефонные звонки. За последую­щие 30 лет развились промыш­ленность и туризм, многие сотни тысяч получили университетское образование, миллионы стали пользоваться Интернетом, в каж­дом доме появились телевизоры. Но Мубарак, окруженный лизо­блюдами, не понимал, насколько изменилась страна. Его партнё­ром по семейной трагедии была его жена Сюзан Мубарак - дочь египетского доктора и медсестры из Уэльса. В 17 лет она вышла за­муж за Хосни, когда он был моло­дым летчиком. Она занялась со­циальной благотворительностью и была более открыта внешнему миру, чем тот круг людей, кото­рый его окружал, но хотела выра­стить из сыновей смену отцу.

Старший сын Аля был бизнес­меном, футбольным фанатом и не играл в политику.

Младший сын Гамаль стал как бы необъявленным наследником отца. Именно Гамаль со своими друзьями заговорил о династиях политиков Кеннеди, Бушей, Клинтонов в США, не говоря о династиях фараонов.

Весной 2009 г. 80-летний Мубарак пережил трагедию. В это время он уже установил нормаль­ные отношения с Обамой, как и с другими американскими прези­дентами. Обаму убедили, что Мубарак - единственный человек в Египте, который может сохра­нять стабильность в стране, да­вить экстремистов и удерживать свою армию в рамках мира с Из­раилем. Ещё Буш пытался гово­рить о демократизации арабского мира, но Мубарак выглядел со­лидным, несокрушимым как сфинкс. На его каменном лице появлялась улыбка только тогда, когда он говорил и играл со своим 12-летним внуком Мухаммедом, сыном Аля. В тот трагический день очаровательный мальчик, проведя уикэнд с дедом, впал в кому и умер от редкой болезни, вызвавшей кровоизлияние в мозг. Убитый горем дед был пси­хологически надломлен. Он даже отменил свой визит в США, не был на похоронах внука и не при­сутствовал на выступлении Обамы в Каире, когда тот призывал к улучшению взаимоотношений между США и арабско-мусульманским миром.

Египтяне, народ в высшей сте­пени эмоциональный, выражали сочувствие президенту. Проведи он через неделю после смерти внука выборы, то получил бы по­давляющее большинство без вся­кой фальсификации. Если бы он тогда решил подать в отставку, люди искренне просили бы его остаться. Это был момент эмоци­ональный, а не политический. Но, потеряв связь с действительнос­тью, Мубарак решил, что только он может продолжать руководить Египтом и даже Гамаль, его сын, не годится для этого.

Правда, Гамаль примерно де­сять лет готовился к тому, чтобы стать политическим деятелем. В Лондоне он работал в «Бэнк оф Америка», а затем создал свою собственную компанию «Мединвест». Она стала успешным бизнес-проектом, и он заработал сот­ни миллионов долларов, очевид­но, используя своё положение сы­на президента.

Но у него не было данных по­литического лидера, не было ха­ризмы. «Он учился в Американ­ском университете в Каире и был умненьким юношей, - говорили его друзья. - Он много читал, многому научился. Гамаль стал хорошим банкиром, специалис­том по инвестициям. Он был тех­нократом, но не политическим деятелем. Он не чувствовал наст­роение людей, настроение народа, он не мог стать лидером или пра­вителем».

А тем временем вокруг Гамаля, ставшего неформальным ли­дером Национально-демократи­ческой партии, собрались жадные до денег и власти «жирные коты». Некоторые из них действительно понимали, что экономику надо модернизировать. Либерализа­ция, приватизация и телекомму­никации уже меняли ландшафт бизнеса. Продажи земельных участков, которые считались соб­ственностью правительства, строительство отелей, туристических центров и богатых кварталов на побережье Красного и Средизем­ного морей или в Каире - всё это давало гигантские доходы. В Еги­пет потекли иностранные вложе­ния. Экономика росла. Сложился новый класс сверхбогатых людей. Их образ жизни вызывал негодо­вание и ненависть десятков мил­лионов, которые существовали на грани голода, а также и людей мо­лодых и образованных, которые не могли найти работу и не имели будущего. В то же время недовольство высказывали и военные, и органы безопасности, которые были реальной базой режима Мубарака. Они не хотели появления во главе государства его сына.

Узкая группа советников-ли­зоблюдов вокруг Мубарака ограничивала его видение мира и реа­лий Египта.

Никто не смел идти против этого внутреннего круга подхали­мов и советников.

Сюзан Мубарак иногда позво­ляла себе это. Она пыталась за­щитить даже своего ментора из американского университета в Каире Саада Эддина Ибрагима, который выступил против режи­ма, получил несколько лет тюрь­мы и вынужден был уехать за гра­ницу. Но жене президента сказали, что это - не ее дело. Я встречал Ибрагима на международных конференциях и в Нью-Йорке в Колумбийском университете, и он показался мне калькой совет­ских диссидентов 60-70-х гг.

Сюзан не была популярна. Ут­верждали, что она получала подношения от бизнесменов и стала сверхбогатой. Она оттолкнула значительную часть населения и тем, что вела активную кампанию против женского обрезания, ко­торое лишало египтянок нормальной сексуальной жизни. Но эта практика имела широчайшее распространение среди неграмот­ного населения, и борьба против такой традиции вызывала отрицательную реакцию.

Весной 2010 г. звезда Гамаля уже заходила. Отец не верил в его политическое будущее, а ге­нералы не хотели видеть в Гамале лидера. Мубараку только что произвели операцию по удале­нию желчного пузыря в Герма­нии. Он ослабел физически, но по-прежнему считал себя незаменимым. Его ближайший совет­ник (кстати сказать, по-своему умный и талантливый начальник разведки, потом руководитель всех египетских спецслужб) Омар Сулейман всё время оста­вался в тени. Именно он, а также руководитель Национально-де­мократической партии Ахмед Изз убрали всех политических оппонентов. В окружении Мубарака ему не оставалось замены. Старая генеральская гвардия бы­ла недовольна ни Гамалем Мубараком, ни окружающими его алч­ными бизнесменами.

Когда в Египте в ноябре про­шлого года фальсифицировали выборы в парламент, организо­ванные партийным боссом Ахме­дом Иззом, другом Гамаля, к тому же «стальным олигархом», владе­ющим двумя третями приватизи­рованной сталелитейной промы­шленности Египта, обстановка накалилась до предела. Омар Сулейман руководил не только раз­ведкой. Он стоял за внедрением наиболее драконовских законов по чрезвычайному положению. Именно он попытался сломить мощь «братьев-мусульман», ко­торые получили на выборах 2005 г., несмотря на всё сопротив­ление правительства, пятую часть голосов. Вместе с Ахмедом Иззом Сулейман обеспечил скандаль­ную победу правящей Национально-демократической партии на выборах, когда светской оппозиции кинули лишь горстку ман­датов, а «братьев-мусульман» просто не пустили в парламент. «Победа» Национально-демокра­тической партии была такая, что от парламента отвернулось всё общество.

Согласно материалам «Вики­ликса», американский посол в Вашингтоне характеризовал Сулеймана как «прагматика с очень острым и аналитическим умом». Телеграммы определяют его как «наиболее удачный элемент» в американо-египетском сотрудни­честве по поводу мирного процес­са на Ближнем Востоке. В теле­граммах из американского по­сольства в Тель-Авиве сообща­лось, что израильтяне очень вы­соко ценили Сулеймана. Израиль был бы очень доволен, если бы Омар Сулейман стал наследни­ком Мубарака. Сулейман стал ви­це-президентом в последние дни правления Мубарака, в послед­нем акте трагедии. Но оппозици­онные группы и протестующие видели его лишь как продолжение режима Мубарака и не вери­ли ни одному его слову. У революций своя логика и своя психо­логия.

Мубарак опирался на армию. Но для того, чтобы сохранить се­бя, генералы уговорили его уйти в отставку. Глубокий старик, мо­рально и физически раздавлен­ный, уступил их требованиям. Говорят, что окружение Мубарака не показывало ему телевизи­онных сцен ликования миллио­нов на улицах Каира, когда было объявлено о его отставке. Генералы понимали, что армия не будет стрелять в народ. Дело кончи­лось бы кровопролитием и пе­чальным концом их самих. Мало того, старая генеральская гвар­дия попыталась перевести гнев людей на самых наглых из «жир­ных котов», бывших министров, наиболее нажившихся на спеку­ляции и грабеже собственного народа. Некоторые из них были арестованы. Мубараку запреще­но покидать страну.

После периода ликования, возможно, начнется новая «мыльная опера» - кто знает...

ГЛУБИННЫЕ ПРИЧИНЫ РЕВОЛЮЦИЙ

Пытаются охарактеризовать революции в арабском мире как «революции Интернет-поколе­ния» или «поколения «Фейсбука». Но ведь совсем недавно му­сульманская народная револю­ция смела режим шаха, рухнул военный режим Сухарто в Индо­незии и коррумпированный ре­жим Маркоса на Филиппинах. Результаты всех революций были разными, но какие-то общие со­ставляющие, глубинные причины можно найти.

Прежде всего - разрыв между «верхами» и «низами». Египет сравнительно быстро развивался. Рост ВВП за последние годы со­ставлял 5-7% в год. Это уступало темпам развития Китая или Ин­дии, но намного превышало сред­немировые показатели. Однако плоды этого экономического рос­та не доставались массам. Навер­ху были миллионеры и миллиар­деры, которые стали появляться в стране после того, как президент Садат в 70-е - начале 80-х гг. объ­явил политику «открытых дверей» («инфитаха»).

В первый период правления Мубарака «жирные коты» не­сколько поджали хвосты, но за­тем, сплетаясь в единую систему с верхушкой госаппарата, вели себя все более нагло, все громче чавкали. Сверхбогатства в Египте создавались благодаря привати­зации наиболее лакомых кусков государственной собственности, получения почти бесплатных зе­мель для будущего развития, привилегированных займов госу­дарственных банков, доступа к государственным заказам, к со­зданию совместных предприятий с иностранными корпорациями.

Около 40% населения жило на 1-2 долл. в день, питалась лепеш­кой с бобами, а «элита» строила для себя отдельные кварталы с полями для гольфа, со всеми ус­лугами и службами, которые име­ют привилегированные классы на Западе, воздвигала особняки-дворцы на побережье Нила, на побережьях Красного и Среди­земного морей. Каждый год на трудовой рынок Египта выбрасы­валось 700 тыс. человек новых рабочих. Большая часть из них ра­боту не получала. Формально безработица составляла 10-15% населения, фактически - больше. Едва ли не половина всей эконо­мики страны приходилась на не­формальную, никем не учтенную деятельность мелких торговцев и ремесленников, ремонтников, разнорабочих и так далее. Достаточно развитая система высшего образования, качество которого падало из года в год, производила десятки, а то и сотни тысяч моло­дых людей, имевших дипломы, кое-какие знания и амбиции, но не имевших работы. Молодые люди, получившие образование или полуобразование, мечтали о собственной автомашине, о воз­можности жениться (а денег на калым у них не было), о собствен­ном жилье.

Телевидение показывало египтянам чужую красивую жизнь, достойное существование, достойных людей, свободу, а соб­ственного будущего у них не бы­ло. Экономическое положение масс либо очень медленно меня­лось к лучшему, либо ухудша­лось. Именно в этот момент, на­кануне революций в Тунисе, Египте, а затем в других арабских странах, во всем мире из-за засу­хи, неблагоприятных погодных условий и плохого урожая зерно­вых стали расти цены на продо­вольствие. (В азиатских гигантах - Китае и Индии все большая часть продовольственных куль­тур шла на производство более высококачественной пищи (мяса, молочных продуктов) для расту­щего среднего класса, а мировой рынок зерновых уменьшался, це­ны росли, и предполагается, вы­растут еще.)

На все накладывалась корруп­ция сверху донизу. Любая бумаж­ка в государственном учрежде­нии, получаемая из рук мелкого чиновника, могла стоить 50-100 фунтов при зарплате текстиль­щика 350 фунтов в месяц. (1 долл. равен примерно 5,9 египетских фунта.) Взятки на высшем уров­не исчислялись миллионами и десятками миллионов фунтов. Предприниматели и чиновники колоссальные деньги дела­ли «из воздуха», с помо­щью финансовых опера­ций. Таким образом, распи­ливались колоссальные го­сударственные средства между «жирными котами» и чиновниками, шло пере­ливание одних в других. Миллиардеры проникали в парламент, высшие эшело­ны правительства, прави­тельственные чиновники, уходя со своих постов, ока­зывались во главе гигант­ских корпораций, которые ворочали сотнями миллио­нов фунтов и миллиардами. При этом население ос­тавалось нищим, погру­женным в заботу о лепеш­ке. Любой протест подав­лялся. 30 лет сохранялся режим чрезвычайного по­ложения.

Значительную роль в восста­нии сыграли рабочие промыш­ленных предприятий, государст­венных учреждений, транспорта. В Египте есть профсоюзы, но нет мощной организации профсою­зов, как в Тунисе. Как к их требо­ваниям отнесутся военные, «бра­тья» или интернет-молодежь?

Кажется, что Египет возвра­щается к нормальной жизни. Банки открылись. Автомашины, как и раньше, стоят в пробках. На улицах появились обычные поли­цейские (не те, которые подавля­ли беспорядки), поддерживаемые армейскими патрулями. Египет­ская валюта пока не потеряла по отношению к доллару. Лишь ту­ризм оказался под большим уда­ром, и заполняемость отелей упа­ла в несколько раз.

Однако протесты продолжа­ются и становятся все более интенсивными. В Каире и Алексан­дрии огромные толпы требуют более широких реформ. Столкно­вения с полицией были и в Порт-Саиде, и к югу от Каира, и в се­верном Синае, и в оазисе Харга. Забастовки и мирные протесты расширяются.

Революция вернула людям человеческое достоинство и сво­боду. А как с социальными до­стижениями? Дело в том, что со­циальных достижений пока нет и, возможно, не будет. Народные волнения привели к массовому оттоку капитала из страны, как иностранного, так и египетского, подорвана туристическая от­расль, рабочих мест не прибавилось. И вот на волне народной революции начались массовые забастовки, от Александрии до Асуана. Бастуют текстильщики, транспортники и рабочие Суэц­кого канала, служащие банков и компаний. Бастуют, кстати, и по­лицейские. Ведь помимо ненави­стных народу полицейских из отрядов для подавления беспо­рядков и политической полици­ей, есть масса полицейских, ху­дых, недокормленных, плохо одетых, получающих нищенскую зарплату;они регулируют дви­жение, стояли на охране каких-то объектов.

В первые же дни после пере­хода власти в руки генералов во­енный совет стал обращаться с призывом не бастовать, не предъявлять социальные требо­вания, не раскачивать экономи­ку. Но будут ли полуголодные ждать?

Как к этому отнесется «поко­ление Интернета»? Ведь оно бы­ло представлено в основном мо­лодыми людьми, отнюдь не из беднейших слоев общества. Бу­дут ли они защищать права бед­няков, безработных, рабочих? Или же возможен какой-то ком­промисс с режимом, возможно, что кого-то из них власть имущие могут перекупить постами, привилегиями, зарплатами?

В Индонезии, на Филиппи­нах, в Пакистане на смену воен­ным режимам пришли формаль­но демократические, но происхо­дит ли там строительство нового общества? Ведь, как оказалось, в этих странах сохраняется корруп­ция, влияние олигархов, полити­ческих кланов.

Говорят об «эффекте домино». Да, события в Тунисе, естествен­но, подтолкнули и стали знаме­нем народной революции в Егип­те. А что пойдет дальше? Какая следующая фишка упадет?

ТЕОРИЯ «ДОМИНО»: ЛИВИЙСКИЙ МЕЧТАТЕЛЬ, ФАНАТИК, ДИКТАТОР

Волна арабских революций докатилась до Ливии и переросла в вооруженные столкновения между оппозицией и сторонника­ми режима полковника Муаммара Каддафи.

Важно отметить, что среди причин волнений не называют стремление «получить кусок хле­ба с маслом». В Ливии не было нищеты, правительство строило кварталы дешевого и вполне при­личного жилья, было доступным образование и медицинское об­служивание, пособия по безрабо­тице. Пустынная огромная страна с населением 6,5 млн человек бы­ла покрыта прекрасными дорога­ми. На базе источников подзем­ных вод была построена целая ис­кусственная река. (Впрочем, эко­логические последствия этого еще не изучены.) Имея самые крупные в Африке запасы нефти, Ливия была третьей по размерам производителем на континенте, а ВВП составлял около $12 тыс. на душу населения (примерно как в России).

Да, в результате быстрого де­мографического роста молодое поколение Ливии составляет 40­50% населения. Среди молодежи высок уровень безработицы, рос накал неудовлетворенных жела­ний, чаяний, надежд, амбиций. Рабочих мест хватало, но они бы­ли непрестижны и низко оплачи­ваемы. Их занимали иммигранты - около миллиона - полутора мил­лионов человек из разных стран, в основном египтяне. Они не бун­товали - они приехали на заработ­ки - и не находили общего языка с недовольной ливийской молоде­жью.

Молодежь не верила в лозун­ги режима, была возмущена рас­тущей коррупцией, оскорблена полицейским произволом, ин­формационной закрытостью страны.

Когда Тунис и Египет показа­ли успешные примеры свержения прежних правителей, молодежь, объединенная Интернетом, вы­шла на улицы.

Каддафи ответил мобилиза­цией своих сторонников - из ар­мии, полиции, верных племен, наемников, отрядов «своих» ополченцев. Появились первые убитые, затем восставшие захва­тили оружие на разгромленных полицейских участках и военных базах, вооружились. В столкнове­ниях стали гибнуть десятки и сотни людей. 22 февраля полковник собрал верную ему молодежь на Зеленой площади в Триполи и заявил, что он как «лидер рево­люции», не имеющий государст­венных постов, останется в Ли­вии и готов вооруженной силой раздавить восставших.

Чтобы реально представить себе обстановку, нужно понять, что за личность Каддафи, стоя­щий во главе страны более 40 лет. Молодой офицер, поклонник Гамаля Абдель Насера, лидера еги­петской революции 1952 г. - анти­западной и частично социальной - Каддафи организовал и успеш­но осуществил государственный переворот против короля в 1969 г. Был свергнут феодальный и про­западный режим. Затем Каддафи ликвидировал американские и английские военные базы (в том числе крупнейшую в Африке ба­зу ВВС США Уилус-Филд), на­ционализировал иностранные нефтяные компании, банки, соб­ственность королевской семьи, земли итальянских колонистов и стал строить новую государственность. Даже свою страну он на­звал не республикой (по-арабски джумхурийя), а новым словом - джамахирийя - примерный пере­вод - республика масс. Претенци­озное название страны - Великая Социалистическая Народная Ли­вийская Арабская Джамахирийя. Как и Г.А.Насер, он установил тесное сотрудничество с СССР и стал закупать (и расплачиваться за закупки) горы советского ору­жия, но также заводы и технику.

Он был мечтателем. Он меч­тал о создании единого арабского государства, объединившего для начала Египет, Ливию и Сирию или - Ливию, Тунис, Алжир, Ма­рокко, Мавританию. Когда про­екты провалились, он стал меч­тать о создании Соединенных Штатов Африки - дело не пошло дальше деклараций. Он мечтал о создании справедливого общест­ва - какое-то время решительно ограничил частную собствен­ность, например, владение зем­лею, 5-ю гектарами. Запрещал ча­стную торговлю, что создавало очереди и дефицит товаров в сравнительно богатой стране. Власть формально принадлежала народным комитетам, а на деле - усиливающейся бюрократии, по­лицейскому аппарату, его бли­жайшему окружению.

Но Каддафи был опасным, беспощадным мечтателем, дикта­тором. Чтобы сделать людей «свободными» и «счастливыми», он готов был уничтожать против­ников и несогласных. Счастье должно было быть навязано по его собственным лекалам. Не­сколько волнений, которые произошли во время его правления, были подавлены жестоко, с многочисленными жертвами. Он по­терял связь с массами, перестал держать руку на пульсе народных настроений.

Стоит отметить достаточно жесткий национальный характер ливийцев - готовность сражаться. Ведь итальянцы потратили в на­чале прошлого века почти 20 лет на завоевание этой страны. Об­разцов для подражания у него было много. В своей речи 22 фев­раля он ссылался и на американ­ское вторжение в Ирак для на­саждения там «демократии», и израильскую расправу с сектором Газа, и - увы для нас - на расстрел российского парламента по при­казу Бориса Ельцина.

Важно отметить, что наиболь­ший успех у восставших был в восточной части страны - Киренаике - оплоте суфийского орде­на сенуситов, оппозиционного власти. Ведь свергнутый 42 года назад ливийский король был гла­вой этого ордена. У восставших появились прежние королевские флаги. Раздаются призывы со­здать в Киренаике режим хали­фата.

В Ливии вспыхнула граждан­ская война - на несколько дней? Недель? Каковы будут ее жерт­вы? Кто победит? Ответить на эти вопросы пока невозможно.

Из страны идет массовая эва­куация иностранцев. Среди них - около 500 российских граждан. За первые две недели гражданской войны из Ливии бежало более 100 тысяч человек - в основном иммигрантов-гастарбайтеров.

А как реагируют США и стра­ны Евросоюза на события в Ли­вии? Они оказались перед дилем­мой. Ведь после периода антиза­падной (антиимпериалистичес­кой) реальной политики режим Каддафи стал устраивать Запад. Каддафи полупризнал ливийское участие во взрыве американского Боинга, заплатив отступное семь­ям погибших по разным оценкам от $200 млн до $2,5 млрд. Он от­казался от производства ядерного оружия, выдав с головой пакис­танцев, которые поставляли ему ядерные технологии. (Он все же был реалистом и видел, как аме­риканцы вторглись в Ирак под предлогом не допустить произ­водства атомной бомбы.) Он вновь пригласил, правда, на вы­годных для Ливии условиях, за­падные нефтяные корпорации в страну. Он заключил выгодные сделки на миллиарды долларов с Италией, Англией, США. Ливий­ские деньги были вложены в цен­ные бумаги и недвижимость в странах Запада, в том числе и миллиарды семейства Каддафи. Начался процесс приватизации торговли, промышленности, бан­ков, на чем наживались ближай­шее окружение Каддафи и иност­ранцы.

На его обычную антизапад­ную и антиизраильскую ритори­ку перестали обращать внимание.

А сейчас? Запад уже списал Каддафи. Кто придет - если при­дет - на смену полковнику? Тем не менее, на этот раз призывы по­литкорректных западных лиде­ров «прекратить насилие» смени­лись решениями ООН о санкци­ях, а после вывоза американских граждан из Ливии - осуждением Каддафи и появлением амери­канского авианосца «Энтерпрайз» у берегов Ливии.

ТЕОРИЯ «ДОМИНО». УПАДУТ ЛИ ДРУГИЕ ФИШКИ?

Ясно, что подобную револю­цию в Иране США будут активно поддерживать и поддерживают с помощью Интернета, спецслужб, денег. Но они поддерживают это протестное движение для того, чтобы свергнуть режим своего врага на Ближнем и Среднем Востоке, устроить там «цветную революцию». Режим, который не­обычайно усилился и окреп после того, как США одной рукой раз­громили и уничтожили власть Саддама Хусейна в Ираке - про­тивника Ирана, а другой - власть талибанов в Афганистане, тоже противника Ирана.

Слом режима Мубарака - сун­нитского, союзного с США, антииранского - тоже укрепляет пози­ции правителей Ирана, ... пока, если широкие протестные движе­ния не перекинутся на них самих. В Иране растет недовольство муллократией. Движущие силы протестов похожи на те, которые существуют в Египте, - городской образованный или полуобразо­ванный средний класс. Но власть имущие в Иране пока что гораздо более мощные и сплоченные, и готовы применить силу против бунтующих.

А как быть с соседним с Ира­ном режимом крошечного ост­ровного королевства - Бахрейна - с миллионом населения, где по примеру египтян началось мас­совое народное движение против королевского режима? Ведь на Бахрейне находятся база и штаб-квартира 5-го военно-морского флота США, постоянно дислоци­ровано несколько тысяч амери­канских военных. Подчеркнем, что в каждой стране - своя специ­фика. На Бахрейне режим пред­ставлен суннитской правящей династией, в то время как населе­ние на 70% - шииты. Сунниты за­нимают высшие посты в админи­страции, компаниях, ведущие по­зиции в экономике. Поэтому ре­лигиозные протесты сочетаются с протестами демократическими, с протестами социальными. Уро­вень жизни на Бахрейне высок, даже среди шиитов. Но оскорб­ленное чувство человеческого до­стоинства, нежелание шиитов быть людьми второго сорта под­талкивают их на восстание, пока мирное. Королевский режим не потерял своей основы, армии и полиции, но делает одну уступку за другой.

В этих условиях США, как и представители Евросоюза, про­должают твердить о необходимо­сти постепенных реформ, необхо­димости учитывать мнение насе­ления, но фактически поддержи­вают режим. Шаг за шагом ко­роль уступает протестующим, а они наращивают требования.

Специфическая ситуация в Йемене, где почти 40 лет правит авторитарный режим президента Салеха - союзника США. Это од­на из самых бедных арабских стран, с мертвящей бюрократией и всеобщей коррупцией. Власть одновременно должна противо­действовать полупартизанским операциям мусульманских экс­тремистов на севере страны и се­паратистам на юге. Здесь особую роль играют противоречия между племенами и между умеренными шиитскими группировками (зейдитами) и суннитами. В конце концов, окончательный исход этих событий будут определять крупные конфедерации йемен­ских племен. А пока что прези­дент Салех пытается ответствен­ность за волнения переложить на спецслужбы Израиля и США.

Социальные волнения переки­нулись на Алжир. Люди требуют работы, улучшения условий труда и более высоких зарплат. Есть опасность превращения социаль­ного протеста в политический. Элементы демократии существо­вали и существуют в Алжире. Но ведь в свое время, всего лишь 20 лет назад, когда страна стояла пе­ред реальной угрозой захвата вла­сти исламистами через урны для голосования, в стране произошел военный переворот. Все, кто нахо­дится у власти, должны учиты­вать мнение командования армии. В Алжире в 90-е гг. прошлого века и в первые годы нынешнего фак­тически шли военные действия между правительственными вой­сками и исламистами. За 10-15 лет алжирской ползучей граждан­ской войны в Алжире, по некото­рым данным, было убито почти 100 тыс. человек.

Близкие союзники США - ко­ролевские режимы в Марокко и Иордании. В этих странах - своя специфика. Там правят молодые, хорошо образованные короли, ко­торые заранее начали сверху про­водить кое-какие реформы, рас­ширять демократическое пред­ставительство масс, вести диалог с мусульманской оппозицией. Обе династии считаются прямы­ми потомками пророка Мухамме­да и пользуются почитанием сре­ди верующих. Правда, бедность населения, нехватка ресурсов, не позволяющие удовлетворить за­просы масс, поднимают накал именно социальной напряженно­сти, хотя не вызывают (пока?) антикоролевских движений. Есте­ственно, что здесь остается мно­жество неизвестных.

Искусственный перенос ана­лиза социально-политической ситуации из Египта в такие спе­цифические страны может очень исказить картину.

Возьмем, к примеру, Саудов­скую Аравию. Среди сторонни­ков революции по египетскому пути могут быть какие-то пред­ставители городского среднего класса. А им надо выбирать меж­ду сравнительным материальным благополучием и потенциальной опасностью бунта. Здесь же дей­ствует разбросанная по всей ги­гантской территории королев­ская семья, точнее - клан из более 5 тыс. человек. За штурвалами са­молетов сидят в основном члены королевской семьи, они - в аппа­рате всех ведомств, во главе про­винций. В Саудовской Аравии находятся главные святыни исла­ма Мекка и Медина, и религиоз­ный истеблишмент имеет глубо­чайшие корни. Призывы к вос­становлению основ ислама в Саудовской Аравии прозвучали бы просто смешно, потому что в стране нет другого права, кроме шариата. Власть опирается не только на сильные полицейские структуры, но и на национальную гвардию, которая формируется из верных династии и племен «голу­бой крови». Что касается рабочих - 7-8 млн иммигрантов из Пакис­тана, Бангладеш, Филиппин и некоторых других стран, то они приехали сюда не для того, чтобы остаться и получить саудовские права, а для того, чтобы зарабо­тать денег и уехать. Кризис может коснуться и этой страны, но он примет в ней очень специфичес­кий характер.

Конечно, образованный сред­ний класс в Саудовской Аравии на события смотрел по-другому, кое в чём морально поддерживая восставших. Саудовские блогеры осуждали правительство за то, что оно дало бывшему правителю Туниса Бен Али убежище. Для одних он был диктатор, а для дру­гих - почти безбожник, слишком светский правитель. Кто-то жало­вался на недостаточный уровень зарплат, плохие школы, нехватку рабочих мест.

Но правительство может при­бегать к репрессиям, пропаганде, к племенным связям, к патронажу для того, чтобы ослабить любую оппозицию. Престарелый (87 лет) король Абдалла перед возвраще­нием после лечения в страну объ­явил о социальной программе в 30 миллиардов долларов на помощь бедным, отсрочку кредитов, стро­ительство жилья. Любые шаги к какой-либо демократизации рань­ше давали преимущества край­ним антизападным исламистам в Саудовской Аравии, поэтому про­сто призыв к «свободным» выбо­рам - опасный лозунг даже для скрытых либералов.

Только в Восточной провин­ции, где есть достаточно многочисленное шиитское население, мог бы вспыхнуть массовый протест. Но религиозные лидеры там очень осторожны. Они боятся обвинений в том, что играют роль как бы «пятой колонны» Ирана. В начале февраля молодые саудовцы из восточного города Катифа планировали демонстра­цию, требуя политических ре­форм, но местные религиозные лидеры отговорили их от этой за­теи. Конечно, пожилые авторите­ты могут потерять контроль над улицей. Но у большинства саудовцев пока что вряд ли есть же­лание увидеть в стране револю­цию. Правда, они хотят реформ и меньше коррупции.

Проблема и в том, что сейчас правители заняты вопросом престолонаследия и плохим здоровь­ем очень пожилых членов коро­левской семьи.

Возможны протесты в Катаре, Омане или в Объединенных Арабских Эмиратах. Но боль­шинство рабочих там - иммигран­ты, их немедленно вышвырнут из страны, если они будут протесто­вать. А у коренных жителей Ката­ра и ОАЭ - самый высокий в ми­ре уровень жизни.

В Сирии президент Башар Асад, конечно, не иммунизирован полностью от того, что вокруг не­го происходит. Его тайная поли­ция следит за всеми движениями. Демографические проблемы, вы­сокий уровень безработицы, по­лицейский режим, возможно, вы­зовут антиправительственные протесты. Но Асад показал себя гибким и одновременно реши­тельным лидером. Даже малочис­ленные встречи в поддержку еги­петской революции оказались не­возможными. Асад контролирует армию и органы безопасности че­рез партийную организацию баасистов, через своих алавитов - членов умеренной шиитской сек­ты и верных суннитов. Экономи­ческая либерализация позволяла по-умному делиться доходами между элитой алавитов и суннитов. Оппозиционные группы есть. Но они пока что разобщены. «Братья-мусульмане» были резко ослаблены репрессиями. Многие оппозиционные интеллектуалы из числа курдов или нерелигиоз­ных деятелей оказались в тюрь­мах, другие ведут себя тихо, тре­тьи эмигрировали.

В Сирии нет такой бедности, как в Египте, нет таких трущоб, но, конечно, недовольство есть. В Сирии много университетов, и, как в Египте, выпускники часто не имеют работы. Молодое поколе­ние пока что деполитизировано. Кровавые войны в Ливане и Ира­ке убедили их, что стабильность и безопасность - это то, что не стоит разрушать. Сам Асад сравнитель­но молодой - ему 45 лет, он пози­ционирует себя в качестве антиза­падного и, конечно, антиизраиль­ского лидера. В Сирии многие рассматривают падение Мубарака как свидетельство краха проамериканского президента, ставшего союзником Израиля.

Руководству Сирии прихо­дится делать трудный выбор между государственной экономи­кой и свободным предпринима­тельством. Оно может ограни­чить доходы генералов, высшей государственной и партийной бюрократии, но также и прекра­тить субсидии для масс. Только в январе правительство увеличило субсидии на бензин для рабочих государственных предприятий. Хватит ли у правительства средств, чтобы тушить не репрес­сиями, а деньгами социальное не­довольство, если оно вспыхнет пожаром?

ВЗГЛЯД ИЗ ТЕЛЬ-АВИВАИ ВАШИНГТОНА

Израильское руководство обеспокоено и на всякий случай перебрасывает войска с северной границы на южную. Понятно, по­чему. У него были стабильные от­ношения с режимом Хосни Мубарака, а сейчас будущее абсолютно неизвестно. Но там понимают, что стабильность режима Мубарака была за счет интересов его народа, и в конце концов народ сказал «хватит». Еще многое предстоит сделать. Но всё равно в Египте возникнет общество с но­выми чертами. Надо учитывать, что арабские диктаторы, именно потому что им не хватало леги­тимности, поддерживали нена­висть населения к Израилю, тай­но с ним сотрудничая. Если бы Израиль мог договориться с пале­стинцами, то обнаружил бы в де­мократизирующемся арабском мире своих партнеров. Но, к со­жалению, израильское крайне правое руководство идет своим путем, углубляя ненависть к себе палестинцев, откусывая кусок за куском их территорию.

Будут ли соблюдаться и в ка­кой степени мирные договоры с Израилем Египет и Иордания? Не потребует ли новое прави­тельство Египта в какой-то степе­ни пересмотра договора? Египет Мубарака помогал Израилю в блокаде сектора Газа. С египет­ской стороны была построена да­же некая «подземная стена» мет­ров на 20 в глубину, когда выко­пали вдоль всей границы тран­шею и залили её бетоном, чтобы помешать контрабанде через под­земные ходы. Сохранят ли новые власти Египта эту блокаду? Ре­жим Мубарака был врагом «Ха­маса», стоящего у власти в Газе. Но «Хамас» - это родной брат «братьев-мусульман», без кото­рых трудно будет создавать но­вый режим в Египте.

Администрация президента Обамы металась. С одной сторо­ны, она то поддерживала своего верного старого союзника Хосни Мубарака, с другой - уговаривала его срочно начать реформы, реко­мендовала развивать демокра­тию, не нарушая порядка.

Перед лицом народных вос­станий США и их западные союз­ники, а также Израиль оказались в замешательстве. Как премьер-министр Израиля Натаньяху, так и некоторые арабские правители напрямую звонили президенту США Обаме, требуя оказать под­держку Мубараку. Из Вашингто­на на первом этапе поступали противоречивые заявления.

Ведь сама политика Вашинг­тона на Ближнем и Среднем Вос­токе и в Северной Африке посто­янно использовала двойные стан­дарты. С одной стороны, США заявляли о стремлении продви­гать реформы и демократию в странах «Большого Среднего Востока», то есть от Северной Африки до Пакистана, с другой - они опирались на своих реальных военно-политических союзников, авторитарные режимы, которые существовали во всех этих стра­нах. Конечно, США хотели бы ре­форм «сверху», а не революции «снизу». Старый лозунг амери­канских президентов «Хотя он - сукин сын, но это наш сукин сын» распространялся на всех лидеров уже свергнутых режимов или ко­торые вот-вот рухнут, будь то президент Бен Али в Тунисе, пре­зидент Мубарак в Египте или президент Салех в Йемене. Вмес­те с народными волнениями ко­лебались позиции США.

США проповедовали демо­кратические реформы и одновре­менно опасались, что реформы могли вызвать политический об­вал, непредсказуемые последст­вия. Но их отсутствие означало на деле тоже обвал, социальный взрыв и опять-таки непредсказуе­мые последствия.

Египетским генералам некуда было деваться. Через пять дней после начала революции началь­ник генштаба египетских воору­женных сил был приглашен в США, где и выработал тактику - пожертвовать Мубараком, но по­ка сохранить власть военных. Кто бы ни выигрывал, Обама проигрывал.

На слушаниях в сенате США в феврале 2011 г. представительни­ца ЦРУ С.О'Салливен заявила о том, что в конце 2010 г. разведка информировала американскую администрацию об угрозе возник­новения нестабильности в Египте и ослабления власти Мубарака. «Но мы не знали, что станет спус­ковым крючком», - добавила она.

Когда по арабским странам покатилась революционная вол­на, в Вашингтоне возник некото­рый разнобой в действиях и заяв­лениях Белого дома, госдепарта­мента и Пентагона. Наиболее по­следовательно действовал Пента­гон. Опираясь на обширные свя­зи на всех уровнях с египетскими военными, он отслеживал обста­новку и оказывал на них опреде­ленное воздействие.

Обама в телефонных беседах с Мубараком все настойчивее подталкивал его к уходу в отставку до тех пор, пока тот просто пере­стал брать телефонную трубку. В Вашингтоне считают, что в Егип­те положительно оценили эти действия президента США, не внявшего призывам израильтян, саудовцев и некоторых других лидеров ближневосточных стран «спасти» Мубарака.

При сложившихся обстоя­тельствах нынешний оборот со­бытий в Египте пока более или менее устраивает Вашингтон. Но там понимают, что это только на­чало, что пути тех сил, которые объединились в борьбе за сверже­ние Мубарака, скорее всего ра­зойдутся. Нет уверенности и в том, что египетские военные смо­гут обеспечить «мирный переход к демократии», как это произош­ло в свое время в Южной Корее.

Когда Обама посетил Египет в июне 2009 г., он заявил: «Америка и ислам не исключают друг друга и не должны соперничать. Вместо этого они разделяют общие прин­ципы - принципы справедливос­ти и прогресса, терпимости и до­стоинства человека». Как же сей­час администрация США будет реагировать на укрепление пози­ций «братьев-мусульман», кото­рые остаются самой мощной ор­ганизованной оппозиционной си­лой в стране?

Можно предположить, что для того, чтобы заткнуть зияющие дыры бедности, США и страны Западной Европы могут раскоше­литься. В конце концов, даже по­стоянная помощь Египту (воен­ная и гражданская) стоила США $2 млрд в год. Она может быть увеличена. Ведь для того, чтобы поддержать рушащиеся экономи­ки Португалии, Греции, Ирлан­дии, Европейский Союз выделил сотни миллиардов евро. Найдут­ся миллиарды и для Египта, ес­ли он будет таков, каким его хо­чет видеть Запад.

Теперь уже ясно, что режимы, которые приходят к власти, будут менее прозападными, чем те, ко­торые существовали ранее, а, мо­жет быть, - «антизападными». Да, будут существовать экономичес­кие, социальные, культурные свя­зи с Западом, Соединенными Штатами. Но у власти не будут послушные Вашингтону диктато­ры, которые могли бы игнорировать мнение своих собственных народов. Под вопросом становят­ся заключенные двумя арабскими странами - Египтом и Иорданией - мирные договоры с Израилем.

БУДУЩЕЕ - В ТУМАНЕ

Ушли в прошлое военные ре­жимы в Юго-Восточной Азии, но США сохранили там достаточно мощные позиции. В Южной Азии Вашингтон сохранил фактичес­кий военный союз с Пакистаном. Диктатуры в Южной Корее, на Тайване, в Сингапуре постепенно трансформировались в достаточ­но успешно действующие демо­кратические режимы в условиях высокоразвитой экономики. Для Южной Кореи альтернативы са­мому тесному военному союзу с США просто нет.

Многие предполагают, что Египет может пойти по турецко­му пути, когда к власти придут представители мусульманских фундаменталистов, но не экстре­мистов. Однако пока слишком много неизвестных, слишком много противоречий, а попытка перенести специфику одного об­щества на другое может исказить реальность.

Уаэль Гонем был как бы «на­значен» западными СМИ в каче­стве лица египетской революции. Он гораздо моложе Мохаммеда Эль-Барадея, он не религиозен, не замкнут, не связан с «братья­ми-мусульманами», хорошо гово­рит по-английски, женат на аме­риканке и работает на «Гугл». Его лицо наиболее привлекательно для того, чтобы «коммерциализировать революцию» в глазах за­падной аудитории.

Умиление западных СМИ по поводу революции с лицом «Фейсбука» требует непредвзя­того подхода. Легко забыть, что французы штурмовали Басти­лию, а большевики - Зимний дво­рец без помощи Интернета и не посылали фотографии друг друга по «Фейсбуку». То же - недавняя исламская народная революция в Иране, хотя там распространялись проповеди аятоллы Хомейни с помощью аудиокассет.

Египетская революция про­изошла не потому, что появился Интернет, «Фейсбук» или «Твиттер», это была искра в куче сухо­го хвороста. Ее двигали те же си­лы, которые не раз разжигали ре­волюции: ненависть к коррумпи­рованной автократии и тайной полиции, отчаяния поднимающе­гося среднего класса, безнадеж­ное положение бедных, неспособ­ность «верхов» на реальные ре­формы. «Лицо» революции, поколение «Фейсбука», молодые образованные демонстранты, ко­торые могут выразить свое мне­ние через Интернет - это лишь один срез сложной социальной структуры Египта.

Ведь нужно помнить, что в Египте 44% неграмотных или полуграмотных, а 40% населения живет меньше, чем на два доллара в день. Низкие заработки и расту­щие цены на питание, высокий уровень безработицы, особенно среди молодежи, означают, что в стране масса отчаявшихся людей, и их голос должен быть услышан в новой, более свободной обста­новке. У любого правительства мало денег, чтобы оно могло от­купиться от требований масс. У него и так слишком большой дефицит бюджета.

После десятилетий репрессий в стране очень слабое граждан­ское общество, то есть независи­мые общественные группы и ор­ганизации, которые могли бы сто­ять между правительством и на­селением и участвовать в форми­ровании политического курса. В Египте была более или менее сво­бодная печать, но ее ограничива­ли. Оппозиционные партии носи­ли жалкое существование. Выбо­ры - всегда! - фальсифицировали.

Уровень экономического раз­вития общества, как и культурно-исторические традиции, имеет большое значение для развития демократии. Было проведено ис­следование, которое выяснило, что там, где душевой уровень ВВП выше 6 тыс. долл. в год, лег­че устанавливать демократичес­кие режимы. Там, где уровень до­ходов на душу населения меньше полутора тысяч долларов в год, демократия, как правило, не выживает. В Египте, по разным под­счетам, включая по паритету покупательной способности, уро­вень ежегодного дохода на душу меньше 6 тысяч долларов. В об­щем-то примерно столько в Ин­донезии, самой крупной мусуль­манской стране, которая сумела поддерживать какие-то институ­ты демократической системы, не­смотря ни на коррупцию, ни на религиозный экстремизм. Можно привести примеры Пакистана и Таиланда, где существует демо­кратия параллельно с особой ро­лью военных.

В Египте и других арабских странах произошел более силь­ный взрыв народного гнева, эмо­циональной революции, чем в Индонезии или Пакистане. По­этому армия должна вести себя более осторожно. Но хотелось бы отметить следующее: надо учитывать определенный психологический настрой египтян, когда они находятся в массе. Ав­тор этих строк видел людское море восторга и доброжелатель­ности миллионов по отношению к тогдашнему лидеру СССР Ни­ките Хрущеву, когда в начале 60-х годов прошлого века он приезжал на завершение первого этапа строительства высотной Асуанской плотины. Но те же самые люди, с тем же самым нака­лом эмоций приветствовали, спустя больше чем 10 лет, прези­дента США Картера, который купался в море проамерикан­ских симпатий.

Если египетские военные, то есть генералы и офицеры, сдер­жат свое обещание осуществить демократизацию и передать власть гражданским, то новый режим, может быть, начнет ре­шать накопившиеся проблемы. За последние 30 лет население Египта практически удвоилось. Сейчас здесь 83-84 млн человек. Это, в основном, уже страна го­родов, сосредоточенных на узкой полоске земли, точнее - сплош­ной город, от Александрии до Асуана, с пригородным сельским хозяйством. Остальная террито­рия страны - пустыня. Нужно на­ходить эффективную модель экономического и социального развития и создавать рабочие места.

Но когда говорят о будущих выборах, не стоит забывать о действительно глубоких религиоз­ных чувствах большинства насе­ления. В Египте прошел опрос, произведенный организацией PEW, который показал, что 80 процентов египтян поддерживает идею побивания камнями невер­ных жен. Те, которые считают, что в Египте будет господство­вать «поколение Интернета» или «поколение «Фейсбука», должны учитывать этот опрос, даже если он частично ошибочный, частично нерепрезентативный. Как бу­дут сторонники побивания невер­ных жен камнями голосовать на выборах?

Опыт Пакистана, Таиланда и Турции показывает, что образо­ванный средний класс в городах и светски настроенные интеллекту­алы часто разочарованы резуль­татами демократических выбо­ров, на которых менее образован­ное население голосует за партии отнюдь не прозападного или ли­берального характера.

Таиланд последний год нахо­дился в тисках гражданского конфликта, почти гражданской войны, когда краснорубашечники, представляющие собой более отсталые районы, сельские и мелкие города, сталкивались с городскими, более образованны­ми и более состоятельными жи­телями, представленными желторубашечниками. В Турции значительная часть светской эли­ты относится с большим подозре­нием к правительству умеренных исламистов, хотя оно признано в качестве надежного партнера во всем мире. Турецкая армия как гарант светских традиций Ататюрка все больше отодвигается на задний план. Многие образо­ванные пакистанцы пребывают в состоянии постоянного стресса и отчаяния в результате того, что политическая система нефунк­циональна и подвержена взры­вам насилия.

Если Египту повезет, то буду­щая система страны может ока­заться чем-то похожим на турец­кую - демократия с сильной исла­мистской партией и с развиваю­щейся экономикой и с военными на заднем плане. Но проблема за­ключается и в том, что любая ре­волюция приводит сначала к эко­номическим потерям, крупным или мелким, к приостановке раз­вития, может быть, к падению экономики, к ухудшению поло­жения масс. Если это наложится на массовую бедность несытого населения, может произойти оче­редной непредсказуемый соци­альный взрыв. Если развитие Египта пойдет в плохом направ­лении, то страна больше будет по­ходить на Пакистан: масса бедня­ков, нефункционирующая демо­кратия, разорванная между фун­даменталистами, светскими дея­телями и могущественными военными, сохранение всеобщей коррупции. Конечно, в Пакиста­не надо учитывать еще и серьез­нейшие межэтнические противо­речия, чего нет в Египте. Египет отнюдь не достиг уровня эконо­мического развития Турции, но по ВВП на душу населения он не­сколько превосходит Пакистан. Будущая структура Египта, если опримитивить анализ до предела, может лежать между этими дву­мя вариантами.

В Тунисе больше надежд на функционирующую демократию, с сильной исламистской окрас­кой. Что же до других стран побе­дивших или побеждающих рево­люций, то пока что воздержимся от предсказаний.

Можно ли надеяться, что «как бы» революции превратятся в революции настоящие? Не будет ли отката назад? Не будет ли компромиссов за счет чаяний масс? Время покажет.

Урок арабских революций со­стоит и в том, что у масс появи­лось новое оружие - Интернет, и это оружие вполне возможно мо­жет быть использовано не только в сравнительно отсталых или, ис­пользуя другой термин, развива­ющихся странах, но и в развитых государствах.

Источник: http://work-engels.ru/archives/7122