Тайваньская проблема: военно-политические аспекты и последствия для российско-китайского военно-технического сотрудничества

По мере превращения американо-китайского противостояния в центральный сюжет мировой политики многолетняя тайваньская проблема превращается из региональной в глобальную. Обострение военно-политической ситуации вокруг острова представляется неизбежным в течение ближайших нескольких лет.

Прямое военное столкновение в Тайваньском проливе с участием тайваньских вооруженных сил, Народно-освободительной армии (НОАК) Китая, с возможным вовлечением в него США и Японии в настоящее время является реальным сценарием.

Исход этого противостояния отразится на всем мире: сама по себе война будет связана с глобальными экономическими потрясениями и нарушениями цепочек поставок, а победа одной из сторон может привести к изменению баланса сил в Восточной Азии и, как следствие, во всем мире.

События вокруг Тайваня будут иметь большое значение для России независимо от того, насколько активным будет ее вовлечение в ситуацию. На данный момент поддержка Россией любых действий Китая в отношении к Тайваню выглядит предопределенной. Однако глубина этой поддержки и масштаб связанных с ней практических шагов неясен.

Даже если позиция России в период кризиса будет в целом пассивной и сведется к риторической поддержке «территориальной целостности КНР» и солидарным с Пекином голосованиям в Совете Безопасности ООН, исход кризиса, как минимум, отразится на структуре внешнеэкономических связей России в Азии и ходе российско-американского противостояния (ввиду усиления или ослабления США по итогам кризиса).

По мере превращения американо-китайского противостояния в центральный сюжет мировой политики многолетняя тайваньская проблема превращается из региональной в глобальную. Обострение военно-политической ситуации вокруг острова представляется неизбежным в течение ближайших нескольких лет.

Прямое военное столкновение в Тайваньском проливе с участием тайваньских вооруженных сил, Народно-освободительной армии (НОАК) Китая, с возможным вовлечением в него США и Японии в настоящее время является реальным сценарием.

Исход этого противостояния отразится на всем мире: сама по себе война будет связана с глобальными экономическими потрясениями и нарушениями цепочек поставок, а победа одной из сторон может привести к изменению баланса сил в Восточной Азии и, как следствие, во всем мире.

События вокруг Тайваня будут иметь большое значение для России независимо от того, насколько активным будет ее вовлечение в ситуацию. На данный момент поддержка Россией любых действий Китая в отношении к Тайваню выглядит предопределенной. Однако глубина этой поддержки и масштаб связанных с ней практических шагов неясен.

Даже если позиция России в период кризиса будет в целом пассивной и сведется к риторической поддержке «территориальной целостности КНР» и солидарным с Пекином голосованиям в Совете Безопасности ООН, исход кризиса, как минимум, отразится на структуре внешнеэкономических связей России в Азии и ходе российско-американского противостояния (ввиду усиления или ослабления США по итогам кризиса).

Подготовка к возможному конфликту в Тайваньском проливе может стать фактором, определяющим китайское поведение в рамках военно-технического сотрудничества с Россией в ближайшие годы. Поскольку ставки в ходе предстоящего кризиса будут крайне высоки, китайское военно-политическое руководство будет все более склонно закрывать имеющиеся слабости национальной промышленной базы за счет импорта.

Политико-правовые рамки конфликта: позиция США

США, сближаясь с Китайской Народной Республикой на антисоветской основе в ходе холодной войны в 1970–1980-е гг., дали серию взаимно противоречивых обязательств КНР и Тайваню. Эти обязательства сохраняют свое действие до сих пор; в последующем на них наслаивались новые политические заявления и законодательные акты как с китайской, так и с американской стороны.

Основа для восстановления и развития американо-китайских отношений была заложена тремя американо-китайскими коммюнике (1972, 1979 и 1982 гг.). Данные документы подтверждали приверженность КНР делу воссоединения Тайваня с материком и формулировали американскую точку зрения по вопросу статуса острова:

· США признают, что все китайцы по обе стороны Тайваньского пролива настаивают, что есть только один Китай, и Тайвань — это часть Китая. США не ставят эту точку зрения под сомнение и подчеркивают заинтересованность в мирном разрешении тайваньской проблемы (коммюнике 1972 г.)[1].

· США признают, что правительство КНР — единственное законное правительство Китая. Они признают китайскую позицию о том, что есть лишь один Китай, и Тайвань — его часть. Вместе с тем, они будут поддерживать неофициальные культурные и экономические связи с Тайванем (1978 г.)[2].

· США не стремятся проводить долгосрочную политику поставок оружия на Тайвань, американские поставки оружия на Тайвань не будут ни количественно, ни качественно превышать уровень поставок предыдущих лет с момента установления дипломатических отношений, США стремятся постепенно сокращать поставки оружия вплоть до их полной приостановки. Однако вопрос о прекращении поставок увязан с заявлениями КНР о путях решения тайваньской проблемы (очевидно, подразумевается, мирного) и с созданием политических условий, благоприятствующих такому шагу (1982 г.)[3].

Вскоре после подписания Третьего коммюнике, 17 августа 1982 г., Американский институт на Тайване связался с правительством острова с разъяснением американской позиции, которое позднее стало известно как «Шесть гарантий» (Six Assurances):

· США не соглашались установить финальную дату для окончания продаж оружия Тайваню;

· США не соглашались обсуждать с КНР поставки оружия на Тайвань;

· США не будут выступать в роли посредника в отношениях острова и материка;

· США не соглашались пересматривать Закон об отношениях с Тайванем (см. ниже);

· США не меняли свою позицию по вопросу суверенитета над Тайванем;

· США не будут оказывать давление на Тайвань с целью побудить его к переговорам с КНР[4].

Основополагающим документом с американской стороны, касающимся острова, является Закон об отношениях с Тайванем[5], вступивший в силу 10 апреля 1979 г. Закон устанавливал сохранение в силе договоренностей и контрактов с правительством Китайской Республики, несмотря на разрыв с ней дипломатических отношений. Устанавливалась система поддержания отношений США с Тайванем через квазипосольство — Американский институт на Тайване, куда мог направляться персонал федеральных ведомств США.

От президента США требовалось разрешать поставку на остров военной продукции и услуг, необходимых для поддержания у Тайваня военного потенциала для самообороны. Масштаб тайваньских потребностей в самообороне должен был определяться президентом и конгрессом.

Что еще более важно, закон подчеркивал, что любые попытки решить будущее Тайваня «немирными средствами», включая бойкоты и эмбарго, должны рассматриваться как угроза миру и стабильности в западной части Тихого океана и предмет серьезной озабоченности США.

Закон подчеркивал, что само решение установить дипломатические отношения с КНР было основано на «ожидании, что будущее Тайваня будет решено мирными средствами». Законом устанавливалось, что США должны сохранять возможности противостоять любым попыткам «присоединить Тайвань силой или при помощи других форм принуждения». При этом президент США обязан немедленно уведомить конгресс о любых угрозах безопасности социальной или экономической системе Тайваня, после чего совместно с конгрессом принять ответные шаги для противостояния этой угрозе.

Закон, таким образом, не содержит никаких твердых обязательств для США приходить на помощь Тайваню в случае военной атаки на него, но однозначно указывает на такую возможность. Закон также ничего не говорит о масштабах американского военного вмешательства в случае, если решение о нем будет принято. Подобная «стратегическая неопределенность» (strategic ambiguity) была создана авторами закона преднамеренно. На протяжении длительного времени она рассматривалась как основа американской политики в тайваньском вопросе[6].

Политика «стратегической неопределенности» позволяла США развивать партнерство с КНР, не заходя слишком далеко в уступках по тайваньскому вопросу. Вместе с тем, отсутствие жестких обязательств по защите Тайваня в сочетании с дозированными поставками вооружений на остров позволяли удержать Тайбэй от излишне жесткого или провокационного курса в отношениях с Пекином.

Легко увидеть, что Три коммюнике, Шесть гарантий и Закон об отношениях с Тайванем формулировались в крайне двусмысленных выражениях, допускавших многочисленные толкования. В известной степени они уже предопределяли конфликт между участниками тайваньской проблемы.

Политика «стратегической неопределенности» прекрасно работала в интересах США до тех пор, пока американцы сначала нуждались в сотрудничестве с Китаем для противостояния СССР (до 1989 г.), а затем проводили курс на вовлечение КНР в экономическое сотрудничество в расчете на неизбежную трансформацию китайского политического режима.

Надежды на такую трансформацию были важнейшим фактором, определявшим американскую политику в отношении Китая на протяжении более чем 30 лет с конца 1970-х гг. Подобные взгляды доминировали в американских политических кругах вплоть до середины 2010-х гг., хотя относительное усиление Китая и его военной мощи при сохранении твердой власти Коммунистической партии Китая (КПК) заставляли американцев корректировать свою политику в тайваньском вопросе уже с конца 1990-х гг.

Китай и Тайвань

Сам Китай заявлял о возможностях мирного воссоединения с Тайванем на компромиссных условиях еще с 1950-х гг. В серии заявлений от 1979, 1981 и 1982 гг. Китай предложил свое видение мирного воссоединения берегов Тайваньского пролива, в рамках которого Тайвань сохранил бы широчайшую автономию. В последующем китайские обещания автономии Тайваню в рамках концепции «одна страна — две системы» зашли настолько далеко, что включали в себя право Тайваня на собственные вооруженные силы.

Стороны двигались в направлении постепенного восстановления контактов. В 1987 г. были разрешены взаимные посещения острова и материка их жителями. В 1992 г. на неофициальных переговорах острова и материка, которые велись через специально созданные квазиобщественные организации, был, как считают в Пекине, достигнут консенсус относительно «принципа одного Китая», согласно которому обе стороны признают, что есть лишь один Китай, но расходятся в том, какое правительство — КНР, тайбэйское или пекинское — является законным. Существование этого «Консенсуса 1992 г.» признавалось Тайбэем в период правления партии Гоминьдан и президента Ма Инцзю в 2008–2016 гг.

Однако оба тайваньских президента от Демократической прогрессивной партии (ДПП) — Чэнь Шуйбянь (2000–2008 гг.) и Цай Инвэнь (2016 г. — настоящее время) — отрицали его существование. Признание «Консенсуса» — базовое условие для любого тайваньского политика, который хочет быть способным вести дела с Пекином, лакмусовая бумажка, показывающая приемлемость или неприемлемость того или иного политического деятеля для КНР.

В целом китайская стратегия развития отношений с Тайванем строилась в направлении «мирного воссоединения» путем экономической привязки острова к материку, сближения их уровня экономической зависимости, расширения человеческих связей и, в последующем, мягкой инкорпорации острова в структуру китайского государства на условиях крайне широкой автономии. В то же время, предпочитая действовать «добрым словом», Китай не забывал и о «револьвере».

В 1995–1996 гг., когда Тайвань, проведший масштабные демократические реформы, попытался укрепить свою международную легитимность (визит президента Ли Дэнхуэя в США), это привело к серии военных демонстраций со стороны КНР, вошедших в историю как Третий тайваньский кризис (пуски ракет в акваторию вокруг острова и учения НОАК в районе пролива).

В последующем КНР прибегла к проведению видимых «красных линий» в тайваньском вопросе, приняв в 2005 г. «Закон о борьбе с сепаратизмом». Закон формализует китайские подходы к решению тайваньского вопроса и одновременно демонстрирует решимость Пекина добиваться воссоединения и ограничивает свободу маневра в случае кризиса.

Закон фиксирует, что воссоединение Родины — священный долг всех китайцев. Мирный способ воссоединения является предпочтительным и предполагает предоставление Тайваню широкой автономии. Но в случае, если произойдет объявление Тайванем отделения от Китая, либо произойдет крупный инцидент, влекущий за собой отделение, либо если возможности для «мирного воссоединения» будут исчерпаны, власти КНР должны будут принять меры для обеспечения территориальной целостности «немирными средствами»[7].

Иными словами, для сохранения статус-кво в Тайваньском проливе необходимо не только отсутствие реальных действий Тайбэя по объявлению независимой «Республики Тайвань». Столь же необходимым является наличие хотя бы гипотетических перспектив для мирного воссоединения в обозримой перспективе. Отсутствие сколь-либо заметного прогресса в деле воссоединения и отсутствие в политической жизни острова серьезных сил, выступающих хотя бы за ограниченное сближение с материком, поставит перед китайским руководством вопрос о необходимости перехода к военным действиям. При этом сам китайский лидер Си Цзиньпин в прошлом неоднократно подчеркивал, что дело воссоединения «не может ждать вечно»[8].

Между тем, именно в сфере реализации стратегии мирного воссоединения у китайцев наметились наибольшие трудности. Начиная с всеобщих выборов 2016 г., по итогам которых президентом стала представитель ДПП Цай Инвэнь, можно наблюдать постепенный упадок политических сил, нацеленных на взаимодействие с материком. Важным фактором их ослабления стали и затяжные беспорядки в Гонконге 2019 г., продемонстрировавшие недостатки и ограничения стратегии «одна страна — две системы». Китаю не удалось трансформировать сильную экономическую зависимость Тайваня от материка (на КНР приходится более 40% тайваньской внешней торговли) в эффективные инструменты влияния на внутреннюю политику. Смена поколений приводит к увеличению доли людей, не ощущающих связи с Китаем и выступающих за оформление Тайваня в независимое государство.

Военные приготовления

Уже с 2018 г. наблюдается рывок в развитии сотрудничества Тайваня и США в сфере обороны и безопасности. Выросла интенсивность двустороннего военно-технического сотрудничества — в 2020 г. стоимость контрактов между Вашингтоном и Тайбэем превысила 5,2 млрд долл. В частности, одобрение Конгресса США получили сделки по поставке на Тайвань береговых противокорабельных комплексов Harpoon, реактивных систем залпового огня (РСЗО) HIMARS, систем управления войсками, авиационных ракет SLAM-ER и другой техники[9].

В период президентства Дональда Трампа США начали, а при Джозефе Байдене продолжили курс на «нормализацию» военно-технического сотрудничества с Тайванем[10]. Если раньше сделки с Тайванем рассматривались американским государственным департаментом специальным образом с учетом возможной реакции Китая, а решения по ним могли приниматься с учетом динамики американо-китайских отношений, то теперь они стали одобряться в рутинном порядке наравне с поставками оружия союзникам США из числа международно признанных государств. Таким образом, США окончательно перестали создавать даже слабую видимость исполнения обязательств в рамках американо-китайского коммюнике 1982 г.

К тревожным для Пекина изменениям в американском поведении можно также отнести ставшие регулярными с начала президентства Трампа и продолжившиеся при Байдене проходы американских боевых кораблей через Тайваньский пролив, а также принявшую совершенно открытый характер работу американских военных советников и инструкторов на острове[11].

Сценарий возможного военного конфликта вокруг Тайваня доминировал в китайском военном планировании на протяжении последних трех десятилетий, с тех пор как в политике острова ясно обозначился курс на построение новой тайваньской идентичности, важной составляющей которой выступал «демократический выбор». Китайское военное планирование в отношении острова, по-видимому, первоначально решало задачи удержания Тайваня от шагов в направлении отделения путем демонстрации возможности нанесения неприемлемого ущерба.

Но уже с 2000-х гг. на первый план, судя по всему, вышла подготовка к захвату острова в качестве резервного варианта решения тайваньского вопроса в случае, если стратегия мирного воссоединения провалится.

Китайское планирование предполагает, по всей видимости, стремительную операцию по захвату острова, которая должна быть проведена до того, как США успеют отреагировать на атаку и стянуть в западную часть Тихого океана достаточные силы.

Для этого у КНР есть значительные возможности. Остров невелик, отделен от материка проливом шириной 130–380 км, насквозь простреливается не только многочисленными (по максимальным оценкам, около 2000 единиц) китайскими ракетами средней и меньшей дальности, но и некоторыми типами реактивных систем залпового огня, например, PC191 с максимальной дальностью стрельбы до 500 км.

Нападение, вероятно, начнется под прикрытием крупномасштабных учений, которые КНР начала проводить в Тайваньском проливе регулярно в последние годы. На первом этапе Тайвань столкнется с массированными ракетными ударами, которые будут призваны вывести из строя систему ПВО, нарушить работу авиабаз и военно-морских баз, уничтожить центры управления и другие объекты военной инфраструктуры. Это нападение будет сопровождаться мощными кибератаками, операциями сил специального назначения и информационными операциями с целью посеять панику.

В дальнейшем можно ожидать воздушного сражения, в ходе которого ВВС и морская авиация НОАК попытаются захватить господство в воздухе над островом, уничтожить систему береговой обороны и ограничить возможности сухопутных войск маневрировать.

За этим последует попытка захвата одного или более тайваньских портов, через которые можно будет неограниченно перебрасывать на остров сухопутные войска НОАК, превосходящие противника и по численности, и по вооружению. Захват и удержание крупного порта, обеспечение его функционирования будут означать победу Китая, за которой последует длительная зачистка острова. Попытка США вмешаться в конфликт на этом этапе, вероятно, уже не будет иметь иного смысла кроме политико-пропагандистского.

В отличие от эпохи 1980–2000-х гг., вооруженные силы острова (187 тыс. человек по состоянию на 2020 г.) не имеют технического превосходства над НОАК ни по одному из направлений военной техники, а по некоторым — существенно уступают китайской армии.

Значительный прогресс в развитии китайского флота, в том числе наличие в его составе двух авианосцев, первого универсального десантного корабля, серии из шести десантно-вертолетных кораблей-доков и мобильной десантной платформы позволяют атаковать тайваньское побережье не только с обращенной к материку западной стороны, но и со стороны, слабее защищенной, восточной.

Успехи в военной модернизации КНР приводили к постоянному изменению в балансе сил и растущим сомнениям в способности острова удерживать оборону продолжительное время. Ситуация для Тайваня ухудшалась тем, что демократизация 1990-х гг. сопровождалась многочисленными популистскими шагами, подрывавшими обороноспособность страны. К таковым можно отнести постепенное сокращение сроков службы по призыву, задержки в одобрении парламентом расходов на перевооружение, падение престижа военной службы, сокращение стратегических резервов.

При этом попытки перейти полностью на комплектование вооруженных сил по контракту также оказались неудачными. Несмотря на демонстрируемое социологическими опросами быстрое укрепление тайваньской идентичности и нарастание сепаратистских настроений, тайваньское общество не демонстрирует готовности идти на серьезные жертвы и лишения для того, чтобы обеспечить оборону острова. Израиль, имеющий примерно в два с половиной раза меньшее население, чем Тайвань, тратит на оборону 22 млрд долл. в год против тайваньских 13 млрд долл. При этом потенциальные противники Израиля в военном отношении ничтожны по сравнению с НОАК. В результате у некоторых экспертов возникают вопросы о готовности Тайваня к сопротивлению КНР в принципе[12].

Вместе с тем, несмотря на проблемы тайваньских вооруженных сил, нет никаких оснований ожидать реализации на острове «крымского сценария». Тайвань по-прежнему обладает мощными и дееспособными специальными службами, ориентированными на борьбу с китайской агентурой. При общем падении качества тайваньской армии в последние десятилетия, тайваньские силы специальных операций сохранили относительно высокий потенциал и заметную численность. И, что особенно важно, на острове, в отличие от Крыма, отсутствуют сколько-нибудь массовые настроения в пользу «воссоединения родины».

Тайвань пытается реализовать асимметричную стратегию противостояния КНР — так называемую общую концепцию обороны (整體防衛構想), выдвинутую в 2017 г. начальником генштаба вооруженных сил острова адмиралом Ли Симином. Оборонительная операция, как предполагается, будет состоять из следующих этапов:

· «Сохранение сил» — рассредоточение тайваньских вооруженных сил в угрожаемый период или в начале нападения, что, в сочетании с мощной системой ПВО должно минимизировать потери от китайских ракетных и авиационных ударов в начале конфликта. Насколько можно понять, именно на раннем этапе конфликта должны вступить в бой и отвлечь на себя значительные силы противника крупные надводные корабли тайваньского флота и истребительная авиация ВВС, что ослабит удар по остальным компонентам тайваньских сил и даст время на рассредоточение. На последующих этапах операции важной роли для них, насколько можно понять, не предусматривается.

· «Сражение в прибрежных водах» — нанесение максимальных потерь китайским амфибийным силам, по возможности — срыв высадки десанта с опорой на легкие силы тайваньского флота (легкие ракетные катера), береговые ракетные комплексы (в частности, закупаемые в США комплексы Harpoon) и артиллерию, широчайшее применение морских мин (Тайвань наращивает их собственное производство и закупает в США). Очевидно, что в более отдаленной перспективе важную роль в прибрежном сражении будут играть перспективные тайваньские дизель-электрические подводные лодки, строительство которых ведется сейчас при технической помощи США, — всего планируется построить восемь кораблей[13].

· «Береговое сражение» — ослабленные на этапе перехода морем и высадки силы китайского десанта, достигшие побережья, встречает контратака тайваньских сухопутных войск, усиленных значительными отмобилизованными резервными компонентами. На этом этапе большое значение Тайвань уделяет таким закупаемым в США системам вооружения, как РСЗО HIMARS и гаубицы M109A6 Paladin, современные противотанковые ракетные комплексы (ПТРК), вертолеты Apache AH-64E, танки M1A2T. При этом ставится задача осуществить разгром противника в зоне в пределах 40 км от точки высадки[14].

Одновременно Тайвань стремится наращивать собственный потенциал неядерного стратегического сдерживания КНР. В настоящее время он представлен некоторым количеством крылатых ракет «Сюн Фэн-2E» (HS-2E) нескольких модификаций дальностью до 1200 км[15], при этом постоянно ведутся работы над увеличением дальности крылатых ракет. Тайвань имел собственную программу создания баллистических ракет малой дальности в 1970–1980 гг. и проект ракеты средней дальности «Тянь Ма» в 1990-е гг., однако эти проекты были закрыты. Имеются лишь фрагментарные данные о возобновлении работ по данной тематике, их статус неясен. Попытки создания на острове ядерного оружия были прекращены под давлением США еще в 1970-е гг.

Таким образом, в военно-технической политике Тайваня акцент сейчас делается на современных системах разведки, связи и управления, наземных системах ПВО, береговых противокорабельных ракетных комплексах и легких силах флота, дизель-электрических подводных лодках, минном оружии флота и сухопутных войск, современной ствольной и реактивной артиллерии (включая высокоточные боеприпасы, средства разведки и управления), армейской авиации, противотанковых средствах.

Наряду с активизацией собственных военно-технических программ и закупками вооружений в США, Тайвань пытается преодолеть накопившиеся за период с начала демократических реформ организационные проблемы в вооруженных силах, повысить уровень боевой подготовки, усовершенствовать систему комплектования и реорганизовать резервные компоненты вооруженных сил, создав силы территориальной обороны.

С учетом географии Тайваня и специфики задач тайваньских вооруженных сил, при наличии политической воли Тайвань способен развернуть нежелательные для себя тенденции в военной сфере и поставить под вопрос возможность проведения китайской десантной операции. Несмотря на декларируемую готовность обороняться самостоятельно, тайваньским вооруженным силам требуется лишь продержаться считанные недели (а возможно — даже дни), за которые США могут стянуть в регион необходимые силы и нанести по китайцам эффективный контрудар.

Перспективы конфликта отличаются значительной неопределенностью, особенно если учесть, что НОАК не участвовала в сколько-либо масштабных боевых действиях с конца 1980-х гг., а тайваньские вооруженные силы — с 1960-х гг.

Возможные даты принятия китайцами решения об атаке на Тайвань, вероятнее всего, будут связаны с выборами в муниципальные органы власти острова в конце 2022 г. и всеобщими выборами в январе 2024 г. По итогам этих событий китайцы могут прийти к выводу о полной утрате возможностей для «мирного воссоединения», что приведет к давлению на руководство КПК со стороны военных и политических кругов, заинтересованных в военном решении проблемы. Конфликт будет представлять собой, вероятно, самый опасный военно-политический кризис со времен Карибского (1962 г.).

Последствия для российско-китайского военно-технического сотрудничества

Поскольку вероятность конфликта будет оставаться крайне высокой, а ставки в нем велики, Китай будет склонен к активному расходованию средств на ускоренное перевооружение по направлениям, важным для тайваньской операции. Китайское военно-политическое руководство будет менее склонно прислушиваться к мнению отечественной промышленности, обещающей создать нужные системы вооружений и образцы техники «завтра». Подписанный в конце 2018 г. крупный (оценочно более 2 млрд долл.) контракт на поставки российских вертолетов, включающий в себя около 100 Ми-171 различных модификаций[16], вероятно, отражает эти тенденции. Контракт был подписан на фоне разворачивающегося в КНР серийного производства средних транспортных вертолетов Z-20, Z-8G/L, вероятно, для того, чтобы преодолеть нехватку производственных мощностей и отдельные конструктивные недостатки китайских машин.

Помимо вертолетной техники, актуальными для КНР задачами, вероятно, будут следующие направления:

· скорейшее усиление противовоздушной обороны, в том числе системы малой дальности для защиты от крылатых ракет и высокоточных боеприпасов;

· средства радиоэлектронной разведки и РЭБ для всех видов вооруженных сил;

· высокоточное оружие для пилотируемой боевой авиации;

· средства для противоминной борьбы на море;

· противолодочное вооружение;

· системы активной защиты бронетанковой техники и системы постановки помех ПТРК;

· противорадиолокационные ракеты и контейнеры РЭБ для авиационной техники;

· современные ударные вертолеты, в том числе корабельного базирования (с учетом отставания китайских машин WZ-10, Z-19 от мирового уровня и отсутствием у них морских модификаций);

· форсированное расширение возможностей амфибийных сил флота;

· специализированная техника и оружие для подразделений специального назначения, в том числе морских;

· инженерные системы разграждения, средства разрушения полевых укреплений и преодоления сильно укрепленных позиций (возможно, аналоги российских тяжелых огнеметных систем);

· усиление ракетного и артиллерийского вооружения флота (противокорабельные ракеты, в том числе с возможностью стрельбы по наземным целям, корабельные РСЗО, корабельная артиллерия).

По некоторым из этих направлений (например, системы ПВО, противорадиолокационные ракеты, авиационное высокоточное оружие) Россия уже имеет длительный опыт сотрудничества с китайцами, которое могло бы быть расширено. Вероятно, могли бы появиться новые направления в виде поставок в КНР современных боевых вертолетов, таких как Ка-52К, систем активной защиты бронетанковой техники и т. п. По направлениям, связанным с развитием амфибийных сил флота, Россия демонстрирует явное отставание от китайцев с точки зрения производственных возможностей и, отчасти, технологий. Не вполне ясна степень китайского интереса к российским наработкам в сфере противоминного оружия — при этом по производственным возможностям в этой сфере Россия также сильно отстает от КНР. В целом, растущая напряженность вокруг Тайваня может стать драйвером для нового этапа роста российско-китайского военно-технического сотрудничества, однако, учитывая вероятность обострения уже в ближайшие годы, Москве и Пекину будет необходимо форсировать переговоры и исполнение соответствующих бюрократических процедур.

[1] Веб-страница: https://www.mfa.gov.cn/ce/ceus//eng/zmgx/doc/ctc/t36255.htm.

[2] Веб-страница: https://www.mfa.gov.cn/ce/ceus//eng/zmgx/doc/ctc/t36256.htm.

[3] Веб-страница: https://www.mfa.gov.cn/ce/ceus//eng/zmgx/doc/ctc/t946664.htm.

[4] Веб-страница: https://www.ait.org.tw/our-relationship/policy-history/key-u-s-foreign-policy-documents-region/six-a....

[5] Веб-страница: https://www.govtrack.us/congress/bills/96/hr2479/text.

[6] D'Amato A. Purposeful Ambiguity as International Legal Strategy: The Two China Problem, Northwestern University School of Law, Faculty Working Papers, 2010; Crisis in the Taiwan Strait / ed. by J. R. Lilley and C. Downs, Ft. McNair, Washington, D.C.: National Defense University Press, 1997.

[7] Веб-страница: https://www.mfa.gov.cn/ce/ceus//eng/zt/999999999/t187406.htm.

[8] China's Xi says political solution for Taiwan can't wait forever // Reuters, 06.10.2013, https://www.reuters.com/article/us-asia-apec-china-taiwan-idUSBRE99503Q20131006.

[9] Timeline: U.S. arms sales to Taiwan in 2020 total $5 billion amid China tensions // Reuters, 08.12.2020, https://www.reuters.com/article/us-taiwan-security-usa-timeline-idUSKBN28I0BF.

[10] Taiwan thanks US as arms approved // Taipei Times, 06.08.2021, https://www.taipeitimes.com/News/front/archives/2021/08/06/2003762118.

[11] Lubold G. U.S. Troops Have Been Deployed in Taiwan for at Least a Year // The Wall Street Journal, 07.10.2021, https://www.wsj.com/articles/u-s-troops-have-been-deployed-in-taiwan-for-at-least-a-year-11633614043.

[12] Wang J., Gale A. Does Taiwan’s Military Stand a Chance Against China? Few Think So // The Wall Street Journal, 26.10.2021, https://www.wsj.com/articles/taiwan-military-readiness-china-threat-us-defense-11635174187.

[13] Axe D. Taiwan Is Building Eight New Submarines—They Alone Could Destroy A Chinese Invasion Fleet // Forbes, 02.12.2020, https://www.forbes.com/sites/davidaxe/2020/12/02/taiwan-is-building-eight-new-submarines-they-alone-....

[14] Веб-страница: https://warontherocks.com/2018/10/hope-on-the-horizon-taiwans-radical-new-defense-concept/.

[15] Thompson D. Hope on the Horizon: Taiwan's Radical New Defense Concept // War on the Rocks, 02.10.2018, https://www.taiwannews.com.tw/en/news/4099431.

[16] Никольский А. Китай закупил в России вертолеты на сумму более $2 млрд // Ведомости, 23.10.2020, https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2020/10/22/844293-kitai-zakupil.