Тарифы как начало реиндустриализации

Дональд Трамп никогда не скрывал, что намеревается использовать доступ иностранных компаний к американскому рынку как оружие (weaponisation) в назревшей реструктуризации экономики США. Очевидно, что Америка оказалась жертвой глобализации. В целом, с учетом потребления привилегированных слоев выиграли от глобализации только 20% населения. Рабочие и средний класс от нее только пострадали. Боль этих потерь растянулась на два поколения. Либеральные элиты пытались решить проблему за счет еще большего, на грани абсурда, либерализма, дабы отвлечь внимание от роста материального неравенства — неизбежного следствия неолиберальной экономической политики. Сейчас пришло время платить по счетам этой страусиной позиции.

При Байдене реальный уровень годовой инфляции составил не менее 8–9%, в том числе как следствие санкционного бумеранга в связи с украинским конфликтом. Накопленные проблемы и противоречия достигли уровня, когда их не разрешить без радикальных мер. Большинство экономических обозревателей эту ситуацию игнорируют и выстраивают анализ в русле сложившейся системы координат, которая не дает искомого решения.

Ясно, что процесс коренной перестройки всей глобальной торгово-экономической системы будет болезненным и для самой Америки. Реиндустриализация потребует времени — пока никто не скажет, какого, в силу беспрецедентности происходящего. Внешне это может показаться авантюрой, но в меру просчитанной (не одним Трампом, а всем консервативным истеблишментом). Расчет строится на том, что пострадают все, кто зависит от американского рынка, при сохранении гегемонии доллара. Теперь за доступ к нему надо платить. Идеологическое родство и союзничество выброшены в окно как не имеющие отношения к делу. Это фактически начало конца НАТО и исторического Запада как такового, подлинный конец холодной войны, отложенный во времени на 30 лет.

Дональд Трамп никогда не скрывал, что намеревается использовать доступ иностранных компаний к американскому рынку как оружие (weaponisation) в назревшей реструктуризации экономики США. Очевидно, что Америка оказалась жертвой глобализации. В целом, с учетом потребления привилегированных слоев выиграли от глобализации только 20% населения. Рабочие и средний класс от нее только пострадали. Боль этих потерь растянулась на два поколения. Либеральные элиты пытались решить проблему за счет еще большего, на грани абсурда, либерализма, дабы отвлечь внимание от роста материального неравенства — неизбежного следствия неолиберальной экономической политики. Сейчас пришло время платить по счетам этой страусиной позиции.

При Байдене реальный уровень годовой инфляции составил не менее 8–9%, в том числе как следствие санкционного бумеранга в связи с украинским конфликтом. Накопленные проблемы и противоречия достигли уровня, когда их не разрешить без радикальных мер. Большинство экономических обозревателей эту ситуацию игнорируют и выстраивают анализ в русле сложившейся системы координат, которая не дает искомого решения.

Ясно, что процесс коренной перестройки всей глобальной торгово-экономической системы будет болезненным и для самой Америки. Реиндустриализация потребует времени — пока никто не скажет, какого, в силу беспрецедентности происходящего. Внешне это может показаться авантюрой, но в меру просчитанной (не одним Трампом, а всем консервативным истеблишментом). Расчет строится на том, что пострадают все, кто зависит от американского рынка, при сохранении гегемонии доллара. Теперь за доступ к нему надо платить. Идеологическое родство и союзничество выброшены в окно как не имеющие отношения к делу. Это фактически начало конца НАТО и исторического Запада как такового, подлинный конец холодной войны, отложенный во времени на 30 лет.

Эксперты могут насмехаться над механикой объявленных Трампом тарифов. Эти цифры как таковые вообще не имеют значения: они демонстрируют масштаб его замысла. Экспертам мешает вера в незыблемость сложившегося порядка, который исчерпал себя для США.

Стивен Бэннон еще несколько лет назад в интервью газете «Саут Чайна Морнинг Пост» говорил, что глобализация — «рукотворный процесс» и ее можно обратить вспять. Бывший глава аппарата Белого дома Стивен Хедли еще ранее заявлял, что глобализация была ошибкой. Имелся в виду прежде всего «мирный подъем» Китая, использовавшего инвестиции, технологии и рынок США, который теперь трансформируется в его военную мощь.

Замах Трампа по своим последствиям безусловно равнозначен мировой войне. Но реальные военные действия, как это было в канун Второй мировой, Америке не грозят. Некому воевать, да и нет нужды противостоять США в военном отношении: с Россией можно договориться, если отбросить идеологию времен холодной войны. Тогда не нужны и союзники. Но нужны будут партнеры, первым из которых и будет Россия в силу, например, доступа к перспективной Арктике.

Особняком стоит Китай как главный адресат санкционного демарша Вашингтона. Тут важно иметь в виду, что глобальный характер объявленных «освободительных» мер — не более, чем дебют в сложной и жесткой партии, которая будет состоять из двусторонних переговоров с нужными столицами, как это уже объявлено в отношении Вьетнама, Индии и Израиля. Остальные будут просто ожидать своей участи. Никаких ВТО, Евросоюза или интеграционных и торговых блоков (за исключением преобразованной в первое президентство Трампа Североамериканской зоны свободной торговли, но и там Мехико, и Оттаве придется иметь дело с выкручиванием рук под внеэкономическими предлогами) — только суверенные государства и каждое за себя.

Именно здесь, на двусторонней основе будут доводиться до ума параметры, сроки, графики и товарные позиции доступа на американский рынок с ориентиром на локализацию необходимых производств и снижение давления на американского потребителя. Тут будет решаться и будущее глобальных цепочек добавленной стоимости, которые нежизнеспособны в условиях геополитической турбулентности. Вспомним, что в свое время беспрецедентный уровень глобализации стал одной из причин Первой мировой войны.

В части воздействия на американский потребительский рынок значение имеет опыт ковида, когда 50% расходной части федерального бюджета покрывалось печатанием денег, а 90% дохода пострадавшего бизнеса компенсировалось правительством, осуществляющим массовые выплаты. Эта возможность сохраняется, тогда как зарубежным экспортерам придется сокращать свои издержки и прибыль, дабы остаться на американском рынке, и, возможно, требовать компенсации от своих правительств. Страны ЕС сами ушли с нашего рынка — вопрос, который может сказаться на украинском урегулировании: стремление избавиться от украинских беженцев может заставить их полюбить прочный мир, а не перемирие.

Происходящее соответствует излюбленной «транзакционной» стратегии Трампа. К примеру, Мехико после угрозы введения тарифов выдало два десятка главарей наркокартелей. Просто надо довести до сознания партнера, что придется договариваться — вот и все! Хуже всего придется европейцам, которые попытаются держать общий фронт — ничего не получится, на них еще будет взвален исход украинского кризиса, включая выдачу Киеву неких неубедительных гарантий безопасности.

Нельзя исключать, что в Пекине сочтут, что могут назначить ценой своей дестабилизации американцами силовое решение проблемы Тайваня. В принципе, в условиях искусственно создаваемого хаоса Вашингтон может это просмотреть, особенно ввиду локализации в Кремниевой долине производства передовой тайваньской микроэлектроники. Клинтоновское «Это экономика, глупый!» как нельзя верно определяет транзит от геополитики к геоэкономике.

Понятно, что в перспективе создаются условия для решения проблемы американского госдолга и самого доллара, ставшего «бумажным золотом». Как бы то ни было, американцы сворачивают созданную ими же систему координат, позволявшую взимать со всего мира геополитическую ренту. Ее меняют на другую, с преимуществами великих держав образца XIX века и огромной форой для самой Америки.

Какой бы ретроградной ни казалась попытка вновь выстраивать потребительскую Америку вокруг собственного автопрома, это может сработать — как один из столпов экономики и морально-психологического состояния американского общества. Америке надо добавить не только привычной физики, но и гуманной призрачности, чтобы она могла продолжать существовать.

Название новой игры — «конкуренция сильных суверенных государств». В первую лигу, скорее всего, войдут США и Россия как две подлинно самодостаточные державы (притом что нас на этот путь вынудила встать западная политика сдерживания, включая ее апогей в форме украинского конфликта). Во вторую — Китай, Индия и, возможно, Бразилия. Остальным — «тоже по справедливости». Но всем придется считаться с резким снижением объема внешней торговли США, да и мировой торговли в целом на начальном этапе такой перестройки. От потрясений в Европе выиграют идейно родственные Трампу силы. В плане политической географии явно выигрывают англосаксы и латиноамериканские страны.

Что касается последствий для России, то они скорее будут функцией общего состояния глобальной экономики. Наши плюсы — незначительный объем торговли с США ($3,2 млрд) и резкое снижение (чуть ли не в 10 раз) торговли с ЕС. Хочется сказать, спасибо Западу, что он помог нам, не ведая того, подготовиться к этой глобальной трансформации. Может пострадать энергоэкспорт, но криптовалюта и искусственный интеллект будут расширять спрос на энергоносители.

Главное — создаются условия для преодоления тех противоречий между нами и США, которые были связаны с событиями долгого XX века, который начался в 1914 году и завершается на наших глазах, и возвращения наших отношений в XIX век, когда они были вполне позитивными. При этом ничего не мешает нам продолжать сотрудничать с нашими ведущими партнерами в таких сложившихся форматах, как ЕАЭС, ШОС и БРИКС. За судьбу «семерки» я бы не поручился.

Разумеется, для будущего миропорядка не пройдет даром опыт, когда все страны вдруг стали объектом односторонней санкционной политики США в форме произвольных тарифов. Тотальная экономическая агрессия обнуляет весь международный правопорядок как таковой. Заодно под вопросом экономика, которая и так никогда не была точной наукой: стоимость товара определяется теперь не рынком, а доступом к нему. Все исчезает в мгновение ока.

Может исчезнуть ФРС как эмитент доллара. Основным торговым партнерам США впору у себя объявлять чрезвычайное положение: им предстоит узнать, как это узнали американцы в Великую депрессию, что экономическая разруха и массовый голод возможны без всяких войн. Обесцениваются инструменты силовой политики, включая ядерное сдерживание.

Украинский кризис съежится до недоразумения прошлой эпохи с исчезновением самой геополитики в старом ее прочтении, если американские дела пойдут в современном русле.

Если на смену противостоянию Восток-Запад в его измерении XX века придет что-то другое, то в этом случае могут качественно измениться и российско-американские отношения.