Военно-политический кризис в отношениях России и стран Запада, в центре которого находится украинский вопрос, хотя речь идёт о судьбе всей системы европейской безопасности, имеет двойственное значение для государств Большой Евразии, даже не вовлечённых в него непосредственно. И настолько же двойственными окажутся последствия его возможного урегулирования, пусть даже и временного, в ожидании нового раунда борьбы за восстановление баланса сил в Европе.
Основных причины три. Во-первых, сильная степень зависимости всех средних и малых стран Евразии от общей мировой экономики и политики, где правила игры пока определяет Запад. Во-вторых, пока неизбежное отсутствие в самой Евразии центра гравитации, наличие которого позволило бы таким державам выстраивать свою внешнюю политику в сравнительной безопасности от столкновения интересов на глобальном уровне. И, в-третьих, само по себе влияние кризиса в Европе на международное положение и развитие государств в других частях Евразии лишний раз показывает их зависимость от того, как развиваются отношения между ведущими державами далеко за пределами возможностей остальных на эти отношения повлиять.
Военно-политический кризис в отношениях России и стран Запада, в центре которого находится украинский вопрос, хотя речь идёт о судьбе всей системы европейской безопасности, имеет двойственное значение для государств Большой Евразии, даже не вовлечённых в него непосредственно. И настолько же двойственными окажутся последствия его возможного урегулирования, пусть даже и временного, в ожидании нового раунда борьбы за восстановление баланса сил в Европе, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.
Основных причины три. Во-первых, сильная степень зависимости всех средних и малых стран Евразии от общей мировой экономики и политики, где правила игры пока определяет Запад. Во-вторых, пока неизбежное отсутствие в самой Евразии центра гравитации, наличие которого позволило бы таким державам выстраивать свою внешнюю политику в сравнительной безопасности от столкновения интересов на глобальном уровне. И, в-третьих, само по себе влияние кризиса в Европе на международное положение и развитие государств в других частях Евразии лишний раз показывает их зависимость от того, как развиваются отношения между ведущими державами далеко за пределами возможностей остальных на эти отношения повлиять.
Спору нет, сохраняя дружественные отношения с Россией и одновременно стараясь поддержать сотрудничество с её противниками, большинство государств евразийского пространства оказывали опосредованное влияние на устойчивость российских позиций в происходящем конфликте. Однако говорить о том, что их мнение могло учитываться основными противоборствующими сторонами, было бы достаточно серьёзным преувеличением. Расположенные на юге и юго-востоке от России малые и средние страны Евразии продолжают выступать в качестве наблюдателей противоборства, прекращение которого не зависит от желаний даже намного более могущественных потенциальных посредников.
В итоге, если какое-то мирное решение кризиса вокруг Украины и будет найдено, им придётся к нему адаптироваться. И в этой связи есть вероятность того, что средние и малые державы Евразии именно сейчас вступают в период наибольшей неопределённости пространства, на котором они должны принимать свои суверенные внешнеполитические решения. Это может вызвать в их поведении некоторую эмоциональность, к которой должны быть готовы Россия, Китай и другие крупные евразийские державы.
Иными словами, начало дипломатического процесса вокруг Украины и тем более сравнительная стабилизация отношений России и США способны спровоцировать наших соседей на действия, которые окажутся не совсем ожидаемыми.
И не менее проблематичным для них окажется вероятное потепление в отношениях Запада и Китая, даже если оно будет незначительным.
Острая фаза военно-политического противостояния России и Запада не стала неожиданностью для соседей России на пространстве бывшего СССР, как, собственно говоря, ни для кого в мире. Бывшие противники в холодной войне последовательно шли к прямому противостоянию: Запад через собственное желание, не считаясь с рисками ограничить российские возможности, а Москва – через всё более нарастающее упорство в обеспечении своих национальных интересов в сфере безопасности и экономического развития.
Первым тактическим столкновением стала операция по принуждению к миру, предпринятая Россией в отношении режима Михаила Саакашвили в Грузии в августе 2008 года. С этого момента стало ясно, что впереди предстоит намного более суровое противостояние. А после событий 2014 года на Украине, положивших конец попыткам создать там сравнительно безопасное для соседей государство, неизбежность того, что Россия и Запад столкнутся тут практически напрямую, была уже очевидна. И такое столкновение произошло в феврале 2022 года, создав у соседей России ощущение некой новой определённости.
Особенно эта определённость усилилась после того, как Россия устояла под давлением первых масштабных санкций Запада, смогла заручиться поддержкой стран мирового большинства и установила контроль над протеканием непосредственно военного противостояния с киевским режимом. Страны – соседи России достаточно быстро и успешно для себя встроились в новую ситуацию: они заняли место необходимых посредников в торговле, привлекли к себе внимание российских и иных иностранных инвесторов, талантливо освоили искусство маневрирования и даже не испытывали особой тревоги по поводу эскалации конфликта в Восточной Европе.
Все они смогли творчески подойти к вопросу сохранения торгово-экономических отношений с Россией, не создающих при этом особых проблем во взаимодействии с её противниками.
Также для соседей России в Евразии оказалось комфортным положение «над схваткой», не являющееся для них совсем привычным, но дающее, как оказалось, массу практических и символических преимуществ.
Включая возможность апеллировать к сохранению конструктивных отношений с Москвой в сложных для неё обстоятельствах, для того чтобы быть более убедительными при обсуждении чувствительных для себя вопросов.
Приход к власти в США республиканского правительства Дональда Трампа стал для евразийских соседей России моментом резко возросшей неопределённости. Отметим, что не только для них: некоторые тревоги по поводу последствий вероятности восстановления российско-американских отношений высказывало и китайское экспертное сообщество. Однако в случае с соседями России неопределённость стала значительно большей и привела уже к некоторым последствиям.
Во-первых, можно предположить, что у государств, привыкших к сравнительно приемлемому для себя существованию «над схваткой» России и Запада, могли возникнуть тревоги по поводу отхода Москвы от избранной ей стратегии «поворота на Восток». Во-вторых, примирение России и США означало бы возвращение соседей России на периферийные позиции, которые они занимали для обеих великих держав до того, как те сошлись в противостоянии на Украине. Это может, помимо всего прочего, иметь и вполне чувствительные экономические последствия. В-третьих, вероятный компромисс России и США в украинском вопросе в любом случае означает победу Москвы, поскольку подразумевает отказ Запада от стратегии её «изоляции и стратегического поражения».
Такая вероятность, безотносительно к истинным российским намерениям, пробуждает у соседей России традиционные страхи по поводу того, что её политика станет несколько менее настроенной на компромиссы. Возрождению таких опасений способствовала, не будем это скрывать, более активная деятельность российских властей в вопросе регулирования миграции из стран Центральной Азии и Закавказья, развернувшаяся после трагедии в московском концертном зале в марте 2024 года. Она совпала, как можно предположить, с более активным поиском соседями России решений тех накопленных в предыдущие периоды социально-экономических задач, что уже в среднесрочной перспективе могут нести в себе определённую опасность для их социально-политической стабильности. Не всегда такие решения выглядят очевидными. Конечно, не способствует умиротворению и некоторая хаотичность переговорного процесса вокруг Украины, который стремятся остановить или дестабилизировать Европа и сами киевские власти.
Понять, что происходит, и представить, что предстоит в отношениях Москвы и Вашингтона, сейчас намного труднее, чем два или три года тому назад, даже нам самим, не говоря уже о дружественных России государствах в Евразии. В результате сейчас Россия, как и Китай, взаимодействует на евразийском пространстве с государствами, ищущими способы адаптации к вероятному новому для себя положению, окончательные черты которого нам совершенно неизвестны. И для самой России было бы крайне рациональным выработать сейчас коммуникационную стратегию в отношениях со своими соседями, что позволило бы несколько успокоить их опасения, но не означало бы совершенно избыточных компромиссов.
В центре такой стратегии уже находится практика информирования руководства друзей и союзников России в Евразии о ходе и содержании переговоров Москвы и Вашингтона. Эти переговоры, как и сам конфликт, урегулированию которого они посвящены, не имеют непосредственного отношения к соседям России в Евразии и только опосредованно затрагивают их интересы в сфере безопасности. Но тем более оправданной и даже мудрой выглядит поэтому политика их постоянного информирования в духе традиционных дружественных и союзнических отношений.
Источник: Международный дискуссионный клуб «Валдай»
