Через год, 5 февраля 2021 года, истекает срок действия российско-американского Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3). Москва настаивает на продлении этого соглашения еще на пять лет, Вашингтон медлит с ответом. Научный руководитель Института США и Канады, академик РАН Сергей Рогов объяснил специальному корреспонденту “Ъ” Елене Черненко, каким может быть выход из сложившегося тупика.
Через год, 5 февраля 2021 года, истекает срок действия российско-американского Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3). Москва настаивает на продлении этого соглашения еще на пять лет, Вашингтон медлит с ответом. Научный руководитель Института США и Канады, академик РАН Сергей Рогов объяснил специальному корреспонденту “Ъ” Елене Черненко, каким может быть выход из сложившегося тупика.
— Как вы оцениваете шансы, что договор будет продлен?
— Договор СНВ-3 — это последнее из соглашений по контролю над ядерными вооружениями, философия которых определилась в годы холодной войны. На протяжении почти 50 лет соглашения обеспечивали паритет между США и Советским Союзом, а затем Россией в ядерной области. Такая конструкция отвечала условиям биполярного мира, в котором доминировали две сверхдержавы. Но, как мы знаем, Советский Союз прекратил свое существование почти 30 лет назад, а попытка США создать и консолидировать однополярный мир, можно констатировать, провалилась. Мир становится многополярным.
И в этих условиях возникает вопрос: можно ли обеспечивать стратегическую стабильность при формировании многополярного или скорее даже полицентричного мира на основе соглашения, которое является наследием биполярного мира? То есть двустороннего соглашения между Россией и США.
Особенно в условиях, когда сегодня Россия, за исключением ядерной сферы, не является глобальным соперником Соединенных Штатов, каким был Советский Союз и каким сейчас становится Китай.
Кроме того, появились новые классы стратегических (неядерных) вооружений. Их список довольно впечатляющий: это и дальнобойные высокоточные обычные вооружения, средства противоракетной обороны, кибероружие и в перспективе размещение космического оружия на орбите. С учетом этих факторов можно говорить о том, что реальность XXI века требует разработки принципиально нового подхода к контролю над вооружениями. Пока этого не происходит.
В то же время разваливается система двусторонних российско-американских соглашений: США вышли из Договора по ПРО и из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, под угрозой СНВ-3. Но лично я считаю, что продление СНВ-3 возможно. До середины 2020-х годов это соглашение может играть роль в обеспечении стратегической стабильности. И это, пожалуй, единственный вариант, при котором мы и американцы можем заключить юридически обязывающий договор. Тем более что заключать его заново не требуется: необходимо лишь решение руководителей двух стран его продлить.
— Но из заявлений американских официальных лиц и политиков пока совершенно не ясно, пойдет Вашингтон на продление или нет.
— В США сегодня существуют два противоборствующих лагеря, ведущих отчаянное сражение между собой. И дело не только в отношении к президенту Дональду Трампу, которого демократы страстно ненавидят, но и в подходе к самой идее контроля над вооружениями.
Если когда-то, 50 лет назад, первые соглашения в этой сфере подписывались республиканским президентом Ричардом Никсоном, потом позднее и Рональдом Рейганом, и Джорджем Бушем-старшим, и Джорджем Бушем-младшим, то сегодня в Республиканской партии практически не осталось сторонников контроля над вооружениями. Последним из них был сенатор Ричард Лугар (умер в 2019 году.— “Ъ”).
Сегодня нельзя назвать, наверное, ни одного влиятельного представителя Республиканской партии, который бы выступал за контроль над вооружениями.
В то же время в Республиканской партии резко усилились позиции противников контроля над вооружениями, которые изначально выступали против признания паритета между Вашингтоном и Москвой в любых областях, в том числе и в ядерной сфере.
При этом надо учитывать, что за сохранение Договора СНВ-3 выступают, как это ни странно, представители агрессивного милитаризма в США. Сторонники этого соглашения есть в Пентагоне и в ЦРУ. Их интересует предсказуемость развития российских ядерных сил, особенно в условиях, когда Россия создает новые более эффективные ядерные системы. Они заинтересованы в том, чтобы определенный уровень транспарентности и предсказуемости сохранялся, по крайней мере пока не произошла модернизация американских ядерных сил.
— А в Демократической партии?
— Там ситуация иная. Идеи традиционного контроля над вооружениями по-прежнему широко распространены среди демократов. В той или иной степени за продление Договора СНВ-3 выступают почти все претенденты на роль кандидата в президенты от Демократической партии на выборах этого года. Хотя, конечно же, этот вопрос не является главным в их избирательных программах.
С этой точки зрения, если пофантазировать и предположить, что кандидат от демократов победит на президентских выборах в ноябре, то, я думаю, он вполне мог бы уже 20 января 2021 года в своей инаугурационной речи объявить о том, что США согласны продлить Договор СНВ-3.
В то же время за последние полвека антироссийские настроения Демократической партии впервые проявляются куда более ярко, чем Республиканской партии. Демократы яростно и пламенно ненавидят Дональда Трампа и не хотят признавать причины своего поражения на прошлых президентских выборах. Тогда Демократическая партия в целом и ее кандидат Хиллари Клинтон, по сути, потеряли связь со значительной частью базы демократических избирателей. Эти люди перешли на сторону Дональда Трампа. И тогда Хиллари Клинтон, да и Демократическая партия в целом нашли легкое объяснение поражения: во всем виноват Владимир Путин, во всем виновата Россия.
Это не значит, что республиканцы занимают пророссийские позиции, но они, естественно, не могут поддержать тезис демократов, что их президент — российский агент, марионетка и так далее. И вот это противоречие в позициях демократов, конечно, играет свою роль в сфере контроля над вооружениями, поскольку нельзя одновременно обвинять Владимира Путина во всех грехах и в то же время требовать, чтобы Дональд Трамп заключил с ним договоренность о продлении СНВ-3.
— Каков в этой ситуации ваш прогноз по поводу договора?
— Последние мои контакты с представителями администрации Дональда Трампа вселяют слабую надежду, что, может быть, все-таки серьезные переговоры начнутся и договор будет продлен. Вопрос упирается в требования США, чтобы Китай присоединился к российско-американским договоренностям.
— Американские официальные лица не раз говорили об этом, но ведь китайцы подчеркивают, что на данном этапе не считают это целесообразным и возможным.
— Ключевой приоритет администрации Дональда Трампа во внешней политике — притормозить Китай. И как экономическую, и как военную сверхдержаву. Но американцы пока не конкретизировали свое предложение по поводу возможного присоединения Пекина к договоренностям между Вашингтоном и Москвой в сфере контроля над вооружениями. Между тем существует очень большой разрыв между ядерными арсеналами России и США, с одной стороны, и китайским арсеналом — с другой. У нас и у американцев равные потолки, китайский потенциал куда скромнее. И что делать в такой ситуации? Разрешить Китаю наращивать ядерный арсенал до уровней России и США?
— Госсекретарь США Майкл Помпео сказал в декабре, что в случае с Китаем речь может идти не об ограничениях, а о неких принципах.
— Да, но пока они не расшифрованы. Возможно, речь идет о том, что Китаю предложат взять на себя обязательство не наращивать свой ядерный арсенал. И здесь возникает перспектива не трехстороннего российско-американско-китайского договора, а тройки в составе Великобритании, Франции и Китая, у которых примерно одинаковое количество ядерных вооружений. Речь идет примерно о 200–300 единицах, хотя, возможно, у Китая их несколько больше.
Эта тройка могла бы выступить с политическим заявлением о готовности не наращивать свои ядерные арсеналы при условии, что Россия и США сохраняют СНВ-3 и возьмут на себя обязательства по дальнейшему сокращению. Это кстати полностью отвечало бы требованиям Договора о нераспространении ядерного оружия. Если Великобритания и Франция поддержат эту идею, то Китай окажется в ситуации, когда противиться такому обязательству ему будет достаточно сложно.
— Но пока США не готовы объявить о намерении продлить Договор СНВ-3. А без него тройка вряд ли будет брать на себя какие-либо обязательства.
— Тут есть еще один аспект, который я хотел бы затронуть. Гипотетически он мог бы заинтересовать администрацию Дональда Трампа. Дело в том, что только Россия и США разделяют свое ядерное вооружение на стратегическое и тактическое. Критерий в 5,5 тыс. км — это критерий, которого придерживаются только две сверхдержавы, для остальных ядерных держав ядерное оружие — это ядерное оружие. Моя идея заключается в следующем. У России с США примерно по 4 тыс. ядерных боеголовок, ну еще несколько тысяч находится на предприятиях, ожидая своего демонтажа, но можно их в любой момент начать, наоборот, возвращать в строй. Так вот из них по Договору СНВ-3 только 1550 считаются развернутыми. Причем на самом деле и у нас, и у американцев меньше 1550, но правила засчета довольно кривые, поскольку тяжелые бомбардировщики приравниваются к одной боеголовке каждый. На самом деле они могут тащить 8, 10, 12, 16 ядерных зарядов, и с этой точки зрения и у нас, и у американцев в реальности больше стратегических ядерных зарядов.
И когда задумываешься, каким мог быть в идеале следующий шаг, то, как мне представляется, договор должен, во-первых, предусматривать более глубокие сокращения, а во-вторых, возникает довольно дурацкая ситуация, когда мы имеем систему верификации развернутых боеголовок, а то, что не развернуто, никак не проверяется.
Я же полагаю, что наши тактические ядерные вооружения могут рассматриваться как неразвернутые ядерные боеголовки, если применить формулу СНВ-3. Возможно, это заинтересовало бы Дональда Трампа, которому явно хочется сделать что-то новое, что-то, что лучше, чем договоренности, подписанные при Бараке Обаме. Можно было бы договориться об установлении неких количественных параметров России и США по всем ядерным боеголовкам, как развернутым, так и неразвернутым. Например, я называю цифру условно, 3 тыс. всего ядерных боеголовок у каждой стороны. Из них, предположим, 1,2 тыс. или 1 тыс. считаются развернутыми, а остальные, как стратегические, так и тактические, находятся на базах хранения, складированные, и не учитываются как развернутые. Мы в принципе уже сейчас попадаем под такого рода определение, у американцев ситуация иная, поскольку есть фактор американских ядерных средств передового базирования, которые находятся в Европе. Нежелание американцев выводить эти 120 или 150 ядерных зарядов из Европы будет главным препятствием к осуществлению такого предложения, о котором только что я говорил.
— В этом контексте не могу не спросить о перспективах предложенного Россией моратория на размещение в Европе ракет средней и меньшей дальности. Пока только Франция согласилась в принципе поговорить на эту тему, в то время как другие страны НАТО считают, что обсуждать тут нечего, поскольку, по их убеждению, Россия уже разместила на европейской части своей территории такие ракеты. Какие здесь могут быть компромиссы?
— Тут могут быть разные варианты. Например, мы могли бы вывести свои ракеты 9М729, которые как утверждают американцы, имеют дальность больше 500 км, за Урал, а американцы могли бы взять на себя обязательство не размещать свои ракеты средней дальности в Европе. А в Азии они их точно разместят, это вопрос решенный.
— Какими могли бы быть в таком случае меры верификации?
— Для верификации можно было бы, в частности, задействовать полеты в рамках Договора об открытом небе и наземные инспекции в рамках Договора СНВ-3. Надо, конечно, договариваться и о других мерах, хотя в условиях отсутствия юридически обязывающих договоренностей это очень непросто. И здесь естественно возникнет вопрос, а что будут показывать нам американцы.
Источник: Коммерсант.
