С протянутой рукой за ними не ходим, никаких одолжений не просим

Мы перенесли заседание двусторонней консультативной комиссии в рамках ДСНВ, не отменили его. Когда мы предложим альтернативные даты, я гадать не берусь.

Решение было трудным, это решение было политическим. Уже сказано не раз, что ситуация со всё более глубокой и всё более опасной вовлеченностью США в происходящее на Украине и вокруг нее оказала непосредственное влияние на наши соображения о том, проводить ли именно сейчас эту встречу. Был сделан отрицательный вывод, что сейчас не ко времени собираться в таком формате.

Но помимо этого важнейшего политического сюжета присутствовал еще технический аспект, а именно отсутствие согласованной до конца повестки дня. В конечном счете мы впервые за время существования этого инструмента — двусторонней консультативной комиссии в рамках ДСНВ — подошли к сессии, не согласовав до конца перечень вопросов, по которым мы там будем работать. Естественно, это тоже стало гирькой на чаше весов, склонившей их в сторону того, чтобы отложить встречу на время.

Что касается более широкого диалога по стратегической стабильности, он приостановлен американцами без внятного объяснения причин. Это из серии: «Это всё Украина, это всё из-за Украины, из-за вашей войны — так они это называют, — поэтому давайте-ка прекращайте войну, а потом мы возобновим диалог». Так не получается.

Если и когда американцы дозреют до возобновления, мы будем готовы. Мы знаем, что это не будет просто, диалог и раньше шел с трудом, сейчас могут появляться какие-то дополнительные позиционные довески, ненужные нам в американской позиции, но в конце концов это им решать. Будем заниматься проблемами по мере их появления. За ними в очереди не стоим, с протянутой рукой за ними не ходим, никаких одолжений не просим. Только на равной, разумной, здравой, сбалансированной основе этот диалог может быть продолжен. Тем более ожидать каких-то результатов от него можно, только если с той стороны поймут, что односторонние уступки со стороны России просто исключаются. Это не опция, это даже не рассматривается.

Решение Москвы о переносе встречи с американской стороной по теме СНВ на неопределенный срок было политическим, оно связано со «всё более опасной вовлеченностью США в происходящее на Украине и вокруг нее». Об этом в интервью «Известиям» рассказал замминистра иностранных дел РФ Сергей Рябков. Свою негативную роль, по словам дипломата, сыграл и исключительный упор американцев на тему возобновления их инспекций в России, тогда как у Москвы другой набор приоритетов. Тем не менее Сергей Рябков заверил: широкий диалог по стратегической стабильности не прекращен. Кроме того, замглавы МИДа рассказал, как идет работа по обмену заключенными с США и стоит ли опасаться разрыва дипотношений Москвы и Вашингтона.

«Будем заниматься проблемами по мере их появления»

— На конец ноября РФ и США планировали встречу по теме СНВ. Москва перенесла ее по политическим причинам, о которых в МИДе уже подробно рассказали. А 5 декабря Сергей Лавров заявил, что стратегический диалог России и США стопорится именно Вашингтоном. Можно ли сказать, что сейчас все переговоры по СНВ и стратегической стабильности поставлены на паузу?

— Я думаю, это правильная оценка — они именно поставлены на паузу, они не прекращены. Мы перенесли заседание двусторонней консультативной комиссии в рамках ДСНВ, не отменили его. Когда мы предложим альтернативные даты, я гадать не берусь.

Решение было трудным, это решение было политическим. Уже сказано не раз, что ситуация со всё более глубокой и всё более опасной вовлеченностью США в происходящее на Украине и вокруг нее оказала непосредственное влияние на наши соображения о том, проводить ли именно сейчас эту встречу. Был сделан отрицательный вывод, что сейчас не ко времени собираться в таком формате.

Но помимо этого важнейшего политического сюжета присутствовал еще технический аспект, а именно отсутствие согласованной до конца повестки дня. В конечном счете мы впервые за время существования этого инструмента — двусторонней консультативной комиссии в рамках ДСНВ — подошли к сессии, не согласовав до конца перечень вопросов, по которым мы там будем работать. Естественно, это тоже стало гирькой на чаше весов, склонившей их в сторону того, чтобы отложить встречу на время.

Что касается более широкого диалога по стратегической стабильности, он приостановлен американцами без внятного объяснения причин. Это из серии: «Это всё Украина, это всё из-за Украины, из-за вашей войны — так они это называют, — поэтому давайте-ка прекращайте войну, а потом мы возобновим диалог». Так не получается.

Если и когда американцы дозреют до возобновления, мы будем готовы. Мы знаем, что это не будет просто, диалог и раньше шел с трудом, сейчас могут появляться какие-то дополнительные позиционные довески, ненужные нам в американской позиции, но в конце концов это им решать. Будем заниматься проблемами по мере их появления. За ними в очереди не стоим, с протянутой рукой за ними не ходим, никаких одолжений не просим. Только на равной, разумной, здравой, сбалансированной основе этот диалог может быть продолжен. Тем более ожидать каких-то результатов от него можно, только если с той стороны поймут, что односторонние уступки со стороны России просто исключаются. Это не опция, это даже не рассматривается.

«У нас совершенно другой набор приоритетов»

— Одна из главных проблем для возобновления инспекций ядерных объектов (а это основной инструмент, который позволяет контролировать то, как РФ и США соблюдают СНВ-III), — закрытое для российских самолетов воздушное пространство и проблема с получением виз для наших инспекторов. Есть ли у американских визави понимание, что российские инспекционные самолеты надо выводить из санкционных списков?

— Тему инспекции американцы не просто поставили во главу угла — в процессе подготовки к несостоявшейся в запланированный срок сессии ДКК (Двусторонней консультативной комиссии, созданной для решения вопросов практической реализации договора. — «Известия») они, по сути дела, всё свели только к этой теме. Возобновление инспекций — это единственное, как мы сделали вывод, ради чего они согласились собираться. Так не пойдет.

У нас совершенно другой набор приоритетов, и среди прочего он включает очень серьезную проблему, когда несколько десятков стратегических носителей, принадлежащих США, были ими в одностороннем порядке искусственно выведены из-под засчета по договору, поскольку Штаты объявили эти носители переоборудованными из ядерных в неядерные миссии.

Такое переоборудование допускается по договору, но другая сторона должна иметь возможность самостоятельно удостовериться, что переоборудование действительно имело место и что носители нельзя быстро вернуть в прежнее состояние в течение короткого времени. У нас не было возможности довести эту работу до конца, соответственно, мы не признаем правомерность одностороннего вывода этих носителей Вашингтоном из этой договорной арифметики, из-под договорного потолка. Это просто одна из тем, там и другие есть, которые нас интересовали в большей мере.

Что касается режимов поездок инспекторов, сигналы разного рода поступали из США. Они намекали, что договорятся со своими союзниками, которые закрыли всё свое воздушное пространство для наших рейсов, в том числе госавиации. Они направляли другие сигналы такого рода — что всё будет отрегулировано. Но это всё должно работать четко, нужно всё это положить на бумагу, запротоколировать, и помимо вопросов с рейсами там масса других сюжетов.

Я уже не говорю о сертификации по COVID, ПЦР-тестам и так далее — это всё техника, но подсанкционность, например, целых организаций российских, наличие проблемы с непринятием в качестве средств оплаты эмитированных российскими банками карточек. Ну что, возить этот кэш? Так американские банки не принимают наличность. Я просто привожу примеры того, до какой степени общая ситуация оказала негативное влияние на технику осуществления инспекций.

Здесь нужно найти здравый баланс интересов, но нельзя, как это делают американцы, сфокусироваться на вопросе, когда же американские инспекторы приедут в Россию. Это обычный американский ультраутилитарный подход, когда только вот то, что им нужно, вынь да положь. Так не бывает.

Искусство дипломатии, да и жанр и методология дипломатической работы предполагают взаимные шаги навстречу, поиск общего знаменателя. Здесь нужен четкий и конкретный паритет, как и во всем. Вот к этому паритету мы и предлагали американцам подойти через работу по широкой повестке дня, они к этому оказались не готовы. В итоге украинская тематика наложила глубокий отпечаток, оставила огромный след на том, как рассматривался вопрос о проведении ДКК. Плюс отсутствие согласованной повестки дня. В итоге ДКК перенесена, и с инспекциями — когда они возобновятся — ясности нет никакой.

«Главная задача — поскорее вызволить людей»

— Есть еще одна острая тема в российско-американских отношениях — обмен заключенными. Вы говорили, в нашем списке — Виктор Бут. Какие еще имена там значатся и есть ли какие-то подвижки по этому вопросу?

— В заключении в США наших соотечественников, которые по разным статьям проходят, довольно много, их несколько десятков. Кроме Бута, там есть и Роман Селезнев, и Александр Винник, и многие другие, но, называя эти фамилии, я не занимаюсь перечислением фигурантов нашего списка. Я обращаю внимание, что сроки, назначенные нашим соотечественникам в США, просто несопоставимы с тем, что вынесено в виде приговоров большинству американских граждан, в том числе по очень серьезным статьям. Но это просто наблюдение.

Вопросы обмена рассматриваются по определенному президентами отдельному каналу, и что-то получается, что-то не очень. Это крайне деликатный сюжет — речь о человеческих судьбах.

Я хочу отметить, что благодаря активнейшей работе нашего посольства в США и его консульского отдела в ряде случаев получилось решить проблемы и с медобслуживанием российских граждан, находящихся там в заключении, и с получением литературы на русском языке, пусть и на какой-то временной основе. Этот вопрос постоянно в фокусе внимания посольства. Будем этим заниматься дальше.

Главная задача — поскорее вызволить людей, которые осуждены там по статьям, зачастую драконовским, по сути дела, карательным. Некоторые из них были просто похищены совершенно варварским способом в третьих странах сотрудниками американских спецслужб и правоохранительных органов. Их надо вернуть, и над этим работа продолжается. Я не могу прогнозировать, как, когда, что и получится ли вообще, но среди сюжетов, по которым мы продолжаем диалог с США, этот — один из главных. В этом никаких сомнений нет.

— Я поняла, что в силу деликатности темы вы не можете перечислить конкретные имена, но хотя бы число фигурантов нашего списка назовете?

— Никакой возможности. Погружаться в эти детали нельзя, потому что и цифры, и конкретные фамилии — тематика, на которую в ходе переговоров с американцами [мы] под разными углами смотрим, и здесь нельзя ошибиться. Речь о человеческих судьбах, здесь нужно сделать максимум, чтобы люди вернулись на родину, но нельзя создавать путем каких-то неосторожных информационных вбросов ложные искусственные ожидания. Это просто человеческие трагедии. Мы ведем речь об очень серьезных вещах.

«Не исчерпан ресурс дипломатических демаршей»

— Еще одна возможная проблема, и вы ее упоминали, — перспектива разрыва дипломатических отношений между Россией и США по инициативе Вашингтона. Что может этому предшествовать? И может ли быть некий триггер, который заставит Россию первой пойти на этот крайний шаг — если и не разорвать дипломатические отношения со Штатами, то хотя бы их понизить уровень?

— Мы не хотели бы такого развития. По большому счету разрыв дипотношений — это сигнал, что ресурса вообще никакого политического не осталось, остается только силовой. Нам это не нужно. В конце концов, каналы коммуникации тоже востребованы, и они нужны в том числе для обсуждения судеб российских граждан в американских тюрьмах, ну и по многим другим аспектам нужно иметь возможность доносить сигналы.

Существует ли какая-то ситуация, возможна ли она, когда не останется другого выбора и другого выхода? Мы видели на протяжении последних лет, что Вашингтон и своими заявлениями, а в еще большей степени — конкретными действиями, особенно на украинском направлении, но не только, не останавливается перед тем, что раньше просто было в известной степени табу, и переступает через какие-то пороги и пределы. Некоторые обвиняют МИД и тех, кто работает в американском направлении, в политическом долготерпении, но это не тот подход, который применим к ситуации. Выдержка, хладнокровие просто необходимы, это императив, когда имеешь дело со столь изощренным и по большому счету антироссийски пропитанным во многих отношениях оппонентом и противником. Мы не можем рубить сплеча, мы не должны поддаваться на провокации, а провокации уже были неоднократно. Не исчерпан ресурс дипломатических демаршей помимо разрыва отношений.

Будет ли Вашингтон готов к разрыву? Судя по заявлениям, которые следуют с какой-то периодичностью оттуда, пока вроде подобных, извините, позывов с их стороны нет, они подтверждают, что и им вроде как диалог и каналы коммуникации нужны. Давайте на этом остановимся, будем пользоваться этими каналами коммуникации, может быть, что-то полезное в ходе обмена сигналами получится. Мы, по крайней мере, к этому стремимся.

«Пока есть только имитация, но нет поиска решений»

— Еще одна проблематичная тема, но, говоря про США, никуда от этого не деться. Сейчас наблюдается резкое сокращение числа российского дипломатического состава. Видите ли вы какие-то предпосылки для еще большего усугубления этой ситуации? Грубо говоря, могут ли выслать еще кого-то?

— Может быть всё что угодно. Мы не знаем, какая, извините, вожжа под мантию может попасть. На мой взгляд, это в принципе не должно выстраиваться в таком виде, как американцы делают в этой сфере в последние годы: абсолютная немотивированность, какая-то зашоренность и предвзятость по отношению к деятельности наших диппредставительств задает тон во всех проявлениях американской линии. Это и трудности с получением виз, и ограничения на поездки, и требование проводить замены дипперсонала в пределах произвольно установленного Вашингтоном срока.

Ясно, что мы вынуждены реагировать, отвечать. Мы действуем в этой сфере решительно. Ни один враждебный ход Вашингтона в этой сфере не остается без реакции, соответственно, им тоже непросто здесь работать. Во многих отношениях требования, в том числе по ограничениям поездок, совершенно зеркальные просто в прямом смысле слова по отношению к американцам, если сравнить это с тем, что происходит в США применительно к нашим загранучреждениям. Но это неправильно, это не тот путь. Зачем это нужно Вашингтону, я не очень понимаю.

Наоборот, нужно добиваться, на мой взгляд, того, чтобы дипмиссии выполняли отведенную им функцию, чтобы они работали на улучшение отношений, по крайней мере искали способы, как не дать им опуститься еще ниже той планки, на которой они сейчас находятся. Пока же сами дипмиссии превращаются в часть проблемы, и я не вижу признаков того, что американцы были готовы на какой-то здравой, сбалансированной основе начать с нами договариваться о том, как вначале остановить этот процесс взаимных ударов, уколов и ограничений, а затем постепенно хотя бы в чем-то это дело начать исправлять. Пока есть только имитация, есть только обмен некими позиционными сигналами, но нет поиска решений. До этого мы не дошли, к сожалению, и ситуация проблемная, тяжелая. Надо называть вещи своими именами: она именно такая.

«Не уверен, что гендиректор МАГАТЭ собирается в обозримой перспективе посетить станцию»

— На этой неделе вы заявили о возможности визита на ЗАЭС главы МАГАТЭ Рафаэля Гросси до конца года, если будут учтены требования Москвы по Запорожской АЭС. Какой вариант безопасной зоны вокруг станции был бы для Москвы оптимальным?

— Я не уверен, что гендиректор МАГАТЭ собирается в обозримой перспективе посетить саму станцию. Он там бывал. По большому счету присутствие на ней персонала МАГАТЭ позволяет агентству из первых рук получать информацию, что там происходит и чего там не происходит. Не происходит, например, никаких агрессивных действий со стороны России. Обвинения в адрес Москвы в том, что она каким-то образом хочет навредить самой себе, будучи в состоянии контролировать станцию, которая является неотъемлемой частью территории Российской Федерации, — абсурд. Но наши противники по политическим мотивам навязывают агентству вот эту свою извращенную логику, что Россия, извините, сама себя обстреливает. Поэтому хорошо, что персонал агентства там, он реально видит, что происходит.

И если в докладах МАГАТЭ указание ответственности ВСУ за происходящие обстрелы отсутствует, то это только отражение податливости самого агентства безумному политическому прессингу со стороны западной группы. К сожалению, такова реальность, мы это понимаем.

Возвращаюсь к теме поездки Рафаэля Гросси. Мы предложили агентству решение проблемы создания зоны безопасности с конкретными параметрами, эти предложения на рассмотрении агентства, они являются предметом обсуждения.

Для нас главная сейчас непроясненная проблема сводится к тому, что нет уверенности в готовности Киева здраво подойти к этому вопросу. Мы не можем создать зону, которая повышала бы риски для ЗАЭС, а по факту Киев и его спонсоры ведут дело именно к этому. Они хотели бы, по большому счету, чтобы под прикрытием решения данного вопроса в контакте с МАГАТЭ мы просто оттуда ушли. Тогда станция, естественно, сразу же будет захвачена. Не можем на это пойти, не можем с этим согласиться.

Сказав это, подчеркну: объем уже проделанной работы, тот набор идей и подходов, которые выработаны, в том числе у нас в межведомственном формате, позволяет с оптимизмом смотреть в будущее. Гендиректор, посылая соответствующие сигналы, тоже демонстрирует, что он отдает себе отчет в возможности нахождения компромисса, но всё зависит от политической воли с другой стороны. Если там возобладают какие-то калькуляции иного свойства, что вот сейчас есть шанс что-то такое из Москвы выбить, тогда не будет этого — не будет ни до Нового года, ни после Нового года. Они должны к этому подходить здраво и реалистично. Мы через агентство посылаем соответствующие сигналы, что иная диспозиция невозможна и контрпродуктивна.