Скоротечный вооруженный конфликт на границе Киргизии и Таджикистана закончился тем, чем он, собственно, и должен был закончиться – прекращением огня, отводом войск и заверениями глав правительств сторон о том, что применение силовых методов в таких случаях недопустимо. Хотя отдельные перестрелки продолжились.
Сейчас обе стороны будут подсчитывать материальный ущерб и хоронить немногочисленных павших. Это совершенно не исключает повторения подобных инцидентов в будущем, но одновременно не говорит о трагичном характере происходящего между двумя союзниками России, находящимися под ее «зонтиком безопасности».
Скоротечный вооруженный конфликт на границе Киргизии и Таджикистана закончился тем, чем он, собственно, и должен был закончиться – прекращением огня, отводом войск и заверениями глав правительств сторон о том, что применение силовых методов в таких случаях недопустимо. Хотя отдельные перестрелки продолжились.
Сейчас обе стороны будут подсчитывать материальный ущерб и хоронить немногочисленных павших. Это совершенно не исключает повторения подобных инцидентов в будущем, но одновременно не говорит о трагичном характере происходящего между двумя союзниками России, находящимися под ее «зонтиком безопасности».
Между соседними народами отсутствует фактор непримиримой вражды на религиозной или территориальной почве – наиболее серьезные эксперты считают, что дело вообще в самодеятельности местных властей. Конфликт между общинами по поводу воды или использования электросетей случаются часто, а силовики с обеих сторон втягиваются в заваруху по принципу «наших бьют».
При этом с обеих сторон существует понимание бессмысленности серьезной войны. Для этого нет ресурсов, да и реальных оснований. Не наблюдается в регионе и внешних сил, которые, как это произошло прошлой осенью на Южном Кавказе, могли бы накачивать одну из сторон оружием против другой. Серьезное радикальное подполье в обеих республиках ослаблено многолетними репрессиями и бдительностью местных служб безопасности.
Военное, политическое и даже экономическое доминирование России в Центральной Азии слишком очевидно для того, чтобы кто-то из сторонних государств пытался ловить рыбу в этой воде. Так что здесь нет почвы даже для столь любимого многими наблюдателями и интернет-сообществом России «турецкого заговора».
Китайская техническая помощь и поставки военной техники обеим сторонам незначительны и осуществляются в надежде хоть немного усилить местные армии перед угрозой враждебных проникновений из Афганистана. Экономическое влияние Китая в Центральной Азии ограничено и происходит с оглядкой на Россию и ее интересы. Да и в целом Китай уже имеет достаточно своих проблем в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, чтобы серьезно связывать свое будущее еще с 70 миллионами приверженцев ислама в Центральной Азии.
Так что вопрос о решающем значении России в региональных делах просто не стоит. Примечательно, что встреча премьеров двух стран, которая, похоже, поставила точку в конфликте, прошла в Казани. Главы правительств Киргизстана и Таджикистана находятся там в рамках межправительственного совета Евразийского экономического союза. Киргизия в нем полноценно участвует, а Таджикистан задумывается о вступлении.
Оба государства входят в ОДКБ и за их безопасность от внешних угроз несет ответственность Россия. Но сейчас даже российское дипломатическое вмешательство не было необходимым – стороны решили уладить конфликт на двусторонней основе. Ну и слава Богу – никто не будет обвинять Россию в том, что при мирном решении спора с ее помощью одна из сторон получила больше. Все останутся при своих и решат конкретный вопрос, как два взрослых, хотя и достаточно темпераментных, состоявшихся государства.
Эта обыденная картинка не отменяет, впрочем, вопроса о том, что Россия может и что не может делать в отношении своих соседей в Центральной Азии. Первый ограничитель – это то, что регион не является источником угрозы для национальной безопасности России. Там невозможно формирование союза государств или появление одной сильной державы, которая могла бы вести враждебную политику в отношении интересов Москвы.
В этом основное отличие Центральной Азии от Южного Кавказа, с которым соседствуют сразу несколько потенциально агрессивных стран – от Турции до монархий Персидского залива. Не говоря уже о Европе, где есть НАТО и американское силовое доминирование. Единственная существенная потенциальная проблема для Центральной Азии – это радикализация Афганистана после того, как там будет свернуто иностранное военное присутствие.
Сейчас у нас есть основания считать, что запрещенное в России движение «Талибан» – это уже не та пассионарная сила, что 20 лет назад. Многие специалисты в странах Центральной Азии и в России считают, что в случае своего прихода к власти эта организация не будет заниматься экспортом радикализма. Но абсолютной уверенности в этом никто не выражает. Поэтому мы не можем смотреть на будущее влияние Афганистана в Центральной Азии совершенно спокойно. Хотя эта проблема в любом случае должна будет остаться «за речкой». Даже при самом худшем сценарии задачей для России станет не решить афганскую проблему в рамках Центральной Азии, а просто не допустить экспансии экстремистов на нашу сторону.
Но, с другой стороны, важная особенность Центральной Азии – это ее открытая в сторону России география. Граница между Россией и Казахстаном является одним из самых протяженных сухопутных рубежей в мире и проходит по степи, где начисто отсутствуют естественные барьеры. Пустыня и степь начинаются уже за Волгой и продолжаются вплоть до предгорий Памира и Тянь-Шаня – именно там, не ближе, мы находим настоящие естественные границы.
Отгородиться от Центральной Азии Россия не может просто физически. Хотя, как говорят, еще лет 15–20 назад находились фантазеры, которые всерьез рассуждали о том, что Москва ради вступления в Европу может сделать непрозрачной свою границу с Казахстаном. Но это действительно фантазии, которые могли возникнуть на почве советского опыта и увлеченности популярным тогда «европейским выбором».
Географическая открытость неизбежно делает страны Центральной Азии внутренней частью российского периметра безопасности. Во время разговоров с чиновниками из этого региона рефреном со стороны собеседников проходит мысль – у их стран нет альтернативы России в качестве военного союзника. Однако эти отношения не могут вечно оставаться улицей с односторонним движением. Если государства Центральной Азии хотят сохранить особые отношения и защиту со стороны России, то им предстоит уже в ближайшем будущем решать достаточно серьезные задачи. В первую очередь – повышение внутренней устойчивости социально-экономических систем. Тем более, что задача противников России – не «отжать» у нее влияние в Центральной Азии, а заставить распылять силы и ресурсы на ненужные ей конфликты
В России будет постепенно происходить смена поколений – на командные должности придут люди без ностальгии по общему прошлому. На фоне пандемии россияне больше внимания обращают на внутреннее развитие. Поэтому гарантии безопасности, которые она дает, должны будут иметь для России прямой экономический смысл. Политика в отношении Центральной Азии с течением времени будет все меньше зависеть от общего советского наследия. Россия постепенно утратит эмоциональную потребность выступать в качестве донора в вопросах безопасности и экономики. Уже сейчас в Москве часто и настойчиво звучат призывы задуматься о большем прагматизме в отношении Центральной Азии. Это не означает самоизоляции от региона и строительства стены по южной оконечности Сибири. Просто в будущем российская политика окажется все более требовательной, но по-прежнему внимательной к тому, чтобы не нарушались ее интересы.
Мы не можем рассчитывать на то, что Россия решит за своих партнеров социально-экономические проблемы, которые влияют на состояние приграничных отношений. Двигаться вперед можно, если все страны региона будут включены в общее экономическое пространство. Но это также не произойдет в одночасье. Через сотрудничество в сфере образования Россия может помогать тем же Киргизии и Таджикистану избежать ловушки сползания в сторону более архаичного социального устройства. Но для всего этого требуется воля и способность принимать решения именно на местном, республиканском уровне.
Повторение колониальной политики со стороны России уже невозможно – слишком много за нее пришлось заплатить в течение прошедших 100 лет.
Источник: Деловая газета «Взгляд»
