В Стамбуле 8 января прошла церемония открытия «Турецкого потока», участие в ней приняли президенты России и Турции. О том, может ли повлиять на работу газопровода конфликт между США и Ираном, как он может развиваться и будет ли втянута в него Россия, специально для «Парламентской газеты» рассказал депутат Госдумы, автор и ведущий телепрограммы «Международное обозрение» Евгений Примаков.
В Стамбуле 8 января прошла церемония открытия «Турецкого потока», участие в ней приняли президенты России и Турции. О том, может ли повлиять на работу газопровода конфликт между США и Ираном, как он может развиваться и будет ли втянута в него Россия, специально для «Парламентской газеты» рассказал депутат Госдумы, автор и ведущий телепрограммы «Международное обозрение» Евгений Примаков.
- Евгений Александрович, за четыре дня до открытия «Турецкого потока» произошло убийство иранского генерала Сулеймани по прямому приказу из Вашингтона, а в ночь с 7 на 8 января Иран ударил ракетами по двум американским базам в Ираке. Кто-то пытается связать эти события в один сюжет — насколько это, на Ваш взгляд, обосновано?
- Уверен, что открытие Турецкого потока и разгоревшийся между США и Ираном конфликт — события, которые просто совпали. Очевидно, что никто в Иране не «подгадывал» ракетные удары под открытие «Турецкого потока» и что церемония в Стамбуле, запланированная задолго до января 2020 года, проводится не потому, что Иран атаковал базы США.
Но совпадения это для нас знаковое — запуск газопровода по графику, даже в условиях громкого международного конфликта в очередной раз подтверждает, что Россия является наиболее надежным и порядочным поставщиком газа. Конфликт между Ираном и США никак не повлияет на работу Турецкого потока. А РФ подтвердит свой статус важнейшего поставщика энергоресурсов для Турции и для всей Европы.
- Внешнеполитическое ведомство Ирана уже выступило с заявлением, что ударами по двум базам США в Ираке «пропорциональный ответ» на убийство генерала Сулеймани завершён. Как будет развиваться ситуация дальше?
- Сейчас самое главное — не упустить момент, когда можно будет остановить череду «ответов на ответы». Очень радует адекватность МИД Ирана — дипломаты заявили, что удары по базам США были исключительно ответной и исчерпывающей акцией. Уже направлено письмо в ООН, где подчеркивается, что такая реакция на убийство лица, которое имело официальный статус, законна и адекватна, что Иран имел право на ответную агрессию.
Но важно учитывать другое. В США сейчас разворачивается очень острая внутриполитическая борьба (выборы президента США намечены на 3 ноября 2020 года — прим. ред.) — по сути, идёт холодная гражданская война. В таких условиях показать слабость для президента Трампа недопустимо. Мы знаем, что Трамп — не воин, в отличие от Обамы он не будет развязывать новые военные кампании. Но удары по базам в Ираке — унижение для США, противники Трампа уже говорят об этом, как о новом Перл-Харборе. И, скорее всего, у Трампа не получится отделаться твиттом, что «у нас все получится».
- На что США могу пойти в таком случае?
- Думаю, они предпримут какую-то силовую акцию в ближневосточном регионе. Американцы уже объявили о 52 целях в Иране, которые они готовы атаковать. А Трамп, как человек, скажем так, не всегда вдумчивый, уже высказался, что в этот список входят и объекты культурного наследия. То есть объявил заранее, что готов пойти на преступление. Но в реальности, США, думаю, планируют атаковать военную инфраструктуру Ирана, а также, возможно, какие-то подразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР) в других странах — например, находящиеся предположительно в Сирии.
Основная опасность ситуации в том, что обе стороны могут скатиться в зависимость от «ответов на ответы». И тогда логика событий будет уже совсем другая. В этой связи, повторюсь, радует взвешенная позиция Тегерана, и то, что Трамп не выступил сразу с обращением из Овального кабинета, что могло означать объявление масштабной военной акции.
- Какую роль может сыграть в этом конфликте Россия?
- Наша позиция — самая выгодная. Это голос разума и адекватности. На данный момент для нас нет никаких прямых угроз в конфликте между США и Ираном — российских объектов, которые находились бы под прицелом в Иране или Ираке нет. Наши ВС также не являются целью для военных ударов. Есть некие риски по строящейся АЭС в Бушере, но это гражданский объект, и я не вижу причин, чтобы переживать за наших специалистов и граждан, которые там работают.
С момента убийства генерала Сулеймани перед всем миром встала угроза — если принцип, что «всем можно все», то есть можно убивать официальных лиц на территории третьих государств, объявив их террористами, будет молчаливо принят, что мы автоматически оказываемся в новом и совсем не прекрасном мире. Россия в данной ситуации может быть посредником между конфликтующими сторонами, может реально помочь договорится, даже негласно, о «правилах игры». При этом не считаю, что мы должны «воевать за Иран», как уже призывает кто-то из горячих голов.
- Если говорить об эскалации конфликта, то может ли она ограничиться только действиями США и Ирана?
- Действительно, в такой эскалации, увы, могут быть активно задействованы и третьи, и четвертые, и пятые стороны. Мы же видим, что свои удары США и Иран наносят в третьей стране — Ираке. И это подразумевает, что территория конфликта может быть гораздо шире. Не исключено, что он будет растекаться по территории стран Персидского залива. И это надо обязательно остановить, так как в противном случае это может привести к катастрофическим последствиям для стран, являющихся главными мировыми поставщиками нефти.
Источник: Парламентская Газета
