Белоруссия – суверенное государство, и Россия никогда не ставила под сомнение ее суверенитет. Белоруссия имеет право проводить ту внешнюю политику, которую она считает для себя нужным. Если цепляться к терминологии, то можно спровоцировать проблемы там, где их на самом деле нет. Российскую внешнюю политику мы многовекторной не называем, но на самом деле этот термин используется во многих российских доктринальных документах, и де-факто наша политика также многовекторна, мы ее развиваем и в западном, и восточном, и в южном направлении, и готовы идти в этом нашем взаимодействии с окружающим миром столь далеко, сколь к этому готовы наши партнеры.
Но для нас, конечно, всегда важно расставлять в этом сотрудничестве приоритеты, то есть здесь важнее не вектора и не направления, а приоритеты. Мы их расставляем предельно четко, и одним из очевидных приоритетов является выстраивание максимально близких союзнических отношений с Республикой Беларусь. До тех пор, пока такая же нацеленность будет сохраняться и во внешней политике Белоруссии, а президент Беларуси на своем главном выступлении на Всебелорусском народном собрании обозначил Россию в качестве главного стратегического партнера, до тех пор, пока это будет не только лозунгом, а конкретным делом, я не вижу проблем с тем, как Белоруссия обозначает свою внешнюю политику и с тем, как она выстраивает свои отношения с третьими странами. Мы знаем, что у Белоруссии есть стратегическое партнерство с КНР, мы знаем, что она заинтересована в развитии отношений со своими западными соседями, в том числе входящими в ЕС и НАТО. Повторю еще раз – до тех пор, пока это не будет мешать нашим отношениям, проекту реализации Союзного государства России и Беларуси, все это – сюжеты, которые должны иметь подчиненное отношение к тому, что мы делаем в реалиях на практике.
В феврале 2021 г. белорусское руководство озвучило ряд новых акцентов во внешней политике. В ходе Всебелорусского собрания глава МИД Беларуси Владимир Макей выступил за отказ от закрепленного в конституции стремления к нейтралитету. А по итогам сочинских переговоров президентов России и Беларуси Владимира Путина и Александра Лукашенко стороны вновь вернулись к проработке «дорожных карт» по углублению интеграции в Союзном государстве. В эксклюзивном интервью «Евразия.Эксперт» Председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев проанализировал, как конституционная реформа в Беларуси и новый раунд интеграционных переговоров отразится на будущем российско-белорусских отношений.
– Константин Иосифович, 11 февраля в ходе Всебелорусского народного собрания глава МИД Беларуси Владимир Макей сообщил, что «закрепленное в Конституции стремление к нейтралитету не соответствует текущей ситуации». Чем, на Ваш взгляд, продиктовано данное заявление, и что оно означает для России?
– Я принимал участие во Всебелорусском народном собрании и, конечно же, обратил внимание на это заявление министра. Оно было поддержано и в завершающем выступлении президента Беларуси господина Лукашенко, хотя, подчеркну, это пока не принятое решение, а одна из идей, которая может быть использована при подготовке новой редакции Конституции Беларуси. Здесь еще много чего может произойти на протяжении примерно года работы над этим новым проектом – референдум предполагается организовать в начале будущего года. Так что я бы хотел уточнить, что пока это идея, и ее воплощение в жизнь будет в конечном итоге зависеть от воли граждан Беларуси.
Если же говорить по существу, то, называя вещи своими именами, эта норма действующей Конституции Беларуси на самом деле уже давно разошлась с реальной действительностью. Беларусь является полноправным и полноценным участником Союзного государства, а в рамках него, разумеется, реализуются программы, которые не совместимы с нейтральным статусом какого бы то ни было государства.
Во-вторых, Белоруссия является полноценным и полноправным членом Организации Договора о коллективной безопасности, а это оборонный союз, военная организация, то есть тоже конструкция, которая де-факто противоречит заявленному Белоруссией статуса нейтралитета. Поэтому, на мой взгляд, в этом предложении содержится не столько идея каким-то образом пересмотреть реальную, сейчас существующую политику Белоруссии в сфере безопасности, не об этом идет речь. А речь о том, чтобы привести нормы белорусской Конституции в соответствие с реальностью, с реальной политикой Белоруссии в сфере безопасности. Эта политика ушла дальше, и я в этом не вижу ничего тревожного, это совершенно нормальная динамика, развитие основ конституционного строя Белоруссии в указанной мною сфере, и я, признаюсь, пока не вижу никаких практических последствий для реализации этой политики. Она уже сейчас совершенно четко сориентирована на Россию и на другие государства, которые являются союзниками Белоруссии по ОДКБ и, думаю, так оно и будет оставаться впредь, когда и если эта норма исчезнет из действующей Конституции.
– В то же время, президент Беларуси Александр Лукашенко подтвердил сохранение курса республики на многовекторную политику. Как многовекторная политика Беларуси воспринимается в России, и какое влияние оказывает на динамику двусторонних отношений?
– Начнем с того, что Белоруссия – суверенное государство, и Россия никогда не ставила под сомнение ее суверенитет. Белоруссия имеет право проводить ту внешнюю политику, которую она считает для себя нужным. Если цепляться к терминологии, то можно спровоцировать проблемы там, где их на самом деле нет. Российскую внешнюю политику мы многовекторной не называем, но на самом деле этот термин используется во многих российских доктринальных документах, и де-факто наша политика также многовекторна, мы ее развиваем и в западном, и восточном, и в южном направлении, и готовы идти в этом нашем взаимодействии с окружающим миром столь далеко, сколь к этому готовы наши партнеры.
Но для нас, конечно, всегда важно расставлять в этом сотрудничестве приоритеты, то есть здесь важнее не вектора и не направления, а приоритеты. Мы их расставляем предельно четко, и одним из очевидных приоритетов является выстраивание максимально близких союзнических отношений с Республикой Беларусь. До тех пор, пока такая же нацеленность будет сохраняться и во внешней политике Белоруссии, а президент Беларуси на своем главном выступлении на Всебелорусском народном собрании обозначил Россию в качестве главного стратегического партнера, до тех пор, пока это будет не только лозунгом, а конкретным делом, я не вижу проблем с тем, как Белоруссия обозначает свою внешнюю политику и с тем, как она выстраивает свои отношения с третьими странами. Мы знаем, что у Белоруссии есть стратегическое партнерство с КНР, мы знаем, что она заинтересована в развитии отношений со своими западными соседями, в том числе входящими в ЕС и НАТО. Повторю еще раз – до тех пор, пока это не будет мешать нашим отношениям, проекту реализации Союзного государства России и Беларуси, все это – сюжеты, которые должны иметь подчиненное отношение к тому, что мы делаем в реалиях на практике.
– На Ваш взгляд, актуально ли Беларуси в новой редакции конституции зафиксировать ставку на активизацию интеграционного строительства в Союзном государстве и ЕАЭС?
– Еще раз повторю тезис, с которого начинал. Белоруссия – это суверенное государство, и единственный, кто вправе определять содержание Конституции Беларуси, это белорусский народ. Я думаю, что для нас в России было бы неправильно начинать навязывать какое-то собственное видение Конституции Беларуси, что в ней должно быть, а чего не должно. Мы должны уважать суверенитет Белоруссии.
Я признаюсь, что, конечно же, нам с российской стороны хотелось бы значительно более высоких темпов в развитии и Союзного государства, и нашей интеграции в рамках ЕАЭС, и в рамках ОДКБ, и в рамках СНГ, мы с российской стороны к этому готовы.
Но если мы начнем диктовать наше видение интеграции нашим партнерам по интеграции, мы будем тем самым провоцировать дополнительные проблемы, а не решать уже существующие. Мы этого никогда не делаем, мы идем вперед ровно теми темпами, которые приемлемы и интересны другим участникам интеграции. В Союзном государстве – это Белоруссия, в ЕАЭС – это четыре партнера для России, в ОДКБ – пять, в СНГ их десять, но в каждом случае мы готовы учитывать интересы в этой интеграции тех, кто в ней участвует. И то, каким образом наши партнеры определяют свое отношение к этой интеграции, закрепляя это в своих национальных конституциях или в каком-то сегменте законодательства, в декларациях, принимаемых национальными парламентами либо в политических программах партий, – все это должно быть суверенным правом каждой из стран-участниц интеграции. Поэтому давать какие-то рекомендации белорусским партнерам о том, что должно войти в их конституцию, а что не должно, мы совершенно точно не будем, при том понимании, что мы с российской стороны предельно четко и исчерпывающим образом фиксируем свою готовность к максимально высоким темпам продвижения вперед интеграционных процессов.
– По каким сценариям может развиваться ситуация в Беларуси и в российско-белорусских отношениях в ближайшем будущем? Каких результатов следует ожидать от переговоров президентов Беларуси и России?
– То, что эти переговоры состоялись, – признак того, что мы находимся в постоянном диалоге, и что диалог этот носит конкретный взаимозаинтересованный характер, как бы ни пытались нам в этом диалоге мешать. Поэтому сам факт встречи я могу только приветствовать. По итогам этой встречи и с той, и с другой стороны были даны новые дополнительные поручения в адрес Правительств и Советов безопасности, парламентских структур (конечно, это не поручения, а рекомендации). И все это говорит о том, что диалог не декларативный, а конкретный и прагматичный, прикладной, и у меня это вызывает удовлетворение.
Отношения наши будут двигаться поступательно, проект Союзного государства мы совершенно точно не списываем, а стараемся конкретизировать. И сейчас на завершающей стадии находится очень большая аналитическая работа по тому, чтобы определиться со стратегическим видением перспектив нашего совместного движения вперед.
Понятно, что с момента подписания договора о Союзном государстве прошло уже более четверти века, и какие-то позиции реализованы. А какие-то позиции не реализованы, потому что мы не дорабатываем, какие-то – потому что жизнь ушла вперед и оказалось, что та или иная договоренность уже не соответствует либо интересам сторон, либо их пониманию того, как мы должны сосуществовать вместе. Мы совершенно точно заинтересованы в продолжении проекта Союзного государства, этот проект успешный и что он имеет большое перспективное будущее. Да, вначале, конечно же, экономика (и об этом постоянно говорит президент Лукашенко), я не вижу необходимости с этим спорить. С нашей стороны есть готовность распространять наше взаимодействие на возможно большее число новых сфер, но, если пока белорусская сторона к этому не готова, значит, требуется еще дополнительное время, и оно обязательно придет.
– Каковы перспективы принятия «дорожных карт» по углублению интеграции в Союзном государстве, и что они могут поменять в российско-белорусских отношениях?
– Я воздержусь от того, чтобы комментировать конкретные графики работы над этими дорожными картами (все-таки это удел работы профильных министерств и ведомств, правительств двух стран, естественно, Союзного комитета). Мы, парламентарии, всегда оказываем в этой работе возможное содействие, если требуется ратификация, то мы готовим их в преимущественно приоритетном режиме. В остальном могу только подтвердить, что работа ведется очень серьезная и очень активная и дискуссий вокруг этой работы, наносных и поверхностных, значительно больше, чем сохраняющихся по существу разногласий между подходами сторон. Разногласия сохраняются, но они носят рабочий характер и последовательно снимаются с повестки дня.
Источник: «Евразия Эксперт»
