Готовы многие из нас в России это признать или нет, но положение Европы в международной политике неизбежно станет важным вопросом теоретического и практического значения. Для великих держав острота этого вопроса определяется тем, что они связывают с Европой в собственных планах и, соответственно, где их может постичь разочарование. В случае с США стратегическое значение Европы определяется её способностью сдерживать Россию с хотя бы частичной опорой на собственные силы. Для самой России континентальная часть Европы – это потенциальное «слабое звено» в объединённой коалиции Запада во главе с США, угрожающей интересам и выживанию российского государства. Близкой позиции придерживается Китай, власти которого также рассчитывают на то, что со временем американское влияние в Европе сможет снизиться и это позволит Пекину сохранить доступ к части западных технологий и рынков в условиях неизбежного «развода» с американцами. С точки зрения Индии, Европа представляет собой менее требовательного, чем США, партнёра в вопросах модернизации индийской экономики и решения части национальных задач развития.
При этом говорить о подлинных симпатиях по отношению к европейцам со стороны кого-либо из их глобальных партнёров достаточно сложно. В таких внешнеполитических обстоятельствах ведущие страны Европейского союза оказываются перед перспективой постепенно превратиться в пограничную территорию, которую все противоборствующие глобальные игроки будут рассматривать исключительно как ресурсную базу в политике или экономике. Вопрос состоит в том, могут ли европейцы остановить движение в эту сторону и, что ещё более важно, нуждаются ли они в большей субъектности в мировых делах?
Ведущие страны Европейского союза оказываются перед перспективой постепенно превратиться в пограничную территорию, которую все противоборствующие глобальные игроки будут рассматривать исключительно как ресурсную базу в политике или экономике. Вопрос в том, могут ли европейцы остановить движение в эту сторону и, что ещё более важно, нуждаются ли они в большей субъектности в мировых делах? Об этом пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.
Готовы многие из нас в России это признать или нет, но положение Европы в международной политике неизбежно станет важным вопросом теоретического и практического значения. Для великих держав острота этого вопроса определяется тем, что они связывают с Европой в собственных планах и, соответственно, где их может постичь разочарование. В случае с США стратегическое значение Европы определяется её способностью сдерживать Россию с хотя бы частичной опорой на собственные силы. Для самой России континентальная часть Европы – это потенциальное «слабое звено» в объединённой коалиции Запада во главе с США, угрожающей интересам и выживанию российского государства. Близкой позиции придерживается Китай, власти которого также рассчитывают на то, что со временем американское влияние в Европе сможет снизиться и это позволит Пекину сохранить доступ к части западных технологий и рынков в условиях неизбежного «развода» с американцами. С точки зрения Индии, Европа представляет собой менее требовательного, чем США, партнёра в вопросах модернизации индийской экономики и решения части национальных задач развития.
При этом говорить о подлинных симпатиях по отношению к европейцам со стороны кого-либо из их глобальных партнёров достаточно сложно. В таких внешнеполитических обстоятельствах ведущие страны Европейского союза оказываются перед перспективой постепенно превратиться в пограничную территорию, которую все противоборствующие глобальные игроки будут рассматривать исключительно как ресурсную базу в политике или экономике. Вопрос состоит в том, могут ли европейцы остановить движение в эту сторону и, что ещё более важно, нуждаются ли они в большей субъектности в мировых делах?
На словах, как мы знаем, намерения ведущих стран Евросоюза (Германия и Франция в первую очередь) не сильно изменились по сравнению с «золотыми» годами развития их самостоятельного стратегического проекта – европейской интеграции. Как и в 1990–2000-е годы, Берлин и Париж с разной интенсивностью и напором говорят о своём желании играть самостоятельную роль в мировых делах. Однако даже они признают, что сейчас возможности для реализации таких планов серьёзно сократились. И уже скоро может стать очевидным, что континентальная Европа действительно окажется в ситуации, в наибольшей степени отвечающей предсказаниям самых больших скептиков. Другими словами, фактическое положение европейцев в мировой политике всё больше соответствует тому, как мы могли бы видеть его с точки зрения абстрактных оценок взаимосвязи их отношений с США и способности к самостоятельным действиям.
Этому, однако, препятствуют несколько важных факторов. Во-первых, Франция как ведущая политическая держава континентальной Европы сохраняет пока своё место в составе постоянных членов Совета Безопасности ООН. Это даже формально делает её равной среди членов ареопага международного сообщества. Во-вторых, экономические возможности и потенциал Европы исключительно велики. Германия остаётся одной из ведущих экономических держав мира, далеко опережая по некоторым показателям даже Китай, не говоря уже о России и Индии. В-третьих, европейские представители участвуют в работе большинства крупных международных институтов и занимают лидирующие позиции в формировании их повестки. Всё это, как и многое другое, не позволяет относиться к Европе пренебрежительно. И удерживает нас от того, чтобы полностью списывать континентальных европейцев со счетов, рассматривая их исключительно как несамостоятельных младших партнёров США.
Однако последняя точка зрения имеет под собой серьёзные основания. Драматический исход Второй мировой войны, по итогам которой возник существующий международный порядок, оказался для Европы не просто завершением глобального могущества, но и потерей возможности самостоятельно определять свою внешнюю политику. Можно сказать, что все западноевропейские государства потерпели в результате событий 1939–1945 годов тяжёлое военное поражение, даже если оказались в числе формальных победителей, как это произошло с Францией. За исключением Великобритании, все крупные европейские государства подверглись военному разгрому – победителей среди них не было.
Разрушение колониальной системы в последовавшие десятилетия стало уже следствием резкого понижения статуса Европы в мировой табели о рангах. Потеряв основные права применительно к собственному положению, европейские колониальные империи уже не могли сохранять господство над другими народами. Этот процесс был постепенным и в ряде случаев смягчался определёнными формами неоколониальной зависимости. Однако, как мы видим на примере африканского влияния Франции, возникшие в 1960–1970-е годы суррогаты колониального режима могли быть только временными формами, неизбежно сменяющимися полной потерей контроля со стороны прежних хозяев.
Это в полной мере коснулось даже Великобритании, которая не была разгромлена, но значительно ослабела в результате Второй мировой войны. Ведущая же экономическая держава региона – Германия – утеряла суверенитет над своей внешней политикой даже формально. Франция поборолась какое-то время, но уже с середины 1970-х годов постепенно двигалась в сторону отказа от самостоятельной роли в мировой политике. Финалом стало возвращение страны в военные структуры НАТО пятнадцать лет назад, после чего французское оборонное планирование также было интегрировано в систему, где руководство осуществляют США.
В результате уже к концу 2000-х годов сформировались все предпосылки для того, чтобы полностью забыть любые мечтания о самостоятельной Европе в мировых делах. Последней попыткой восстановить суверенитет в вопросах внешней политики оказалось германо-французское выступление против планов США в отношении Ирака в 2002–2003 годах. Но оно не привело европейцев ни к каким удовлетворительным результатам. Остальное довершили почти постоянные экономические трудности после кризиса 2008–2009 годов и начавшийся тогда же кризис политических систем в большинстве государств Европейского союза.
Подводя итог, можно сказать, что действия континентальной Европы в условиях острого кризиса в отношениях с Россией в 2021–2022 годах уже вполне отвечали её подлинному положению достаточно несамостоятельного партнёра США, территориальной базы для реализации стратегических планов одной из подлинных, наряду с Россией, победительниц во Второй мировой войне. И было бы несколько наивно сокрушаться по поводу того, что лидеры ведущих стран ЕС, а также институтов Евросоюза, полностью отдали себя во власть событий, которые они не могли контролировать. Серьёзность возникшего кризиса – фактически опосредованного Украиной военного столкновения России и США – не оставляла пространства для внешнеполитического маневрирования в тех масштабах, которые были доступны для европейцев в период холодной войны 1949–1991 годов.
Тем более что сам украинский кризис стал в определённой мере результатом того, что континентальная Европа потеряла всякую способность к стратегической самостоятельности.
Это, как мы видели выше, произошло в рамках постепенного процесса, сочетавшего в себе последствия событий середины прошлого века и провал попыток построить на базе европейской интеграции подлинный политический союз, сочетая это с расширением состава участников и созданием общей экономической политики через финансовые инструменты в рамках зоны евро.
Дополнительное доказательство здесь – специфика поведения институтов Евросоюза, которые после февраля 2022 года просто исполняют роль экономического филиала НАТО. Европейские лидеры выглядели в начале прошлого года настолько беспомощно не потому, что были плохи сами по себе. Подлинная причина их неспособности остановить сползание региона в самый серьёзный с середины XX века кризис, а затем и встраивания в политику США в отношении России в том, что у континентальной Европы оказались исчерпаны возможности для самостоятельности.
Теперь нам предстоит увидеть, насколько серьёзными окажутся последствия этого процесса, добравшегося к 2022 году до своей финальной стадии. В отличие от Британии, континентальная Европа слишком велика и разнообразна для того, чтобы оказаться полностью поглощённой американским влиянием. Европейские компании в силу своего масштаба способны сохранить самостоятельные связи с российским и китайским рынками. Крупные страны Евросоюза следуют за их интересами и оказываются в двойственном положении: они стратегически полностью подчинены США, но при этом обладают определённой автономией внешнеполитических контактов.
В результате континентальная Европа может буквально «зависнуть» в состоянии, когда противники США на мировой арене сохранят на неё влияние, но принимать решения самостоятельно она уже не сможет. Это превратит Европу в арену конкуренции между другими державами. И пока совершенно не очевидно, как такое положение скажется на способности европейцев соответствовать интересам многочисленных конкурентов за их внимание.
Источник: Международный дискуссионный клуб «Валдай»
