Не спешите ругать автора за корявое на первый взгляд название этих заметок. Не спешите, хотя бы потому, что это строка из Пушкина. Из стихотворения, написанного меньше чем за год до смерти. Оно недлинное, поэтому напомню его целиком, чтобы гений прояснил и мне, и, надеюсь, вам то смятение, которое нередко будоражит ум и разъедает душу. "О нет, мне жизнь не надоела,//Я жить люблю, я жить хочу, //Душа не вовсе охладела,//Утратив молодость свою.//Еще хранятся наслажденья//Для любопытства моего.// Для милых снов воображенья,//Для чувств всего".
В эти праздничные и междупраздничные дни повторяю его с особой надеждой.
Слышу смех в уличных кафе Москвы, Петербурга, Баку и Еревана, и сам смеюсь вместе с туристами, которые праздно щурятся, пытаясь поймать глазами весеннее солнце. Вижу по телевизору, как улыбаются люди на улицах Тель-Авива, Бейрута и даже Дамаска - все это помогает смягчить неисчезающий внутренний разлад.
Не спешите ругать автора за корявое на первый взгляд название этих заметок. Не спешите, хотя бы потому, что это строка из Пушкина. Из стихотворения, написанного меньше чем за год до смерти. Оно недлинное, поэтому напомню его целиком, чтобы гений прояснил и мне, и, надеюсь, вам то смятение, которое нередко будоражит ум и разъедает душу. "О нет, мне жизнь не надоела,//Я жить люблю, я жить хочу, //Душа не вовсе охладела,//Утратив молодость свою.//Еще хранятся наслажденья//Для любопытства моего.// Для милых снов воображенья,//Для чувств всего".
В эти праздничные и междупраздничные дни повторяю его с особой надеждой.
Слышу смех в уличных кафе Москвы, Петербурга, Баку и Еревана, и сам смеюсь вместе с туристами, которые праздно щурятся, пытаясь поймать глазами весеннее солнце. Вижу по телевизору, как улыбаются люди на улицах Тель-Авива, Бейрута и даже Дамаска - все это помогает смягчить неисчезающий внутренний разлад.
Сколько свадеб было сыграно перед уходом на фронт. Сколько жизней человеческих зачато...
В напряженном ожидании контрнаступления ВСУ, после обострения в Лачинском коридоре, после терактов и взрывов, по всему миру уносящих жизни ни в чем не повинных людей, бытие человеческое настырно отстаивает свое право на продолжение. Как писал В.Г. Белинский, "жить - значит чувствовать и мыслить, страдать и блаженствовать, всякая другая жизнь - смерть". И всякий раз не отпускает сознание, что жить и радоваться - даже перед лицом смерти - это удел человеческий. Трагический и благословенный в одно и то же время. Но оказывается неизбежным. Ведь появляемся мы на этот свет все-таки не для того, чтобы мгновенно его покинуть, мы стремимся отдалить прощание с жизнью, стараемся заговорить небытие. Сколько свадеб было сыграно перед уходом на фронт. Сколько жизней человеческих было зачато в последнюю ночь перед расставанием, которая для многих оказалась единственной. Жажда жизни ("Жажда жизни" - так назывался роман Ирвинга Стоуна о Винсенте ван Гоге) порой кажется пошлым компромиссом с реальностью, но она обладает тем могуществом, который удерживает род человеческий от исчезновения. Борьба за выживание не отменяет магической силы любви. Иногда бывает, что сказать смерти "да" проще, чем жизни. Но и то, и другое требует мужества - и неизвестно, что большего.
Никто не может отменить волшебства природного круговорота - кто-то отмечает Песах или Пасху, кто-то Ид аль-Фитр, то есть Ураза Байрам, кто-то День международной солидарности трудящихся, - но пора весны, перевалившей свою середину, приносит обновление жизни, даже когда она стремится к закату. Утверждает ее в надежде и вере.
И самый важный для всех советских и уж точно российских граждан День Победы - это прежде всего торжество жизни над смертью. Торжество человеческого бытия, оплаченное десятками миллионов смертей. "Смертью смерть поправ" - звучит как колокольный звон не только в душах верующих христиан. Великий героический подвиг народа, который отстаивал свое историческое будущее, утверждающее высшие человеческие доблести и добродетели. Защищал и защитил Европу от фашизма, родившегося на европейской почве.
И до сих пор мы ищем и не находим ответа на вопрос: как это могло случиться с великими европейскими нациями - немцами, итальянцами, которых не защитила от расчеловечивания их великая культура. Какие защитные механизмы так и не сработали? Сегодня редко говорят о гуманизме, больше о традиционных ценностях. Но одна из важнейших традиционных российских ценностей - это любовь к другому человеку, это талант сострадания, величие самопожертвования. Говоря о традиционных российских ценностях, которые вбирают в себя Ветхий и Новый Заветы, и Коран, и Тору, и Трипитаку, священную книгу буддизма, важно понимать, что не только российская, но и русская культура - всемирно отзывчивы. И именно благодаря этому вобрала в себя все лучшее, что создала мировая культура.
Одна из важнейших традиционных российских ценностей - это любовь к другому человеку, это талант сострадания, величие самопожертвования.
Идея "всемирной отзывчивости" русской литературы, русской культуры в целом не отвергалась и теми авторами, которые полагали, что Россия представляет собой особый цивилизационный тип исторического развития. Этой мыслью пронизан фундаментальный труд Н.Я. Данилевского "Россия и Европа", который журнал "Заря" начал публиковать в 1869 году. И хотя выдающийся русский философ В.С. Соловьев назвал его "литературным курьезом", многотомное сочинение Н.Я. Данилевского стало иконой русского консервативного сознания. Порой кажется, что оно написано в результате современной политической дискуссии. Впрочем, влиятельные современники Н.Я. Данилевского не могли принять его утверждений, будто "в 1799-м, в 1805-м, в 1807 гг. сражалась русская армия, с разным успехом, не за русские, а за европейские интересы...". Есть резон в том, что Россия всегда старалась отстаивать собственные интересы и хотела играть системообразующую роль в европейской политике.
При стремлении утвердить обособленную роль России в противовес Европе - в политике, жизнестроительстве, культуре - при всем том Н.Я. Данилевский, пророк русского консерватизма, певец панславизма, понимал, что формирование российской цивилизации проходило в живом взаимодействии с окружающим миром. Скорее враждебным, но заслуживающим серьезного диалога. И формирование собственных национальных ценностей происходило в результате этого противоречивого процесса.
Почему вдруг вспомнил обо всем этом в эти солнечные майские дни? Порой кажется, что можно увернуться от истории - но это всего лишь иллюзия. Ее властный ход определяет все наше сегодняшнее бытие. И от этого жажда жизни приобретает особую силу.
Источник: Российская газета
