Уникальность исторических событий определяется условиями, в которых они происходят. Государства действуют всегда одинаково – меняются обстоятельства, заставляющие их поступать тем или иным образом. Но, что самое важное, изменение контекста ведёт к принципиально иным последствиям от аналогичных по своему содержанию событий. Вывод контингента советских войск из Афганистана в феврале 1989 года стал возможен лишь накануне действительно глобальных политических изменений – финала холодной войны в результате фактического поражения СССР и его последующего распада.
Точно так же катастрофическое завершение двадцати лет присутствия США и союзников в Афганистане приобретает фундаментальное значение не само по себе, а в контексте изменения глобального баланса сил и общего сокращения способности стран Запада играть определяющую роль в международной политике и мировой экономике. Значение имеет не факт очередного поражения США – в военной истории этой державы было и будет много побед и неудач, а то, в каких обстоятельствах это происходит.
Стратегически возвращение радикалов к власти в Афганистане может привести к стабилизации региона, значительному уменьшению возможности США влиять на его страны и относительной изоляции Индии как государства, в наибольшей степени связывающего с Западом своё будущее, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.
Уникальность исторических событий определяется условиями, в которых они происходят. Государства действуют всегда одинаково – меняются обстоятельства, заставляющие их поступать тем или иным образом. Но, что самое важное, изменение контекста ведёт к принципиально иным последствиям от аналогичных по своему содержанию событий. Вывод контингента советских войск из Афганистана в феврале 1989 года стал возможен лишь накануне действительно глобальных политических изменений – финала холодной войны в результате фактического поражения СССР и его последующего распада.
Точно так же катастрофическое завершение двадцати лет присутствия США и союзников в Афганистане приобретает фундаментальное значение не само по себе, а в контексте изменения глобального баланса сил и общего сокращения способности стран Запада играть определяющую роль в международной политике и мировой экономике. Значение имеет не факт очередного поражения США – в военной истории этой державы было и будет много побед и неудач, а то, в каких обстоятельствах это происходит.
Сейчас события в Афганистане разворачиваются на фоне роста китайского могущества и – одновременно – способности Москвы и Пекина к координации своих действий по важнейшим для состояния дел в Евразии вопросам.
В равной степени зависят от обстоятельств и эффекты важных событий – краткосрочные или стратегические. Приход в Афганистане к власти радикального религиозного движения в середине 1990-х годов стал поводом для попытки консолидации США своей способности определять развитие мировой политики. Тогда любые действия талибов на суверенной территории Афганистана становились легитимным поводом для международного внимания и – чаще всего – осуждения. Военное вторжение стран Запада в Афганистан получило практически такую же поддержку, как международная операция по освобождению Кувейта в 1991 году.
В более долгосрочной перспективе установление в 1996 году радикального режима в Кабуле создало условия для расширения присутствия США и близких им государств в Центральной Евразии. Значительно увеличились как уязвимость стран Центральной Азии к влиянию со стороны Вашингтона, так и собственные усилия Ташкента или Астаны по балансированию в регионе российского и растущего китайского влияния с опорой на Запад. Вплоть до 2014 года США сохраняли в регионе непосредственное военное присутствие в виде баз и логистических центров, где находились американские военные.
Однако в 2021 году возвращение «Талибана» в Кабул в результате скоропостижного падения республиканского правительства Ашрафа Гани будет иметь совершенно другие последствия. Оно в первую очередь ведёт к дальнейшему усилению Китая, изменению в лучшую сторону условий для России и ослаблению Запада в условиях его жёсткой конкуренции с Москвой и Пекином. То, что талибы делают или могут сделать внутри страны, не является основанием для всеобщего отказа им в праве на существование. Изменился международный контекст, в том числе в части ценностного измерения политики и его роли в принятии важнейших решений.
Стратегически возвращение радикалов к власти может привести к стабилизации региона, значительному уменьшению возможности США влиять на его страны и относительной изоляции Индии как государства, в наибольшей степени связывающего с Западом своё будущее.
Мы пока не знаем, станет ли мир в Афганистане реальностью. Однако именно сейчас, впервые за последние сорок лет, внутриполитическая стабилизация в этой стране имеет под собой наиболее прочную основу. Во-первых, это военная победа сравнительно консолидированного политического движения, располагающего единым лидерством и системой управления. Во-вторых, согласие России и Китая, ведущих региональных держав, относительно того, что движению талибов нужно дать шанс проявить благоразумное поведение внутри и вовне. Для Китая это сотрудничество в реализации важнейших проектов экономического характера и отказ от поддержки тех религиозных группировок, которые представляют угрозу для безопасности китайской территории. Для России – отсутствие агрессивных намерений в отношении стран Центральной Азии, в способности которых самостоятельно обеспечить свою безопасность у Москвы не может быть полной уверенности, а также сокращение потока идущих из Афганистана наркотиков.
У нас есть основания ожидать того, что стабилизация военной ситуации в Афганистане приведёт к оживлению китайских усилий по экономическому восстановлению этой страны.
Если эти ожидания станут реальностью, а США и Европейский союз не найдут возможностей вернуть Афганистан в хаотическое состояние войны всех против всех, дуга нестабильности, опоясывающая Евразию, окажется прорвана.
Это станет важным геостратегическим изменением в регионе, который со второй половины XIX века был полем соперничества между континентальной Россией и морскими англо-саксонскими державами – сначала Великобританией, а затем США.
То, что происходит и будет происходить в Афганистане, может иметь и другие последствия. С высокой степенью вероятности усилятся позиции Пакистана, который уже достаточно тесно сотрудничает с Китаем и опирается на его экономические возможности. Неуверенно будет чувствовать себя Индия – эта страна уже оценивает падение республиканского правительства в Кабуле как серьёзный удар по своим стратегическим интересам. Вероятно, что более активными станут попытки США и их союзников наладить диалог с Ираном – несмотря на то, что современный режим в этой стране не является для Запада дружественным, внутренняя ситуация там может оказаться восприимчивой к внешнему влиянию.
Для России имеет значение то, как сокращение присутствия США в Евразии скажется на позициях Турции. Пока эта страна старается вести себя уверенно, однако она всё ещё тесно связана с США и Европой в экономическом отношении. В случае усиления китайско-российского контроля над пространством их общего соседства Анкаре, возможно, придётся восстанавливать отношения со своими союзниками по НАТО. Также нельзя исключать хаотичных попыток Турции восстановить отношения с близкими по языку странами Центральной Азии, что также потребует определённого российского внимания.
В целом для России поражение США в Афганистане означает не только снижение возможностей основного противника в международных делах, но и общее изменение стратегической ситуации.
Мы, в частности, не можем исключать того, что в новых условиях может измениться политика России в отношении стран Центральной Азии. Большинство из них так или иначе связаны с Россией союзническими отношениями, но не всегда двустороннее взаимодействие развивается гладко. После того, как США потеряли важную часть ресурсов по вторжению в дела этого региона, Москва может столкнуться даже с возрастающей ответственностью за его внутреннюю стабильность.
Но и сами США будут искать пути для возвращения в центральную часть Евразии в той или иной форме. Поражение в Афганистане не оказало серьёзного воздействия на силовые военные и экономические возможности этой державы. После того, как первоначальный шок пройдёт, мы должны быть готовыми к новому раунду борьбы за региональное влияние. В этой борьбе на стороне России выступают объективные интересы Китая, и это существенно облегчает положение по сравнению со всеми предшествовавшими эпизодами.
Падение Кабула 15 августа 2021 года стало важным историческим событием не потому, что оно означает действительный конец попыток США оказывать определяющее воздействие на международную политику. Такие усилия будут продолжены, хотя и под новыми идеологическими лозунгами, а от попыток создать действительно целостный порядок под своим руководством США отказались уже давно. В действительности мы имеем дело с очередным изменением динамичного баланса сил, определяющего природу международных отношений. И в любом случае это изменение несёт в себе для России новые возможности и новые вопросы, на которые нужно будет отвечать уже в самом ближайшем будущем.
Источник: Международный дискуссионный клуб «Валдай»
