Ситуация накладывает отпечаток на вероятные переговоры. Положение на фронте приобретает едва ли не решающее значение, то есть искомое немедленное перемирие совсем призрачно. Первопричины из относительно исторических становятся остро актуальными. Это военно-политический дисбаланс, способный перерасти в лобовое столкновение России и НАТО. Определяющими являются связи между Европой и США — насколько Вашингтон готов управлять процессами на европейском театре.
Вывод не самый обнадеживающий. Американское переговорное желание невыполнимо. До воплощения российского далеко. Ставки все выше. И свести решение к территориям не получится.
В субботу Дональд Трамп заявил, что встретится с Владимиром Путиным не раньше, чем прояснятся параметры сделки. Такова и российская позиция — встречу надо основательно подготовить. Правда, намерения контрастны. Белый дом хочет скорейшей остановки боевых действий, где есть, а дальше — пусть другие (Европа и прочие) разбираются. Кремль настаивает на устранении первопричин конфликта, что требует многосоставной пакетной договоренности. И ее структуру следует согласовать до прекращения огня. Американское требование объяснимо. Военная инициатива на стороне России, и боевые действия усиливают позицию Москвы на переговорах. Их прекращение — ослабляет. Что же касается общей системы безопасности, трамписты в принципе демонстрируют ограниченный интерес к присутствию в Европе. Ей предлагается самой взять ответственность и не отвлекать США от более важных дел. Российское мнение сформировано длительной эволюцией европейского военно-политического ландшафта, когда единственным сценарием считалось преумножение атлантизма. Первопричины — в окончании холодной войны так, как она закончилась, и в импульсе, который дал тот исход. Это и предлагается пересмотреть.
Есть важная деталь. После 1991 года расширение НАТО на восток диктовалось прежде всего политической логикой. Экспансия евроатлантических институтов подразумевала не столько подготовку к вооруженному противостоянию, сколько способ обустроить новые пространства западной империи. Принятие в альянс было одновременно символом веры для новичков и инструментом управления ими. Это не значит, что фактор военного планирования отсутствовал. Но он был выражен намного меньше, чем мог бы, учитывая изначальные задачи и традиции Североатлантического блока. И Россия, возражая против распространения НАТО, имела в виду все же не непосредственную, а потенциальную угрозу. Она подчеркивалась нежеланием западных собеседников выслушать аргументы и предложения Москвы.
То, что происходит с 2022 года, имеет другой характер. В расширение альянса и его возможное укрепление заложена чисто военная логика прямого противостояния с Россией. У НАТО больше нет иного смысла, либо он ушел далеко на задний план.
Ну и вступление Финляндии и Швеции по мотивам и последствиям качественно отличается от появления в блоке, например, Хорватии или даже Чехии со Словакией. Тем более это относится к гипотетическому членству Украины, чего добивается Киев. СВО, с одной стороны, перевела противоречия в открытую форму, лишив западных визави возможности уклоняться от проблемы. С другой — максимально ее обострила, выведя на авансцену именно военные способы установления статус-кво. До начала российской кампании разговор о первопричинах и европейской безопасности был хотя и предметным, но во многом умозрительным. Сейчас — предельно конкретный вопрос военного противоборства.
Ситуация накладывает отпечаток на вероятные переговоры. Положение на фронте приобретает едва ли не решающее значение, то есть искомое немедленное перемирие совсем призрачно. Первопричины из относительно исторических становятся остро актуальными. Это военно-политический дисбаланс, способный перерасти в лобовое столкновение России и НАТО. Определяющими являются связи между Европой и США — насколько Вашингтон готов управлять процессами на европейском театре.
Вывод не самый обнадеживающий. Американское переговорное желание невыполнимо. До воплощения российского далеко. Ставки все выше. И свести решение к территориям не получится.
Источник: Коммерсант.
