2008–2009 годы оказались весьма тяжёлыми, но не такими значительными в плане преобразования долгосрочных контуров мировой экономической системы. Нынешнее время совсем иное, поскольку, несмотря на беспрецедентные антикризисные меры, масштабы спада экономической активности в этом году перекроют всю глубину падения, которая наблюдалась более десяти лет назад, пишет Ярослав Лисоволик, программный директор клуба «Валдай».
2008–2009 годы оказались весьма тяжёлыми, но не такими значительными в плане преобразования долгосрочных контуров мировой экономической системы. Нынешнее время совсем иное, поскольку, несмотря на беспрецедентные антикризисные меры, масштабы спада экономической активности в этом году перекроют всю глубину падения, которая наблюдалась более десяти лет назад, пишет
Ярослав Лисоволик, программный директор клуба «Валдай».
Несмотря на недавние периоды нестабильности и несколько кризисных волн в последнее десятилетие, мировая экономика на этот раз была застигнута врасплох. Для рынков текущий кризис, скорее всего, повлечёт за собой переоценку глобальных рисков, среди которых эпизоды возникающих эпидемий дополняются другими глобальными уязвимостями, такими как угрозы кибербезопасности, глобальное потепление или техногенные катастрофы в энергетическом секторе. На данном этапе не существует надёжных глобальных механизмов международной координации, которые могли бы значительно смягчить эти риски. Более высокая премия за риск, очевидно, может быть оправдана, ибо связана с уязвимостями, которые подразумевают более продолжительное и шаткое восстановление рынков по сравнению с кризисом 2008–2009 годов.
Налицо также вопрос о последствиях второго и третьего раундов текущего экономического спада и связанных с ним стимулов. Масштаб пакетов фискальных стимулов вызовет расширение фискального дефицита в странах, где финансовая ситуация до кризиса уже была уязвимой с точки зрения долговой зависимости (Италия) или размера дефицита бюджета. Ещё одной проблемой будет возникшая слабость на корпоративном уровне, в том числе в секторе МСП, а также в таких областях, как туризм и транспорт, которые непропорционально затронуты кризисом. Эти шоки, вызванные корпоративными дисбалансами, могут в конечном итоге быть преодолены за счёт финансовых вливаний из национальных бюджетов. Ещё одним фактором станет состояние банковского сектора на фоне роста просроченной задолженности в корпоративном и розничном сегментах.
Мировая экономика должна будет трансформироваться таким образом, чтобы устранить пробелы, выявленные в ходе нынешнего кризиса. В частности, речь идёт о недостатке медицинских услуг и нехватке медперсонала. Согласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), отражённым в Дублинской декларации, глобальный дефицит медицинских работников может достичь 18 миллионов единиц в течение следующего десятилетия.
Аналогичные пробелы наблюдаются в сфере кибербезопасности. Согласно недавнему опросу Центра стратегических и международных исследований среди лиц, принимающих решения в области ИТ, 82% работодателей утверждают, что им не хватает навыков в области кибербезопасности, а 71% уверены, что это является «прямым и измеримым ущербом их организациям».
Кроме того, модели потребления, вероятно, будут трансформированы в сторону большей доли онлайн-услуг, в первую очередь в сферах онлайн-образования и здравоохранения, а также услуг доставки. Финансовые услуги, скорее всего, ещё больше перейдут в безналичные транзакции. Страховые услуги сосредоточатся на покрытии рисков для здоровья.
С точки зрения международной экономической политики и её координации между странами, одним из нововведений может стать создание основанного на антикризисных правилах механизма, который будет включать скоординированные меры в сфере фискальной и денежно-кредитной политики. Отсутствие такого механизма в начале нынешнего кризиса привело к слабой совокупной реакции мировой экономики на беспрецедентный шок, при этом меры зачастую принимались странами по отдельности без должной координации, особенно в том, что касается мер фискального стимулирования. В дальнейшем очень важно укрепить такой антикризисный механизм за счёт координации между национальными и региональными институтами, включая региональные банки развития и региональные финансовые соглашения (РФС), ресурсы которых уже перекрыли ресурсы глобальных институтов, таких как Всемирный банк и МВФ.
Другим важным фактором является трансформация макроэкономической политики посредством включения неортодоксальных мер по стимулированию пониженного спроса. В частности, использование широких трансфертов населению США представляет собой попытку повысить влияние бюджетных расходов на увеличение спроса в условиях беспрецедентной кризисной ситуации, которая приводит к относительно низкой эффективности других видов расходов. Значительное ослабление налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики в крупнейших экономиках мира, вероятно, также будет иметь инфляционные последствия. Популизм, скорее всего, получит дополнительный импульс, в то время как структурные реформы отойдут на второй план. Нынешний кризис изменит подходы стран к использованию правил экономической политики, при этом фискальные правила могут быть изменены или смягчены, чтобы учесть возможность экономических потрясений и внезапных шоков, как это наблюдается в текущей кризисной ситуации.
Для России глобальный спад будет предусматривать усиление внимания к краткосрочным потребностям. Как и во время кризиса 2008–2009 годов, это может повлечь за собой изменения в структуре бюджетных расходов, когда приоритеты в развитии инфраструктуры переносятся на социальные расходы. В соответствии с мировыми тенденциями финансирование таких областей, как здравоохранение, будет усилено, особенно с учётом того, что здравоохранение является важной составляющей национальных проектов России.
Любой подъём на российских рынках и в экономике будет зависеть от динамики цен на нефть. В этом отношении будет трудно добиться быстрого возврата к уровням цен начала этого года, даже несмотря на сделку ОПЕК+, ввиду избыточного предложения на фоне слабого спроса.
Источник:
Дискуссионный клуб «Валдай»
