Незападная многосторонность: БРИКС и ШОС в постковидном мире

ШОС желательно позиционировать как ведущую международную организацию и основу регионального международного порядка Большой Евразии, единственного пока региона мира, развивающегося без гегемона – как внешнего, так и внутреннего, пишет Дмитрий Суслов, заместитель директора и научный сотрудник ЦКЕМИ НИУ ВШЭ.

Пандемия коронавируса резко ускорила многие международные процессы, обострила противоречия. США полностью самоустранились от того, чтобы как-то организовывать международное сотрудничество.

В то же время тенденция усиления односторонности в поведении государств имеет и «светлую сторону»: повышение спроса на государственный суверенитет и самостоятельность. Мир становится менее управляемым, но однозначно более хаотичным.

Ещё одна ускоренная пандемией тенденция – усиление наступательности и самоуверенности во внешней политике КНР, всё более явное проявление в ней черт лидера и великой державы.

Пандемия коронавируса спровоцировала новый глубокий мировой экономический кризис, выход из которого в условиях выхолащивания глобального управления, усиления эгоизма в поведении многих стран и постепенного экономического разведения США и Китая будет затяжным.

Новый экономический кризис, экономическое «разведение» США и Китая и долгосрочный характер американской политики двойного сдерживания Китая и России повышают важность интенсификации сотрудничества БРИКС по вопросам глобального экономического управления и, в частности, уменьшения зависимости от экономических институтов и инструментов, подконтрольных США. Всё более значимым становятся уход от доллара США как валюты торговых расчётов стран БРИКС друг с другом и с третьими странами (это – ещё одна задача для «БРИКС+») и разработка механизмов, уменьшающих негативное воздействие американских санкций на экономические отношения стран БРИКС друг с другом. Аналогичные инструменты желательно принять и в рамках ШОС, тем самым наполняя экономическую повестку дня организации.

ШОС желательно позиционировать как ведущую международную организацию и основу регионального международного порядка Большой Евразии, единственного пока региона мира, развивающегося без гегемона – как внешнего, так и внутреннего, пишет Дмитрий Суслов, заместитель директора и научный сотрудник ЦКЕМИ НИУ ВШЭ. Статья публикуется в рамках валдайского проекта Think Tank в продолжение онлайн-сотрудничества между индийским аналитическим центром Observer Research Foundation и клубом «Валдай».

Пандемия коронавируса резко ускорила многие международные процессы, обострила противоречия. Продолжилось ослабление так называемого либерального международного порядка, который в значительной степени опирался на силовое и финансово-экономическое превосходство США. Этот порядок никогда не был универсальным и в последние годы сталкивался со всё большим сопротивлением и извне – со стороны тех, кто не желал принимать американское глобальное лидерство, и изнутри – со стороны той части американского общества, которая проигрывала от глобализации и не поддерживала роль США как «благожелательного гегемона» и главного производителя глобальных общественных благ.

В условиях пандемии этот процесс резко ускорился. США полностью самоустранились от того, чтобы как-то организовывать международное сотрудничество по главной транснациональной угрозе этого года, и, более того, начали это сотрудничество громить (например, выйдя из ВОЗ), часто действуя прямо против интересов ближайших союзников и партнёров. Существенно возросло американское давление на союзников по противодействию России и Китаю, вплоть до санкций в отношении тех из них, кто не хочет отказываться от сотрудничества с Москвой и Пекином (например, по «Северному потоку – 2»).

Равным образом эпидемия стала катализатором противостояния США и Китая, которое за 2020 год превратилось в полномасштабную конфронтацию. Она продолжится вне зависимости от исхода президентских выборов в США в ноябре и будет оставаться центральным направлением американской внешней политики и одним из главных факторов их отношений с союзниками на многие годы вперёд. В США на этот счёт сформировался двухпартийный консенсус, и в случае победы Джозефа Байдена республиканцы будут столь же тщательно и предвзято следить за его политикой в отношении Пекина, как демократы сейчас следят за политикой Дональда Трампа в отношении Москвы. Помимо политической, военно-политической и информационно-идеологической конфронтации, ускорилось экономическое «разведение» США и Китая – постепенная, медленная, но верная минимизация их экономических отношений, ослабление взаимозависимости. За это стала выступать значительная часть американского бизнеса.

При этом усиление конфронтации между США и Китаем вовсе не привело к ослаблению конфронтации между США и Россией. В ближайшие годы политика одновременного двойного сдерживания Пекина и Москвы будет продолжена Вашингтоном вне зависимости от исхода президентских выборов в США. Для её прекращения отсутствуют как внутриполитические условия в США, так и понимание американским истеблишментом того, что Россия в обозримой перспективе не будет рассматривать Китай как угрозу и не вернётся из-за этого к западной орбите. Более того, в случае победы Джозефа Байдена конфронтация с Россией и Китаем может быть даже интенсифицирована: усилится их критика по вопросам ценностей, а также координация США с союзниками в Европе и Азии. Продолжится и политика санкций в отношении России и Китая, в том числе затрагивающих интересы союзников США.

Ослабление либерального миропорядка, усиление конфронтации США с Китаем и Россией, а также пандемия в целом, борьба с которой осуществляется прежде всего на национальном уровне и которая обострила внутренние противоречия во многих странах, ослабили общую многосторонность международной политики. Всё большее число стран стало предпочитать односторонние шаги, тем самым усиливая хаотичность и конфликтность международной среды в целом. Те же тенденции привели к серьёзному ослаблению глобального управления, наглядной иллюстрацией чему является ситуация с набирающей всё большие обороты пандемией. Не решаются или решаются недостаточно и другие глобальные и транснациональные проблемы – изменение климата, деградация окружающей среды, международный терроризм. Конфронтация США с Китаем и Россией и общее усиление эгоизма в политике многих стран фактически парализуют эффективное сотрудничество по борьбе с общими вызовами. Показателен паралич или неэффективность таких традиционно ключевых инструментов глобального управления, как G20 и G7.

В то же время тенденция усиления односторонности в поведении государств имеет и «светлую сторону»: повышение спроса на государственный суверенитет и самостоятельность. Мир становится менее управляемым, но однозначно более хаотичным.

Ещё одна ускоренная пандемией тенденция – усиление наступательности и самоуверенности во внешней политике КНР, всё более явное проявление в ней черт лидера и великой державы. Заложенная Дэн Сяопином традиция скромного поведения Пекина на международной арене и сокрытия своей мощи осталась в прошлом. Новая традиция, по всей видимости, носит долгосрочный характер и связана как с системными (конфронтация с США, привыкание к положению великой державы), так и с внутренними (подъём национализма) факторами. Одно из её проявлений – более жёсткий подход к некоторым соседям, косвенным результатом чего стало недавнее обострение китайско-индийского пограничного конфликта и срыв очередной попытки Пекина и Нью-Дели укрепить партнёрские отношения. Превалирующей стороной китайско-индийских отношений остаётся соперничество. Это, безусловно, оказывает негативное воздействие на дееспособность БРИКС и ШОС.

Успехи Китая в борьбе с коронавирусом у себя в стране (особенно на фоне неуспехов многих других) и помощь, оказанная им другим странам (опять-таки, на фоне отсутствия подобной помощи со стороны США), усиление как наступательности его внешней политики, так и конфронтационной политики США ускорили формирование мира, в котором два центра силы – США и Китай – существенно превосходят все остальные.

Формируется мир двух сверхдержав, находящихся в системном конфликте друг с другом. Это не означает биполярности по образцу второй половины XX века: китайский блок отсутствует и вряд ли появится, американский блок слабеет и трансформируется в нечто более гетерогенное, и всё большее число стран мира не желают вставать на чью-либо сторону, делать выбор «или – или».

Тем не менее всем остальным странам, включая Россию, следует адаптироваться к новым условиям и переосмыслить своё позиционирование в мире с двумя сверхдержавами. Тем более США (а в дальнейшем, возможно, и Китай) будут давить на Нью-Дели и Москву с тем, чтобы они заняли в американо-китайском глобальном противостоянии их сторону.

Наконец, пандемия коронавируса спровоцировала новый глубокий мировой экономический кризис, выход из которого в условиях выхолащивания глобального управления, усиления эгоизма в поведении многих стран и постепенного экономического разведения США и Китая будет затяжным. Это больно ударит по всем центрам мировой экономики, включая США и Китай, которые и без того сталкиваются с масштабными внутренними проблемами. Давление этих проблем на руководство США и Китая будет в ближайшие несколько лет только нарастать, что сделает их внешнюю политику ещё более импульсивной.

Все эти тенденции оказывают на БРИКС и ШОС неоднозначное воздействие: негативное в текущем моменте, оно повышает их прочность, значимость и потенциал в более долгосрочной перспективе. Обе структуры ориентированы на то, чтобы фокусироваться на общих интересах стран-членов, не концентрируясь на геополитических противоречиях и разногласиях между ними, и наработали здесь большой опыт. И хотя некоторые из рассмотренных выше тенденций внесли в работу БРИКС и ШОС определённое напряжение (прежде всего, речь об обострившемся конфликте Китая и Индии), одновременно они стали проверкой на прочность: несмотря на прямое столкновение двух стран, обе структуры сохранили работоспособность. Для ШОС такую роль теста сыграло усиление китайской внешнеполитической наступательности. Можно сказать, что пока испытание пройдено.

Выдержат обе структуры и вероятное усиление давления США на Индию и Бразилию по мере интенсификации и углубления их конфронтации с Китаем. Во-первых, Нью-Дели вряд ли откажется от стратегической независимости и превратится в один из элементов американской коалиции по сдерживанию Китая. Во-вторых, стресс-тест был пройден с избранием президентом Бразилии Жаира Болсонару: несмотря на его недружественную риторику в адрес КНР в ходе предвыборной кампании и стремление сблизиться с США, страна не вышла из БРИКС и в целом продолжила конструктивное сотрудничество в рамках «пятёрки».

Наконец, в рамках БРИКС после некоторой паузы, связанной с первоначальным шоком от пандемии и естественным стремлением всех стран запустить борьбу с ней на национальном уровне, налажен диалог и сотрудничество по противодействию этой глобальной угрозе. В отличие от G7, страны БРИКС не пытаются действовать в этом вопросе напрямую друг против друга и не стремятся его искусственно политизировать. В условиях, когда в Бразилии пандемия приняла угрожающий масштаб, сотрудничество в рамках БРИКС приобретает особую актуальность.

Стратегически же спрос на БРИКС и ШОС в постковидном мире и их важность во внешней политике и России и Индии будут расти. Прежде всего, в условиях отмирания прежнего международного порядка и общего ослабления многосторонности эти структуры будут играть всё более важную роль как опоры нового – постзападного и полицентричного – миропорядка, в рамках которого многосторонность и глобальное управление уже не ассоциируются только с западными институтами. БРИКС и ШОС являются наиболее успешными и влиятельными на сегодняшний день образцами незападной многосторонности, когда незападные центры силы сотрудничают по общим для них вопросам и согласовывают позиции в отношении важных международных проблем в отсутствие в этих структурах явного гегемона. Способность и стремление Пекина играть гегемонистскую роль в этих институтах отсутствуют.

БРИКС в этом контексте целесообразно позиционировать как полноценный институт глобального управления, призванный заполнить усиливающийся вакуум сотрудничества по транснациональным вызовам на глобальном уровне. Для этого необходимо ориентировать его работу не только на сотрудничество России, Китая, Индии, Бразилии и ЮАР между собой, но всё в большей степени – на диалог «пятёрки» о мире. Следует выходить с собственными предложениями по таким транснациональным вопросам, как улучшение экологической ситуации в мире, борьба с изменением климата, пандемиями, международным терроризмом и международной оргпреступностью, укрепление международной информационной безопасности, формировать по ним новые правила и режимы и постепенно продвигать их на глобальный уровень. Именно БРИКС, в частности, могла бы предложить более справедливый режим борьбы с изменением климата и деградацией окружающей среды, в соответствии с которым платить за экологический ущерб должны не только производители, но и потребители «грязной» продукции, подавляющее большинство которых приходится на развитые страны. Кроме того, «пятёрка» могла бы заявить об усилении поддержки ВОЗ и даже увеличении её финансирования, о принятии мер по предотвращению будущих пандемий и по более эффективному реагированию на них.

Чтобы заполнить вакуум глобального управления и стать одной из опор нового полицентричного миропорядка, БРИКС ни в коем случае не должна втягиваться в противостояние США – Китай и позиционировать себя как антитезу G7 и западным структурам в целом. Учитывая, что участниками БРИКС выступают как противники, так и партнёры США, перспектива подобного втягивания невелика. Тем более она моментально парализует деятельность «пятёрки». Оставаясь над новым глобальным противостоянием и предлагая новые правила и режимы противодействия транснациональным вызовам, БРИКС будет способствовать смягчению этого противостояния, препятствовать формированию новых блоков по образцу холодной войны и общей глобальной поляризации на «США+» и «Китай+».

При этом важно понимать, что сегодня эффективное глобальное управление силами ограниченного числа великих держав уже невозможно. Усиливается стремление всё большего числа региональных игроков играть активную и независимую роль в мировых делах, не следовать в фарватере той или иной глобальной державы. В этой связи БРИКС стоит качественно укрепить и институционализировать диалоговые форматы с третьими странами – «аутрич» и «БРИКС+». Последний стоит ориентировать на плотное взаимодействие с теми не входящими в БРИКС незападными государствами, которые поддерживают формирование более справедливого полицентричного международного порядка и способны вносить вклад в решение тех или иных транснациональных проблем.

ШОС желательно позиционировать как ведущую международную организацию и основу регионального международного порядка Большой Евразии, единственного пока региона мира, развивающегося без гегемона – как внешнего, так и внутреннего.

Существование ШОС с участием и России, и Индии, во-первых, ослабляет влияние и присутствие США в регионе, а во-вторых, исключает региональную гегемонию Китая.

Ориентированность ШОС на борьбу с сепаратизмом, экстремизмом и терроризмом должна сохраниться, тем более актуальность этих вызовов в условиях общего усиления международной конфликтности, конфронтационной политики США и мирового экономического кризиса лишь растёт. При этом стоит добавить к этому списку борьбу с пандемиями и деградацией экологии на региональном уровне: взаимосвязь этих двух угроз очевидна, и они актуальны для всех членов организации.

Наконец, одним из главных приоритетов организации на обозримую перспективу следует сделать стабилизацию ситуации в Афганистане. Провал попыток США и НАТО обеспечить в этой стране стабильность налицо, при этом Вашингтон вне зависимости от исхода ноябрьских выборов будет стремиться свернуть масштаб операций в Афганистане и уменьшить своё присутствие в стране до минимума, необходимого для геополитического присутствия. Главную роль в обеспечении стабильности, политического урегулирования и развития Афганистана должны сыграть региональные страны, каждая из которых или входит в ШОС, или является там наблюдателем.

Ещё одна причина растущей важности БРИКС и ШОС для России и Индии в ближайшие годы – их адаптация к постепенному превращению Китая во вторую сверхдержаву и его «мягкое укрощение». Чем большим будет отрыв Китая от других центров силы, кроме США, по совокупному силовому потенциалу и чем более интенсивным будет становиться американо-китайское противостояние, тем более важным для России и Индии будет проведение сбалансированной внешней политики, поддержание тесных партнёрств с другими центрами силы и укрепление многосторонних институтов с участием самих себя и Китая. Более оптимальных форматов для этого, чем БРИКС и ШОС, не существует. Их укрепление позволит не только ослабить угрозу нового глобального раскола на противостоящие блоки, но и уменьшить риск проведения КНР гегемонистской политики, «укрощать» его мощь, облекая её в многосторонние форматы и режимы, – примерно так, как институты Европейского союза «укрощают» силу Германии.

БРИКС и ШОС – наглядное воплощение равноприближенных партнёрств России и Индии с другими незападными центрами силы, что принципиально важно для их позиционирования как независимых великих держав, не присоединяющихся к противостоянию США и Китая в качестве младшего партнёра кого-то из них.

Наконец, новый экономический кризис, экономическое «разведение» США и Китая и долгосрочный характер американской политики двойного сдерживания Китая и России повышают важность интенсификации сотрудничества БРИКС по вопросам глобального экономического управления и, в частности, уменьшения зависимости от экономических институтов и инструментов, подконтрольных США. Всё более значимым становятся уход от доллара США как валюты торговых расчётов стран БРИКС друг с другом и с третьими странами (это – ещё одна задача для «БРИКС+») и разработка механизмов, уменьшающих негативное воздействие американских санкций на экономические отношения стран БРИКС друг с другом. Аналогичные инструменты желательно принять и в рамках ШОС, тем самым наполняя экономическую повестку дня организации.

Источник: Валдай. Международный дискуссионный клуб.