Не получилось: провал украинского контрнаступа и его последствия

Целью большого украинского наступления заявлялось нанесение России тяжелого стратегического поражения путем перерезания сухопутного коридора в Крым. Однако в то, что ВСУ смогут добиться такого результата, среди западных военных и политиков, владевших реальной информацией, едва ли кто-то верил. Иного отношения странно было бы ожидать: за всю войну украинцам ни разу не удалось прорвать подготовленную оборону российских войск.

Харьковское наступление в сентябре 2022 года велось против крайне малочисленных и растянутых по фронту российских сил, не имевших серьезной системы укреплений. Наступление в Херсонской области в августе–ноябре 2022-го также велось против истощенной и растянутой российской группировки, но приводило лишь к ограниченному продвижению ценой тяжелых потерь – до тех пор, пока угроза разрушения переправ через Днепр не вынудила российские войска уйти на левый берег.

С учетом вышесказанного рассчитывать, что в новых условиях украинцы смогут преуспеть, было бы неразумно. Численное соотношение сил к лету 2023 года изменилось в пользу России. Российская линия обороны была отлично оборудована и укреплена. Стала приносить очевидные результаты и мобилизация отечественной промышленности.

Так что подлинной целью наступления был не разгром российских сил с выходом к Азовскому морю, а принуждение Москвы к переговорам на выгодных Западу условиях. Для этого требовалось, во-первых, показать, что Украина продолжает владеть стратегической инициативой, во-вторых, нанести российской армии тяжелые потери, которые дестабилизируют обстановку внутри страны, и, в-третьих, добиться некоторого продвижения вперед, чтобы была возможность заявить о победе.

Целью большого украинского наступления заявлялось нанесение России тяжелого стратегического поражения путем перерезания сухопутного коридора в Крым. Однако в то, что ВСУ смогут добиться такого результата, среди западных военных и политиков, владевших реальной информацией, едва ли кто-то верил. Иного отношения странно было бы ожидать: за всю войну украинцам ни разу не удалось прорвать подготовленную оборону российских войск.

Харьковское наступление в сентябре 2022 года велось против крайне малочисленных и растянутых по фронту российских сил, не имевших серьезной системы укреплений. Наступление в Херсонской области в августе–ноябре 2022-го также велось против истощенной и растянутой российской группировки, но приводило лишь к ограниченному продвижению ценой тяжелых потерь – до тех пор, пока угроза разрушения переправ через Днепр не вынудила российские войска уйти на левый берег.

С учетом вышесказанного рассчитывать, что в новых условиях украинцы смогут преуспеть, было бы неразумно. Численное соотношение сил к лету 2023 года изменилось в пользу России. Российская линия обороны была отлично оборудована и укреплена. Стала приносить очевидные результаты и мобилизация отечественной промышленности.

Так что подлинной целью наступления был не разгром российских сил с выходом к Азовскому морю, а принуждение Москвы к переговорам на выгодных Западу условиях. Для этого требовалось, во-первых, показать, что Украина продолжает владеть стратегической инициативой, во-вторых, нанести российской армии тяжелые потери, которые дестабилизируют обстановку внутри страны, и, в-третьих, добиться некоторого продвижения вперед, чтобы была возможность заявить о победе.

Кризис украинской стратегии

Украинское наступление преследовало преимущественно политические цели, а главным критерием его успешности должны были стать изменения в настроениях российского общества и в восприятии ситуации руководством страны. Подобное планирование характерно для Киева на протяжении всего конфликта. Значительная часть предпринятых Украиной усилий и, возможно, большая часть всех потерь связана с операциями, призванными обеспечить сильный медийный эффект.

Упорная оборона объявляемых «крепостями» городов в заведомо невыгодных условиях, рискованные вылазки специально подготовленных диверсионных отрядов на «старую» российскую территорию c выкладыванием видео в TikTok, удары по символическим объектам в российских городах (Кремль, небоскребы Москва-сити) – типичные примеры таких действий. Вполне вероятно, что в основе этой стратегии лежал бездумный перенос на Россию западных представлений об отношении общества к войне, сформировавшихся в ходе американских и европейских «заморских кампаний» вроде войн во Вьетнаме и Ираке.

Если воспользоваться кинематографической метафорой, Украина пыталась выступить в роли мастера кунг-фу из старого гонконгского боевика, который, тыкая пальцем в особые болевые точки, рассчитывает вырубить превосходящего его силой и габаритами оппонента. Но мастер плохо знает анатомию, поэтому постоянно промахивается, попадая пальцем в места, где нервных окончаний совсем немного.

Отношение российского общества к СВО таково, что оно согласится признать поражение и выйти из конфликта только после нескольких сокрушительных фиаско на поле боя (окружений и разгромов крупных войсковых группировок). Любые менее крупные неудачи лишь побудят Россию задействовать ради победы все больше своих ресурсов. А по части ресурсов она многократно превосходит Украину (даже с учетом всей помощи, которую может предоставить Запад).

Западное видение окончания конфликта

Таким образом, провал «контрнаступа» показал, что стратегия завершения конфликта на приемлемых для Запада условиях зашла в тупик. Что это были за условия?

Никакой возврат к границам 1991 года и даже к состоянию 23 февраля 2022-го никогда не рассматривался всерьез. Более того, территориальная целостность Украины не входила в число приоритетов США и их союзников. Точно так же, как стремление присоединить новые территории не было главным мотивом для начала Москвой специальной военной операции.

Причиной конфликта стали разногласия о месте Украины в системе региональной безопасности. Россия стремилась устранить Украину как источник потенциальных угроз, заставив ее принять нейтральный статус и согласиться с ограничениями в отношении оборонной промышленности и вооруженных сил.

Для США важно сохранить Украину в качестве потенциального военного плацдарма. Поэтому для Вашингтона приемлем исход конфликта, при котором Украина лишается существенной части территории, но остается форпостом США – с ее последующим перевооружением, размещением американских военных баз и т. п. Иначе говоря, для Америки не важно, сколько земель потеряет Украина, лишь бы она оставалась экономически жизнеспособной, то есть контролировала свои главные экономические и политические центры.

Завершив конфликт на таких условиях в ближайшем будущем, США могли бы временно снизить расходы на военную поддержку Киева, «заморозить» конфликт. Это позволило бы Америке переключить внимание на кризисы, разворачивающиеся в других регионах мира, и прежде всего сконцентрировать усилия на сдерживании Китая.

В будущем, имея Украину, включенную в систему западных институтов и под властью русофобского националистического режима, Вашингтон в любой момент смог бы вернуться к использованию этой страны в качестве военного инструмента для сдерживания России или нанесения ей стратегического поражения.

К чему стремится Россия?

Для Москвы подобный исход означает высокую вероятность новой, гораздо более разрушительной войны, возможно, в не столь отдаленном будущем. Конечно, эта война не предопределена. Даже если предположить завершение конфликта на приемлемых для Вашингтона условиях, многое может пойти не так, как ему хотелось бы.

Например, США могут увязнуть в конфликтах на Ближнем Востоке с Ираном и его союзниками и на Дальнем Востоке с Китаем и КНДР. Если дела в этих регионах мира пойдут у американцев неважно, то они так и не смогут вернуться к проекту восстановления и ремилитаризации Украины.

Проблема, однако, в том, что речь идет лишь о вероятностях, зависящих от многих факторов, повлиять на которые Москва не может или почти не может.

Российское планирование должно исходить из худшего сценария – быстрой ремилитаризации Украины. Следовательно, с точки зрения Москвы, СВО не может завершиться, пока эта угроза не устранена.

В марте 2022-го Россия чуть не согласилась на мир, по условиям которого она бы не приобрела новых территорий, но получила бы гарантии демилитаризации и нейтралитета Украины. И именно это соглашение, как сейчас уже достоверно известно, было сорвано прямым вмешательством США и Великобритании.

С тех пор ситуация изменилась. Перед Россией стоит задача выхода на внешние границы своих четырех новых субъектов Федерации. Российская конституция делает территориальные компромиссы невозможными. Высокая угроза провокаций, диверсионной и террористической активности со стороны Украины может создать потребность выйти и на иные рубежи. Территориальный вопрос в любом случае будет решаться на поле боя. Фактическая граница, вероятно, пройдет по линии соприкосновения на момент прекращения огня.

Соотношение сил

Стратегическое положение Украины ухудшается. Все очевиднее признаки ее истощения. Показателен опубликованный в начале сентября приказ украинского Министерства обороны, позволяющий признавать пригодными к военной службе лиц, страдающих вирусными гепатитами, бессимптомным ВИЧ, легкими расстройствами психики, заболеваниями крови и кровеносных органов и рядом других недугов. Предприняты и другие меры, увеличивающие число лиц, подлежащих мобилизации (получающие второе и третье высшее образование; студенты в академическом отпуске; женщины-медики; лица, имеющие на иждивении инвалидов, и т. п.). Пересматриваются ранее выданные свидетельства об инвалидности, ведутся проверки военкоматов, широко применяются экстремальные практики мобилизации – облавы, силовые доставки в военкоматы, избиения уклоняющихся.

Судя по всему, безвозвратные потери составляют существенную величину в сравнении с доступным Киеву мобилизационным ресурсом. При этом нынешний темп прироста потерь таков, что долго Украина его не выдержит. Возможно, предел прочности исчисляется не годами, а месяцами.

Разумеется, круг лиц, подлежащих мобилизации, можно расширять и далее. В конце концов, Парагвай во время Великой Парагвайской войны 1864–1870 годов сумел отправить в армию и потерять на поле боя до 90% мужского населения, а на завершающей стадии конфликта ставил под ружье женщин и детей.

Однако возможности украинского государства по контролю над обществом ограниченны. Имеет место массовая коррупция и уклонение от военной службы. Кроме того, постоянное пополнение списка подлежащих мобилизации категорий граждан ведет к снижению качества призывников и дальнейшему росту потерь. Направляя в армию все менее здоровых и подготовленных новобранцев, можно купить небольшую отсрочку поражения ценой больших жертв.

Сейчас западные политики и эксперты, словно мантру, повторяют: как Украина, так и Россия не способны проводить крупномасштабные маневренные наступательные операции. Первая часть этого тезиса получила подтверждение благодаря провалу украинского контрнаступления. Однако для выводов о неспособности России добиться перелома на поле боя оснований нет. С точки зрения численности и вооружения российская армия продолжает усиливаться относительно противника.

У российских войск с весны начали появляться в больших объемах виды вооружения, ранее либо отсутствовавшие полностью (например, универсальные модули планирования и коррекции для бомб), либо применявшиеся в небольшом количестве (барражирующие боеприпасы, FPV-дроны). По некоторым проблемным ранее направлениям (использование беспилотников для разведки) Россия сравнялась с противником, а то и превзошла его.

Важным достижением стал произошедший, судя по последним опубликованным материалам, переход России к использованию новых типов барражирующих боеприпасов, способных атаковать цель автономно, задействовав искусственный интеллект и технологии распознавания образов.

Наконец, разразившийся 7 октября конфликт на Ближнем Востоке и нарастающая угроза возникновения крупного военно-политического кризиса вокруг Тайваня в 2024 году уже привели к перераспределению военных ресурсов США и сокращению объемов помощи Украине.

Способность перейти в крупное наступление во многом зависит от выработки российскими военными новых тактических приемов, позволяющих преодолеть нынешний позиционный кризис. Если такие приемы будут найдены, динамика конфликта может резко измениться.

Опасный этап

Ухудшение ситуации на Украине привело к активизации дискуссии на Западе о путях выхода из конфликта. Сделать это можно было бы путем переговоров. Но их начало затрудняют перманентный внутриполитический кризис в США, борьба между разными частями действующей американской администрации, боязнь ослабить единство Запада.

Проблема будущего места Украины в европейской системе безопасности, ключевая для завершения конфликта, отчасти решается по ходу СВО. Инфраструктура страны разрушается. Бомбардировки объектов энергетики осенью–зимой 2022–2023 года не привели к коллапсу энергосистемы лишь потому, что падение потребления электричества, особенно в промышленности, было столь обвальным, что превзошло ущерб генерирующим мощностям и сетям, нанесенный российскими ракетами.

Демографический потенциал продолжает усыхать: украинские эмигранты в Европе обживаются (находят работу, их дети идут в местные школы) – вероятность их репатриации снижается. Завершение конфликта и открытие границ может обернуться не возвращением беженцев, а исходом с Украины запертого пока в стране мужского населения.

Продолжающиеся боевые действия влияют и на деловой климат. Украина остается невероятно коррумпированной страной. В то же время под прикрытием вооруженного конфликта и в условиях чрезвычайных полномочий армии и контрразведки идет крупный силовой передел собственности. Это явно не предпосылки для послевоенного экономического взлета.

В результате восстановление Украины может быть затруднено или потребовать гораздо больше времени и средств, чем считалось ранее. Однако данные факторы с трудом поддаются прогнозированию, поэтому Россия в любом случае постарается получить гарантии того, что полномасштабной ремилитаризации Украины не будет. Просто цена предоставления таких гарантий для США и их союзников теперь снижается.

Разговор на эту тему будет болезненным для Вашингтона и его партнеров. Они, вероятно, и не хотят видеть Украину в НАТО, но давать такие обязательства Москве для них пока неприемлемо. К тому же уровень доверия между Россией и США выражается отрицательной величиной – стороны могут подозревать друг друга в отсутствии желания договариваться и намерении просто слить информацию о диалоге, чтобы получить быстрый политический эффект.

В результате конфликт вступает в опасную фазу. Противник понимает, что его положение ухудшается, и может попытаться выйти из тупика за счет резкой эскалации.

Уже сейчас мы видим все больше попыток нанести удары по территории России в границах 1991 года и Крыму. В данном контексте следует воспринимать и передачу Украине нового ракетного оружия.

Опасный характер принимает диверсионная и террористическая деятельность. Неудачная попытка организовать массовое отравление выпускников и преподавателей Армавирского авиационного училища, предпринятая недавно украинской разведкой, – признак перехода украинских спецслужб к организации массовых терактов, какие были характерны для эпохи войн на Северном Кавказе.

Резкое изменение соотношения сил на поле боя в пользу России может вернуть на повестку дня и варианты ввода на украинскую территорию войск отдельных стран НАТО, из-за чего Россия и США могут оказаться на грани ядерного кризиса.

Попытка изменить динамику конфликта за счет эскалации не приведет к позитивному результату. Ставки слишком высоки и для России, и для США, поэтому возможный ядерный кризис грозит получиться беспрецедентно опасным. Этой ситуации получится избежать, только если главные участники конфликта начнут диалог, учитывающий объективно сложившиеся условия.