В публичном пространстве политическое руководство России продолжает занимать жесткую позицию, которая, как кажется, осложняет перспективы нормализации отношений с Западом. Но определенные изменения есть. Если год назад мы чувствовали и вели себя так, будто находимся в кольце врагов, и готовились к бесконечной глухой обороне, то сейчас у нашей политики появился глобальный вектор. Мы не только пытаемся защитить национальные интересы, но и предлагаем решения по самым острым моментам международной повестки (пусть они и не нравятся большинству тех, к кому обращены). Это значит, что мы ищем варианты возобновления сотрудничества. О перспективах и подоплеке этого процесса «Новая» побеседовала с Игорем Юргенсом, председателем правления Института современного развития.
— Игорь Юрьевич, недавно казалось, что охранительная, изоляционистская позиция одержала уверенную победу и в истеблишменте, и в российском обществе. Насколько верной будет такая оценка сейчас?
— На 85 процентов. Но ведь 15 процентов населения, несмотря на воздействие пропаганды, скажут вам, что — нет, мы европейцы, надо заканчивать эту историю с «укропами», «фашистами», нормализовывать отношения с Западом и возвращаться к тому, что называлось «Партнерство ради модернизации» в ходе президентства Медведева. И к стратегически оборонному, и к стратегически экономическому, и к стратегически институциональному, и к торговому партнерству. Память эта свежа, документы все написаны, люди, которые это осуществляли, все при должностях в экономическом блоке.
Более того, хочется надеяться, что мы именно этим путем и пойдем. Сложные гамбиты, которые разыгрываются, в том числе сирийский, свидетельствуют, что многое в наших отношениях с Западом и конкретно с Европой испорчено всерьез и на длительную перспективу, но очень многое можно поправить и начать другую жизнь.
Более того, хочу сказать, что при Медведеве была сформулирована идея о новом договоре по безопасности в Европе. Американцы среагировали на это как на попытку разделить и расколоть западный альянс, вывести американцев с европейского континента. Для них это категорически неприемлемо. В своей знаменитой книге «Нужна ли Америке внешняя политика» Генри Киссинджер пишет в одной из глав, что самым большим кошмаром внешней политики США является стратегический союз Германии и России. Он, кстати, всегда был, в свое время между Российской, Германской и Австро-Венгерской империями, между Германией и СССР накануне Второй мировой войны. Можно вспомнить сближение, которое Путин начал осуществлять в период Шредера.
Американцам это совершенно не нравилось и, я абсолютно уверен, расценивалось как потенциальная угроза. Потому что, соединив два потенциала, мы могли бы поставить под вопрос доминирование США. Китай пока нет, на долгое время. А мы довольно быстро могли бы.
— Если говорить все же о тактической составляющей, как можно было бы начать сближение с Европой?
— Сейчас я опишу идеальный ответ на ваш вопрос. «Нормандская четверка» договаривается о том, что, безусловно, мы подписываем дальнейший развод войск и вооружений еще на 100 километров. В политической плоскости мы откладываем выборы в Луганске и Донецке где-то на февраль 2016 года, и они проводятся в каком-то соответствии с украинским законодательством, но с учетом большой специфики Луганска и Донецка.
Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), которая перед украинским конфликтом практически потеряла свою роль, очень прилично поработала во время горячей фазы конфликта, имея там всего 300 наблюдателей. Предположим, они усиливают группировку до 1000–1200, обеспечивают развод милитаризованных образований, а также политическое сопровождение этого умиротворения.
Председательство в ОБСЕ переходит к Германии. Это будет впервые, потому что эта организация всегда возглавлялась представителями стран с малым политическим весом. Поняв, что происходит, Германия согласилась возглавлять ОБСЕ в 2016 году. Она передает председательство Австрии, хорошо расположенной к нам.
В ходе председательства Германии в ОБСЕ в 2016 году, при поступательном движении, на Украине готовится саммит глав государств ОБСЕ с участием всех европейских лидеров, плюс США и Канада. И на этом саммите мы ставим жирную точку на острой стадии конфликта. К этому моменту есть основания для отмены финансовых санкций, начинается процесс совместной помощи в восстановлении Украины. Евросоюз и Евразийский экономический союз начинают вновь реанимировать мертвую, казалось бы, идею Европы от Лиссабона до Владивостока. Вот вам идеальная картина.
— Но насколько она может стать реальной?
— Над ней работают серьезные люди. Это не просто я вам сказал, воздух сотряс. Но у этой идеи столько же врагов, сколько и друзей, это как минимум.
— Работа над такими инициативами ведется по заказу лидеров ведущих стран?
— С их участием. Но постоянную работу ведет группа известных специалистов в количестве 17 или 18 человек, не занимающих официальные посты в своих структурах, но имеющих большой опыт и вес. Краем глаза я видел некоторые документы, могу сказать, что они идут именно в этом направлении, хотя очень трудно.
— Россия участвует в ее работе?
— Да. Извините, персоналий не назову
— То есть отношения испорчены серьезно, но нельзя сказать, что необратимо?
— Если год назад с трибун и телеэкранов кричали о том, что послезавтра будет Новороссия, а если нет, то до Киева дойдем за три часа… То теперь этих людей не слышно, ни о какой Новороссии никто не говорит. Безусловно, продолжается очень тяжелая информационная война, но все-таки уже информационная, а не горячая.
— Какую роль в этом процессе сближения позиций может сыграть сирийский фактор?
— Это как минимум спасение лица. Первая ошибка Обамы была, когда он заявил: «Если Асад пересечет красную линию, мы атакуем…» Пересек, не атаковали. Путин очень четко, ясно и быстро среагировал, и мы вместе уничтожили химическое оружие. На вторую странную историю с «Исламским государством» (террористическая организация, деятельность которой запрещена в РФ. — Ред.) Путин не менее быстро среагировал. Теперь мы являемся частью решения проблемы, без нас это сделать будет трудно. Всеми прагматиками признается, что в очень трудной, хотите покерной, хотите шахматной, партии это очень сильный ход, который может быть разменян на различные другие вещи. И это часть игры вдолгую. Иначе зачем нам было бы помогать американцам договариваться с Ираном в шестистороннем формате? Но мы договорились, получили коридор на Сирию, союзника, на которого можем влиять ради каких-то больших разменов. Поэтому ход, с моей точки зрения, удачный. Асад как президент большой Сирии политически не выживет, конечно. Но в идеале я вижу алавитское государство или образование вокруг Дамаска, на территории, которая всегда была вотчиной клана Асада. В перспективе нужна большая панарабская конференция, с участием и суннитов, и шиитов, на которой фактически будет решен вопрос о разделе Сирии, в том числе с учетом позиции курдского населения на севере страны. При очень тяжелой работе, которая идет параллельно с тем, что я говорил про Европу, — это наметки желаемого будущего.
Источник: Новая Газета
