Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Александр Аксенёнок

Чрезвычайный и Полномочный Посол России, вице-президент РСМД

Решающая роль оказалась за Россией – вступление авиации и ограниченных сил наземной поддержки дало, особенно в этом году, прорывные результаты.

Пожалуй, одним из немногих реально ощутимых позитивных итогов 2017 года на Ближнем Востоке можно считать уничтожение ИГ (запрещена на территории России) как квазигосударственного террористического образования, которое на пике своего распространения контролировало в Сирии и Ираке территорию, сравнимую с Великобританией, с населением 9 млн человек.

Решающая роль оказалась за Россией – вступление авиации и ограниченных сил наземной поддержки дало, особенно в этом году, прорывные результаты.

Вмешательство России с призывом к Соединенным Штатам и их союзникам создать широкую антитеррористическую коалицию изменило баланс сил на «земле». И хотя такой коалиции не суждено было сложиться, западные государства вынуждены были перейти к более активным действиям против ИГ в Ираке по приглашению правительства этой страны и в Сирии де-факто, то есть не имея на то законных международно-правовых оснований.

Но при всем соперничестве, при всех разночтениях насчет того, кого считать террористами, а кого нет, при всех обменах обвинениями на этот счет, Россия и США по сути дела работали на параллельных курсах.

Практика средневекового государствостроительства низвергнута. Возникает вопрос: что дальше? ИГ придало международному терроризму характер транснационального движения. С потерей «халифата» идеология джихада, являющаяся одним из его побудительных мотивов, сама по себе не исчезает. Бомбы, зенитные орудия и наступление армии – это теперь не действенно.

Как организация, ИГ, можно считать, разбита, но оставшиеся джихадисты растекаются по сторонам подобно ртути, оседая в пространствах вне государственного контроля, которых на Ближнем Востоке пока немало.

Социально-политическая экосистема, породившая ИГ, по существу не претерпела изменений. Опыт показывает, что хрупкость государственных институтов или, напротив, жесткая монополизация власти и ее отчуждение от других национальных сил, лишенных возможностей политического участия, порождают внутренние конфликты. И именно эти конфликтные зоны создают синергию между насильственным экстремизмом и джихадизмом.

Новая военная реальность, созданная Россией, должна закрепиться построением такой властной конструкции в Сирии, которая опиралась бы на соблюдение интересов широкого спектра национально-патриотических сил, в том числе интересов суннитского большинства.

В ином случае плоды военного успеха со временем могут быть упущены. Цена ошибок здесь не менее высока, чем на военном поприще.

Неутешительные, а точнее нулевые итоги последнего восьмого раунда сирийско-сирийских переговоров в Женеве невольно подводят к вопросам: возможны ли компромиссные развязки, готов ли к этому Дамаск, где господствуют победные настроения и делаются заявления с позиции силы не только в адрес партнеров по переговорам, но и руководителей других государств и специального представителя Генерального секретаря ООН по Сирии, а также курдских подразделений, внесших немалый вклад в разгром ИГ.

Реально ли в сложившейся ситуации на востоке Сирии и в провинции Идлиб добиться победы военным путем, не подвергая опасности распада существующие, пусть и хрупкие, но действующие партнерские связи по линии Россия-Иран-Турция?

А как отразятся силовые подходы на перспективах российско-американского политического взаимодействия по Сирии за пределами контактов на уровне военных, имеющих ограниченную цель — предотвратить непреднамеренные столкновения в воздухе или на земле?

И надо понимать: межсирийские договоренностей – основа для восстановления экономики. Масштабы материальных разрушений, финансовых потерь и снижения качества человеческого капитала таковы, что экономическая реабилитация Сирии в одиночку просто невозможна.

Это та точка совпадения интересов, которая позволила бы связать многосторонние действия на политическом треке в один стабилизационный пакет. Но пока продвижения вперед отсутствует, западные партнеры России мыслят категориями «как помогать сирийцам, не помогая Асаду».

Тем временем американцы выжидают, как дальше поведет себя Россия, играющая, по всеобщему признанию, ведущую роль в Сирии. Но и тут для России есть риски: связаны они в первую очередь с непредсказуемостью многих вовлеченных сторон, в том числе самого сирийского режима.

Пока остается непонятным, услышан ли в Дамаске призыв президента России завершить войну в Сирии путем достижения договоренностей о проведении реформ, «требующих уступок и компромиссов».

При той обстановке, которая развивается в регионе, достижение существенных сдвигов в урегулировании сирийского конфликта на согласованной международно-правовой основе и под эгидой ООН может стать тем звеном, которое положит начало положительной динамике на Ближнем Востоке с перспективой выстраивания системы региональной безопасности на коллективной основе.

А пока есть серьезные признаки раскручивания спирали. Конфликт в Йемене с убийством его бывшего президента Абдуллы Салеха вступил в новую фазу обострения. Ливия, как и Йемен, продолжает находиться в состоянии полураспада.

Противостояние Ирана и Саудовской Аравии, несмотря на многочисленные посреднические усилия, развивается по нарастающей конфронтационной линии.

Попытки вовлечь Ливан в это противостояние, хотя и были своевременно купированы дипломатическим путем, держат эту страну, пережившую свою гражданскую войну в 1980-х годах, в постоянном ожидании новых внутренних конфликтов.

Этому в немалой степени способствует меняющаяся обстановка вокруг поддерживаемого Ираном ливанского движения «Хезболла», которое подвергается нарастающему давлению со стороны США, Саудовской Аравии и Израиля. Военно-политические последствия референдума о независимости Иракского Курдистана внесли элементы отчуждения в и без того сложные межэтнические и межконфессиональные отношения в Ираке, в особенности между союзниками по борьбе с ИГ (группировка запрещена на территории России) — арабами и курдами.

Признание президентом Трампом Иерусалима столицей государства Израиль – шаг, от которого последовательно воздерживались его предшественники – довершил в конце года длинную череду бурных событий, делающей обстановку на Ближнем Востоке все более взрывоопасной.

Источник: Газета.ру


Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
 
Социальная сеть запрещена в РФ
Социальная сеть запрещена в РФ
Бизнесу
Исследователям
Учащимся