На первом месте — безопасность бизнеса

Намерение власти быстро и жестко решить задачу деофшоризации экономики чревато целым веером негативных последствий. Об этом "Огоньку" рассказал глава РСПП Александр Шохин.

— Александр Николаевич, законопроект поправок в НК РФ внесен, как вы сами заявили, без должного согласования с бизнесом. Каковы, на ваш взгляд, будут последствия его принятия?

— Самые что ни на есть негативные, если ко второму чтению в законопроект не будут внесены должные изменения, о которых РСПП говорила еще летом. И связаны эти последствия будут прежде всего с вероятным уходом части средств личных и семейных сбережений населения в тень, тогда как нелегально полученные капиталы так и не окажутся в сфере налогообложения.

— Говоря иными словами, все будет противоположно той цели, какую анонсировало правительство?

— Выходит, что так. Правительство, насколько я помню, и не скрывало, что желает заполучить в бюджет дополнительные средства от налогов на доходы, заработанные российскими компаниями и физическими лицами. Бизнес с таким подходом в общем-то согласился. Тем более что в этом стремлении российские власти не одиноки и даже не первооткрыватели — процесс деофшоризации идет повсеместно и ему подвержены такие развитые страны, как США, например. Но избыточно жесткие нормы законопроекта неизбежно создадут высокий уровень неопределенности для российского бизнеса и снизят его конкурентоспособность по сравнению с другими странами. Проще говоря, наши бизнесмены всех уровней начнут проигрывать своим казахстанским или белорусским конкурентам, поскольку Россия серьезно уступает по качеству деловой среды не только западным странам, но и тому же Казахстану, где уровень налоговой нагрузки на бизнес существенно ниже. Замечу: речь о наших ближайших соседях, партнерах по Евразийскому экономическому союзу. Ведь для тех российских компаний, которые покинули отечественные рубежи и успешно завоевывают мировой рынок, даже не помышляя о том, чтобы скрыться от бдительного ока ФНС, нынешний вариант законопроекта приведет к значительной потере конкурентоспособности и сворачиванию отдельных видов деятельности в иностранных юрисдикциях, например, фрахта.

— Для того чтобы наказать "уклонистов", нужно иметь информацию. Она у российских правоохранительных и налоговых органов есть?

— Основным источником информации должны стать сами владельцы компаний, поскольку в соответствии с законопроектом они обязаны уведомлять о своем участии в иностранных организациях в случае, если доля такого участия превышает 10 процентов, об учреждении иностранных структур без образования юридического лица и т.д. Если информация не будет предоставлена в срок и в полном объеме, то россияне подпадут под штрафные санкции — от 50 до 100 тысяч рублей и в размере 100 процентов налога на недвижимость, принадлежащую такой компании. Для средних и мелких компаний, не говоря уже о физических лицах, такое наказание — серьезный стимул сдаться налоговой. Кроме того, за последний год Дума ратифицировала международные конвенции, позволяющие российским налоговым и силовым структурам сотрудничать в поиске уклоняющихся от уплаты налогов. Речь, например, о Конвенции о взаимной административной помощи по налоговым делам. Теперь стало возможным проведение налоговых проверок совместно со странами — участницами Конвенции. А Конвенция о помощи в сборе налоговой задолженности, одобренная без каких-либо изъятий, уже помогает пополнять бюджет. Это особенно важно в случае, когда у должника нет имущества, на которое может быть обращено взыскание, либо когда он физически отсутствует в России и разбираться с ним приходится властям и структурам иностранного государства.

— Во всем мире офшоры создаются для ухода от налогов, но является ли эта цель первоочередной для российского бизнеса? Если нет, то какая?

— Для российских компаний экономия на налогах часто является не первой и даже не второй по значимости целью. Основные преимущества регистрации в подобных юрисдикциях — структурирование сделок по англосаксонскому праву и более высокий уровень защищенности прав собственности. Для многих компаний регистрация в офшоре — условие реализации проекта, поскольку открывает доступ к тому или иному активу, например к месторождению. Так что в офшорных юрисдикциях работают не только "прачечные", но и добывающие подразделения. В ряде случаев требование о структурировании сделки через офшор выдвигается иностранным партерном, который еще меньше доверяет российским органам власти и качеству бизнес-среды, чем национальные компании. Для каких-то компаний офшоры открывают доступ к западному финансированию. Это особенно актуально сейчас, когда такие возможность де-факто у российских банков и компаний из-за санкций отсутствуют. И все же на первом месте — именно безопасность бизнеса, возможность его развития благодаря западным деньгам и дешевой рабочей силе на востоке. Не удивительно, что россияне часто регистрируют в офшорах материнские компании, а в России действуют их "дочки". На Западе делают, как правило, наоборот. Потому-то российский бизнес и испытывает дополнительный риск, связанный с возвращением под отечественную юрисдикцию. Я говорю об увеличении объема отчетности, о необходимости перехода на другие стандарты бухгалтерского учета, сложности при защите прав собственности, недостаточно эффективной судебной системе, возрастающем риске потери контроля над активами из-за разницы в законодательстве, например, из-за отсутствия понятия "номинальный директор". Так что вопрос не только в налогах, но и в качестве предпринимательского климата.

— Вы сказали, что бизнесу нужны длинные деньги. Почему их нет в России?

— Не стоит во всем винить банки. На российском рынке, особенно в условиях санкций, банкам также не хватает длинных и дешевых финансовых ресурсов. Решение по продлению заморозки в отношении накопительной части пенсий, например, не позволяет рассчитывать на такой источник длинных денег. Фондовый рынок не исполняет роль дублера для банковской системы. В структуре инвестиций в основной капитал по источникам финансирования на средства от выпуска корпоративных облигаций приходится лишь 0,1 процента, на средства от эмиссии акций — 1,2. Решение повысить ставку налога на доходы от дивидендов не способствует росту заинтересованности в российских ценных бумагах. А институты развития не могут полноценно заменить финансовую систему, поскольку в большинстве случаев изначально ориентированы на штучные проекты. Что касается цены кредита... В рамках ежегодного опроса компаний РСПП задавал своим членам вопрос, по какой ставке компания может получить кредит в рублях при наличии залогового обеспечения? Опрос показал высокую разницу в оценках стоимости заемных средств для компаний в зависимости от их размера. Почти 30 процентов опрошенных крупных компаний полагают, что ставка по кредиту будет в пределах 10 процентов, столько же предполагают уложиться в интервал от 10 до 12 процентов. Только 5,2 процента компаний крупного бизнеса ответили, что ставка составит более 15 процентов годовых. У среднего бизнеса оценки похожие, хотя несколько увеличивается доля субъектов, полагающих, что цена кредита превысит 15 процентов — до 14,3 процента компаний. А вот для малого бизнеса ситуация выглядит критично: более 40 процентов компаний указали, что ставка в их случае будет превышать 15 процентов годовых. При этом, напомню, речь идет о кредитах, обеспеченных залогом. Теперь, после решения ЦБ об увеличении ключевой процентной ставки, эти цифры "поплывут".

— Мне представители МСП назвали другую цифру ставки, предлагаемой Сбербанком, как крайне выгодную — 20 процентов...

— Можно долго рассуждать о продуктовой линейке различных банков, тем не менее вывод один: в экономике не хватает длинных и дешевых денег, что не лучшим образом сказывается на ее развитии и отнимает все шансы на получение роста экономики хотя бы на уровне 2-3 процентов.

— Вы верите в возможность создания офшоров в России? Что для этого нужно?

— Очевидно, что офшоры в их классической форме не должны появляться в России. Но использование отдельных элементов офшорности, подразумевающих территорию с особым регулированием, вполне возможно. Один из примеров — законопроект о территориях опережающего социально-экономического развития. Несмотря на то что в течение первых трех лет возможность создания таких территорий предусмотрена только в отношении Дальневосточного региона, после этого срока появится возможность распространить данные механизмы и на остальные регионы. У РСПП есть замечания, но перечень предложенных стимулов довольно интересен и, с нашей точки зрения, масштабируем. Опыт специфического регулирования в России уже существует — это Сколково. В целом стоит активнее применять пилотные проекты, когда то или иное решение тестируется в регионе или секторе экономики, а после анализа и — при необходимости — корректировки результатов пилота распространяется на экономику в целом.

— Об офшорных инвестициях в российскую экономику не всем известно. Каковы их объемы?

— Вычленить чисто офшорные инвестиции сложно, но некоторые выводы можно сделать на основе даже базовой статистики по притоку иностранных инвестиций. В прошлом году с Кипра в Россию пришло 22 683 млн, из Нидерландов — 14 779 млн, из Люксембурга — 16 996 млн долларов США. Эти три страны являются лидерами по накопленным иностранным инвестициям в России. Не все из этих средств офшорные, но картина очевидна — значительная часть инвестиций приходит в страну из "налоговых гаваней". Значит, вероятность того, что принятие законопроекта негативно скажется на дальнейшем притоке инвестиций в Россию, существует.

— Наступление на офшоры ведут все, как вы сказали, в том числе и США. В чем заключается различие?

— Ключевое различие в том, что Россия намерена двигаться быстрее, ориентируясь на мировые "наилучшие и доступные технологии" в области контроля деятельности компаний в офшорных юрисдикциях. Но везде своя специфика! Формат регулирования в США, ЕС, других странах формировался десятилетиями и поэтапно. В России стремятся сразу внедрить максимально жесткие правила с минимальным двухлетним переходным периодом.

— Есть ли способы обойти нововведения?

— Схемы ухода, которые применяются сегодня, станут сложнее и дороже. Когда одно министерство придумывает ограничение, а тысячи юристов и финансистов придумывают, как его обойти, можно не сомневаться, что такие схемы будут найдены. Например, удлинятся цепочки владения, пакеты акций будут дробиться на более мелкие доли. Проблема в том, что успешно заниматься "схемотворчеством" будут как раз те, на кого и охотятся налоговые органы, а добросовестные налогоплательщики получат серьезное увеличение административной и финансовой нагрузки.

— И все же, согласитесь, налоговая составляющая в числе причин бегства в офшоры есть. Налоги нужно снижать или, по крайней мере, не вводить новые. Но как в этом случае латать дыры в бюджете?

— Бюджетные дыры возникают не столько из-за недостаточных доходов, сколько из-за неэффективных расходов. Соответственно решение номер один — борьба за эффективность расходования бюджетных средств. Вот только эффективность расходов из-за ликвидации образовательного или медицинского учреждения не вырастет, если одновременно снижается качество и доступность услуг. Необходимо продолжить процесс приватизации — ждать повышения стоимости компаний можно бесконечно долго. Не до конца используется и такой резерв, как внутренние заимствования. В целом необходимо ориентироваться не на рост текущих сборов в бюджет, а на обеспечение растущей налоговой базы благодаря развитию бизнеса в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

— У бизнеса весьма силен страх перед закрытием страны. На ваш взгляд, возврат в плановую экономику возможен?

— Плановая экономика, при том что она неэффективна в принципе, возможна только в условиях "простой" экономической системы, с ограниченным перечнем продуктов и услуг и с высоким уровнем закрытости от внешнего мира. Премьер заявил, что и мобилизационной экономики не будет. При этом дальнейшее увеличение доли государства в экономике возможно.

— У крупного бизнеса всегда была возможность разговаривать с властью напрямую. Судя по последним событиям, диалог прекращен?

— Все не так плохо, и диалог не прекращен. Правительство по итогам длительных и сложных дискуссий с РСПП отказалось от наиболее радикальных налоговых новаций — введения налога с продаж, повышения ставки НДС и налога на доходы физических лиц. И даже после того, как проект бюджета был сверстан, премьер встретился с представителями РСПП, поговорил и дал поручение провести анализ квазиналоговой нагрузки на бизнес. В частности, проанализировать послабления в части страхования опасных объектов и обязательного социального страхования. В целом результаты этой встречи можно считать скорее позитивными. Есть ощущение достижения общего понимания того, что частыми изменениями налоговой системы можно подорвать доверие бизнеса к экономической политике.

— Но уголовное преследование бизнеса ужесточается. Крупному бизнесу обычно удается избежать тюрьмы, он, как правило, мигрирует. Много уже уехало?

— Самый громкий случай — официально объявленный перенос штаб-квартиры компании "Глория Джинс" из России — не связан с преследованием бизнеса. Компания, достаточно быстро ставшая федеральным игроком и активно развивающаяся, уходит из страны из-за неблагоприятного делового климата. Это большая потеря и для экономики, и для имиджа страны, "красная карточка" органам власти, которые продвигают не самые продуманные решения.

Беседовала Светлана Сухова

Источник: Огонёк