…если посмотреть на количество встреч проведенных на полях саммита (Группы двадцати), а это всегда важно, 10 встреч. Это много. Плюс неформальная встреча лидеров БРИКС. Кстати любопытно, это фактически согласие с результатами того «государственного переворота», который произошел в Бразилии. То есть Бразилию не исключили, она осталась членом. Это важно достаточно. И некоторые конкретные результаты, например, посмотрите, как отреагировали цены на нефть на встрече России и Саудовской Аравии… Я бы не стал преувеличивать значение дипломатического прорыва по той причине, что многие из людей, которые были в Китае только что, вряд ли останутся руководителями своих стран в будущем году. То есть Обама уходит, Олланд скорее всего тоже уйдет. Судьба Меркель теперь тоже не совсем ясна.

…я все-таки хотел бы обратить внимание на то, что когда создавалась «двадцатка», то была договоренность, что «двадцатка» в отличие от «семерки», тогда «восьмерки», будет заниматься преимущественно экономическими вопросами. И конечно роль России в мировой экономике не самое главное. Поэтому если говорить об итоговом коммюнике, об основных дискуссиях, Россия оставалась участником важным, но наверное все-таки не основным. И здесь действительно борьба шла между США и Китаем. О том, кто будет определять правила игры будущей глобальной экономики. И даже появился такой термин – Гуанчжоуский консенсус. Противопоставляя его консенсусу вашингтонскому. Что, наконец, стали обращать внимание на инклюзивность роста, на устойчивое развитие, на транспарентность, на демократизм глобальной экономики. Это конечно, слова. Это декларации, которые не имеют обязательной силы. Но, тем не менее, это определенная тенденция. То есть мне кажется, что по очкам все-таки председатель Си у Обамы выиграл. Хотя это не нокаут, я не хочу преуменьшать потенциал США, но, по всей видимости, можно говорить примерно о таком счете. А что касается России, то Россия играла на стороне Китая. И у нас с китайцами идет сотрудничество по линии «двадцатки» очень плотное достаточно давно. Они нам помогали, когда мы проводили «двадцатку» в Санкт-Петербурге. Они рассчитывали и не без основания, что мы им поможем во время проведения «двадцатки» в Китае. Что и получилось.

... Для России многие экономические проблемы остаются. Потому что нам все равно придется так или иначе в какую-то интеграционную группировку встраиваться.

Встречи «двадцатки» — это некий камертон: сам по себе мелодии не заменяет, но позволяет потом оценить, насколько все играют в один тон.

Я думаю, что (прошедшая встреча) показала очень много. Во-первых, что те проблемы, под которые «двадцатка» создавалась, и под которые начала работать в 2008 году, они не решены. То есть, есть проблемы международных финансов. Волатильности, неуправляемых сырьевых рынков. Второе, она показала то, что конечно, эти попытки традиционных институтов, скажем МВФ, Мирбанка как-то определять повестку дня мировой экономики воспринимается скептически. Да, руководители там были, да, выступал руководитель МВФ, но я бы сказал, что все-таки это не остановит формирование новых институтов. Прежде всего, в Азии, но, по всей видимости, не только там. При этом мне кажется, также очень ясно, что лидеры при всех разногласиях, при наличии политических расхождений, конфликтов, все-таки они понимают, что они в одной лодке. И раскачивать ее никто не хочет. Ни американцы, ни китайцы, ни другие страны, все хотели бы договориться. Но договориться очень трудно, потому что внутренние политические императивы этому мешают. Договориться очень трудно. У Меркель проблем дома по горло и она потерпела поражение. В дни саммита. Есть проблемы, безусловно, у других европейских участников. Поэтому мне кажется, что все-таки основные решения будут отложены как минимум до следующего саммита.

Очень важно сейчас поставить жестко вопрос о протекционизме. Что получается. Вот говорили, Транстихоокеанское партнерство, Трансатлантическое. А вот сейчас избирательная кампания в США и никто (эти идеи) не поддерживает. Даже Клинтон начинает постепенно отходить назад. То есть мир стоит перед реальной угрозой протекционизма. Самозамыкания, может быть торговых войн. И если к власти придут популисты типа Трампа, а может быть какие-то популисты в Европе, это наложится на усиление национализма в Китае, то будущее мировой экономики оно не безоблачно.

… У нас состоялся неформальный саммит БРИКС. Естественно, что речь шла о следующем формальном саммите, который должен быть в Индии и это большая подготовительная работа. Скажем, переговоры между Путиным и премьер-министром Абэ это тоже важно. И каждая такая встреча это может быть маленький, но шажок к решению крупных проблем, которые стоят. Не побоюсь предположить, что может быть, чуть продвинулись в территориальном вопросе.

Были идеи, что надо делить не по количеству островов, а по размерам территории. Тогда получается примерно три к одному. Потому что Северный остров самый большой. То есть на самом деле вариантов очень много. Но конечно, президент мне кажется, совершенно правильно сказал, что надо, чтобы психологически это не воспринималось как поражение одной из сторон. Я думаю, что здесь все-таки при всем уважении к японской стороне, но следующий шаг за ними. Потому что пока что японская сторона, несмотря на красноречие и, считаю, замечательное выступление премьер-министра, занимает позицию жесткую. То есть все острова наши, но можем говорить о сроках передачи, об условиях, но никакой гибкости в том, что касается принадлежности островов, не двух, а естественно четырех, никаких вопросов здесь возникать не должно. То есть этот вопрос закрыт для японцев. И мне представляется, что все-таки как это ни трудно, но японцы должны проявить больше…

… Мне кажется, что была надежда, что Путин и Обама смогу подтвердить эту договоренность и по Сирии мы договоримся. А для Обамы, естественно это сейчас очень важно. У Путина может быть больше времени, а здесь зачетная книжка и конечно, сам Керри, да и Обама много лично вложились в эту сирийскую историю. Им хотелось бы что-то получить. Сейчас это сложнее, поскольку не удалось подтвердить на высшем уровне. Но это не трагедия, я считаю, что все равно, судя по той информации, которую имеем, удалось продвинуться сильно. Второй вопрос, менее очевидный это вопрос Украины. И здесь своего рода парадокс, поскольку с одной стороны США постоянно говорят, что мы не участвуем, есть нормандский формат. И вообще здесь Европа должна лидировать. С другой стороны США постоянно используют второй канал. Знаменитые консультации Суркова и Нуланд, и судя по всему, в Китае шел разговор на эту тему тоже. И сразу несколько нервозная реакция со стороны Киева. А не сдали ли нас в Китае. И надежда на то, что конечно, американцы защитят интересы Украины. То есть мне кажется, что хорошо, что разговор состоялся. Но переоценивать итоги вряд ли стоит.

… Я думаю, что все-таки это существенная встреча (с новым премьер-министром Великобритании). Во-первых, это первая встреча после Брекзита. Встреча с новой Великобританией, с новым лидером. Совершенно иная политическая ситуация. Во-вторых, конечно, по понятным причинам старалась показать, что она держит фронт, что она не идет на уступки, что не будет «бизнес эс южл», это все понятно, и другого быть не могло. Но при этом по моим ощущениям и контактам с британскими коллегами, дипломатами все-таки акцент на сотрудничество сегодня более артикулирован, чем был полгода назад. Можно это связывать с Брекзитом, можно не связывать. Но я чувствую, что у нас может начать что-то очень медленно, очень осторожно восстанавливаться. И в двусторонних отношениях, и может быть в каких-то более общих вопросах, скажем, борьба с терроризмом, может быть обмен опытом в вопросах Афганистана. То есть я сказал бы, что я с очень осторожным, но все-таки оптимизмом смотрю на наши отношения с Лондоном. Потому что действительно вроде бы некуда уже хуже. А заинтересованность есть, потому что после Брекзита будет очень много экономических проблем, много политических проблем. Россия Великобритании нужна. И нам нужна Великобритания хотя бы как нейтральный игрок, как не лидер антироссийских сил в Европе. Каковым, к сожалению, Лондон в течение долгого времени был.

… Я думаю, что может, быть было действительно движение души (О визите В.Путина в Узбекистан). Но мне кажется, это еще отражение понимания того, что регион Центральной Азии находится сейчас в очень ответственном моменте в своем развитии. И надо за ним присматривать. Очевидно, это игра на общественность, то есть Россия не игнорирует, Россия внимательно относится к Узбекистану. Может быть, это предчувствие тех сложных процессов, которые в регионе будут проходить и Россия не может от этого региона отвернуться. Изолироваться. А может быть это надежда на то, что удастся втянуть Узбекистан более плотно в сотрудничество по линии ШОС. По линии других организаций, что Узбекистан традиционно всегда был немножко в стороне. То есть он во многих случаях был участником, но с наименьшим общим знаменателем. Это была проблема не только для России, но и для других участников многих интеграционных проектов.

… Саудиты боятся ухода США из региона. И боятся потенциального американо-иранского альянса. Поэтому они стараются диверсифицировать свои политические инвестиции. Россия представляет интерес. Но они всегда с Россией играли как кошка с мышкой. Они обещали много, говорили разное, но практически сотрудничество у нас серьезно не развивалось. Поэтому интересно, будет ли эта встреча действительно сменой модели отношений. Понятно, что мы ни в коей мере не можем и не должны приносить в жертву этим отношениям наше партнерство с Ираном. Понятно, что Россия и Саудовская Аравия во многом конкуренты. Но, тем не менее, если удастся договориться по нефтяным вопросам, то это будет очень большим достижением.

Источник: Эхо Москвы

Оценить статью

(Нет голосов)

(0 голосов)

Поделиться статьей