Мы привыкли, что внешняя политика — наиболее динамичная и захватывающая сфера деятельности российского государства. Рискну предположить, что на предстоящий период она для России заканчивается в привычной нам форме.
Привычная форма — многолетняя работа по возвращению страны на значимые позиции. Восстановление статуса взамен утраченного с распадом СССР. Задача была так или иначе решена к середине прошлого десятилетия. Сочетанием разных действий — от активности в международных институтах и напрямую с ключевыми партнерами до точечных военных операций и экономических сделок — Россия добилась видного места, хотя не ведущей роли в мировой системе. Продолжение в том же духе предполагало укрепление позиций, но без прорывов, фиксацию достигнутого в ожидании нового этапа международных изменений.
Теперь это утрачивает смысл. Мировые изменения начались, и они похожи на лавину, стронутую с вершины горы. Интенсивность такова, что влиять на них сейчас практически невозможно — не только России, но, пожалуй, никому. Наработанное в немалой степени аннулировано катаклизмом, отчасти все же сохраняет значение, но меньшее, чем прежде. У России нет оснований на кого-то ссылаться — происходящее стало следствием принятых нами суверенных решений.
Мы привыкли, что внешняя политика — наиболее динамичная и захватывающая сфера деятельности российского государства. Рискну предположить, что на предстоящий период она для России заканчивается в привычной нам форме.
Привычная форма — многолетняя работа по возвращению страны на значимые позиции. Восстановление статуса взамен утраченного с распадом СССР. Задача была так или иначе решена к середине прошлого десятилетия. Сочетанием разных действий — от активности в международных институтах и напрямую с ключевыми партнерами до точечных военных операций и экономических сделок — Россия добилась видного места, хотя не ведущей роли в мировой системе. Продолжение в том же духе предполагало укрепление позиций, но без прорывов, фиксацию достигнутого в ожидании нового этапа международных изменений.
Теперь это утрачивает смысл. Мировые изменения начались, и они похожи на лавину, стронутую с вершины горы. Интенсивность такова, что влиять на них сейчас практически невозможно — не только России, но, пожалуй, никому. Наработанное в немалой степени аннулировано катаклизмом, отчасти все же сохраняет значение, но меньшее, чем прежде. У России нет оснований на кого-то ссылаться — происходящее стало следствием принятых нами суверенных решений.
На смену «внешней политике» России приходит ее «международное положение» — окружающие обстоятельства, на которые надо быстро и эффективно реагировать: приспосабливаться, использовать, сдерживать, предотвращать. Большинство из них долгосрочны и в обозримой перспективе будут гораздо больше вызовами, чем возможностями. Способом же воздействия нашей страны на мировую ситуацию становится не дипломатия и иные привычные инструменты международно-политического обихода в более или менее функциональных институтах, а само наличие России в мировом контексте. Её переустройство, выживание, развитие, постановка и достижение целей, сохранение себя в качестве важнейшего элемента мирового ландшафта. Иными словами — выполнение задач, которые относятся к внутренней сфере — политической и социально-экономической. Место России на политической карте планеты зависит от этого. А не от вычерчивания схем мироустройства. Конструирование страны, в которой общество и государство доверяют друг другу и способны на совместное созидание в неблагоприятном окружении,— главный проект предстоящих лет. Мы все отдаем себе отчет, насколько он сложен для исполнения.
Российскому внешнеполитическому сообществу выпадает важнейшая миссия — выстраивание самых разных связей со странами, группами стран, организациями, отношения с которыми способны помочь выживанию и развитию России. В максимально конкретном ключе, на любом уровне и почти любыми средствами. Это потребует тонкости, эмпатии и недюжинного мастерства, не обязательно зрелищного, даже наоборот — чем меньше внимания привлекать, тем лучше. Концертная часть, связанная в основном со все более острой полемикой на западном направлении, теряет практическое значение. Любой спор с Западом, по сути, направлен на себя самих, а не на собеседника, который не будет ни слушать, ни слышать. Кардинальная переориентация активов с западного фланга на другие — естественная необходимость. Те минимальные возможности взаимодействия, которые переживут встряску, потребуют гораздо меньших ресурсов. Ну и к тому моменту мы, надо верить, научимся использовать их максимально эффективно.
Источник: «Коммерсантъ»
