Российско-японский диалог по вопросам мирного договора и территориального размежевания предсказуемо вступил в решающую фазу. Японский политический календарь – Синдзо Абэ покидает пост премьер-министра не позже 2021 г. – не оставляет времени на отсрочку. Очередной мандат Владимира Путина действителен до 2024 г., но политическая динамика в России также не позволяет Кремлю откладывать важные решения на конец текущего президентского срока. Если мирный договор и территориальное решение будут согласованы, то это случится в 2019 г. Если нет, то вопросы будут продолжать оставаться открытыми неопределенное время в условиях ухудшающейся общей обстановки.
Российско-японский диалог по вопросам мирного договора и территориального размежевания предсказуемо вступил в решающую фазу. Японский политический календарь – Синдзо Абэ покидает пост премьер-министра не позже 2021 г. – не оставляет времени на отсрочку. Очередной мандат Владимира Путина действителен до 2024 г., но политическая динамика в России также не позволяет Кремлю откладывать важные решения на конец текущего президентского срока. Если мирный договор и территориальное решение будут согласованы, то это случится в 2019 г. Если нет, то вопросы будут продолжать оставаться открытыми неопределенное время в условиях ухудшающейся общей обстановки.
Вопрос территориального урегулирования относится к числу проблем, для решения которых действий политиков и искусства дипломатов мало. Необходимой, но не достаточной будет и формальная ратификация договоренности парламентами двух стран. Чтобы проблема перестала существовать, нужно, чтобы значительное большинство в общественном мнении России и Японии поддержало соглашение. Когда полтора десятилетия назад Россия окончательно определилась по границе с Китаем, передав Пекину несколько речных островов, правительство не особенно заботилось о том, чтобы объяснить гражданам, почему и зачем Россия идет на территориальные уступки соседу. На Дальнем Востоке отдельные граждане протестовали, но глухо и недолго. Попытка повторения этого опыта в нынешних условиях может привести к более серьезным последствиям.
Переговоры по условиям решения территориальной проблемы должны вестись в обстановке строгой конфиденциальности. Утечки могут лишь повредить делу. В то же время очевидно, что базовые условия возможного соглашения определились – собственно, эта основа была заложена еще в Московской декларации 1956 г. Готовность Токио действовать именно на этой основе, публично высказанная Абэ осенью прошлого года, означала переход от обсуждения проблемы, продолжавшегося 25 лет, к переговорам по ее решению. В публичных заявлениях президента России и комментариях министра иностранных дел, твердых и даже жестких по форме, изложены условия, на которых Москва готова приступить к таким переговорам. Нынешний визит в Москву Абэ и предварившая его поездка министра иностранных дел Таро Коно свидетельствуют, что переговоры уже начались.
Многие важнейшие детали только предстоит согласовывать, но самые общие контуры пограничного размежевания в общих чертах понятны. Россия в качестве жеста доброй воли и на определенных условиях передает Японии две небольшие островные территории на Южных Курилах – Шикотан и Хабомаи, а Япония отказывается от претензий на гораздо большие Итуруп и Кунашир. На передаваемых островах Япония обяжется не допускать создания военных объектов США, а права и возможности российского ВМФ по выходу из Охотского моря и входу в него не будут ущемлены. Помимо вопроса о границе будут решены вопросы совместной хозяйственной деятельности на Южных Курилах, в том числе ключевой вопрос о правовой базе такой деятельности, и установлен льготный визовый режим в регионе.
Японскому правительству и лично премьеру Абэ придется много поработать, чтобы объяснить японскому народу, почему Токио после многих десятилетий официальной кампании за возвращение «северных территорий» собирается удовлетвориться только 7% площади, на которую Япония претендовала. Токио также должен будет добиться от Вашингтона, чтобы США не мешали наметившемуся сближению Японии и России. Это прямо противоречит линии, которой американские администрации придерживались на протяжении всей холодной войны, и не очень согласуется с сегодняшним курсом США на усиление давления на Москву по всем направлениям. Задача трудная, но Абэ, по-видимому, серьезно настроен решить ее.
Похожая задача стоит и перед Кремлем. Когда решался вопрос о китайской границе, главным «внутренним» аргументом российской стороны в пользу соглашения с Пекином было то, что оставлять вопрос открытым не в интересах России в свете опережающей динамики роста китайской мощи и неопределенности в отношении позиции и политики будущего поколения китайских лидеров. Эти вопросы не выносились на публику, учитывая особенности партнера по переговорам и запросы самой российской публики. Сейчас, когда Москве приходится иметь дело и с другим, гораздо более открытым к дискуссии партнером, и с более требовательным обществом внутри России, вопросы «почему» и «зачем» необходимо поставить публично.
Можно, например, с уверенностью утверждать, что сохранение нерешенной территориальной проблемы с Японией на длительный период не в интересах России. Япония, конечно, не будет пытаться забрать Курилы силой, но инциденты в спорных водах (вспомним Азов) и, как следствие, милитаризация не признанной с японской стороны границы вполне возможны. Как и участие США в такой милитаризации. Вряд ли такой сценарий нужен России.
Сейчас Япония – это редкий пример страны – члена «семерки», активно стремящейся к установлению более близких отношений с Россией. Речь идет не только и не столько об островах, сколько о геополитике Большой Евразии. Абэ стремится выстроить отношения партнерства и взаимодействия с Москвой (как и с Дели), чтобы Япония могла чувствовать себя спокойнее и увереннее перед лицом растущего китайского гиганта. Японский премьер, вероятно, также учитывает изменение внешнеполитического поведения США в сторону большего национального эгоизма.
Крах попытки Абэ поладить с Москвой неизбежно приведет не только к ощутимому охлаждению в японо-российских отношениях, но и к ослаблению тенденции в Токио к постепенной автономизации от США. Токио в результате станет еще более зависимым от Вашингтона, а Москва, утратив возможность использования японского ресурса для внутренней модернизации и более активной политики в Азии, станет вынуждена еще в большей степени полагаться на Пекин. В нарастающем противоборстве Китая и Америки России, как и Японии, будет тем самым уготована не самая завидная роль. Этого лучше избежать.
Сейчас иногда приходится слышать разговоры о борьбе «китайской» и «японской» (или «японо-американской») партий в российских верхах. Это, мягко говоря, упрощение и преувеличение. Есть вещи поважнее денег, даже очень больших. Что касается отношений с Китаем, то они никак не зависят от решения территориального вопроса между Россией и Японией. Китай для России – крупнейший сосед и стратегически важный партнер. Российско-китайские отношения – сердечное согласие (антанта), как я их называю, – основаны на принципе дружественного взаимодействия двух равноправных великих держав, свободных в своей политике, в том числе в выборе партнеров. Китайцы в свое время сумели переступить через тяжелые воспоминания прошлого, чтобы подключить японский бизнес к модернизации своей страны. Россия стремится к тому же.
Итак, российско-японский дипломатический процесс вышел на финишную прямую. Политики будут принимать решения, дипломаты – вырабатывать взаимоприемлемые формулы, но ключевым вопросом станет общественная ратификация договоренности, если и когда она будет достигнута. Кремль должен хорошо понимать, что имеет дело не только с Японией, но и с российским обществом, две трети которого, судя по опросам, не хотят передачи островов. Ломать людей через колено не получится. Придется выходить и убеждать, если есть аргументы. Или расплачиваться в будущем за упущенные возможности.
Источник:
Московский центр Карнеги 
