Контурная карта российской геополитики: возможная стратегия Москвы в Большой Евразии

Международные проблемы затронули интересы российского общества в целом, а значит, настало время для широких публичных дискуссий об основных целях и задачах внешней политики страны.

Прошло ровно пять лет, с тех пор как российская внешняя политика резко изменила свой вектор. Украинский кризис 2014 года в течение нескольких месяцев покончил с двумя главными направлениями постсоветского курса Москвы — интеграцией в структуры Запада на приемлемых для РФ условиях («план А») ¹ и реинтеграцией стран бывшего Советского Союза в попытке создать центр силы во главе с Россией («план В») ². Вскоре после этого рухнула возникшая было надежда на формирование тесного альянса с Китаем («план С») ³. В итоге в геополитическом положении страны произошли серьезные перемены. C западными странами Россия либо находится в состоянии конфронтации (США), либо эти отношения отмечены отчуждением (ЕС). Связи с бывшими окраинами, получившими независимость в результате распада СССР, варьируются от враждебности (Украина, Прибалтика, Грузия) до прагматического сотрудничества (Азербайджан, Узбекистан) и элементов интеграции (Казахстан, Белоруссия). Отношения с Китаем, напротив, становятся более близкими (мое определение — «антанта» ⁴), но при этом все более асимметричными в пользу Пекина.

Россия вынужденно, но логично совершила поворот — не на Восток, а к себе самой. За годы, прошедшие после отказа страны от коммунистической идеологии, стало ясно, что Россия не признает глобального лидерства США, что закрывает для нее путь в структуры коллективного Запада. Стало понятно также, что США не намерены мириться с внешнеполитической самостоятельностью РФ, а страны ЕС — с внутрироссийскими порядками, что не только закрыло вопрос интеграции России в расширенный Запад, но и создало условия для возобновления державного соперничества и ценностного противостояния.

За четверть века, прошедшие после распада СССР, его бывшие республики в основном прошли первый этап построения новых независимых государств. В основе второго украинского Майдана 2013–2014 годов лежало стремление украинской элиты при помощи Запада окончательно порвать узы, связывавшие Украину с Россией. Силовая реакция Москвы на события на Украине, в свою очередь, заставила двух ближайших партнеров РФ — Белоруссию и Казахстан — ускорить движение в сторону еще большего обособления от России. К этому времени все другие страны СНГ уже давно шли по этому пути.

Итак, Россия утратила стратегических партнеров на Западе, а также союзников в ближайшем окружении. Геополитически она одинока, но вместе с тем свободна. У современной России много слабостей и уязвимых мест. Номинальный объем российской экономики ниже, чем у десятка других стран. По численности населения РФ занимает девятое место в мире. Научно-технический потенциал страны, еще недавно один из самых мощных в мире, заметно отстает от современных лидеров. Тем не менее Россия все еще способна мыслить и действовать глобально. Если накопившиеся в стране внутренние противоречия найдут конструктивное решение, РФ может уже со второй трети XXI века играть важную и позитивную роль в мире.

Геополитическое целеполагание при этом может стать ключевым ориентиром. До сих пор внешняя политика постсоветской России зачастую руководствовалась пожеланиями, находившимися за пределами достижимого. В результате на практике Москве приходилось больше реагировать на действия оппонентов или делать упор на удачные тактические ходы и хитроумные целые операции. Такой подход позволил добиться некоторых успехов, но он же стал одной из причин, приведших к кризису отношений на западном направлении и в регионе СНГ, а затем — к геополитической катастрофе 2014 года. Российским лидерам — если не нынешним, то будущим — предстоит заново оценить геополитическую обстановку, провести инвентаризацию внешнеполитических целей государства и стратегий их достижения.

Российское руководство часто упрекают в отсутствии стратегии внешней политики. Это не вполне справедливо. Проблема заключается скорее в недостаточной реалистичности заявленных целей или в дефиците возможностей для решения поставленных задач. Представляется, что сейчас, когда международные проблемы затронули интересы российского общества в целом ⁵, настало время для широкой публичной дискуссии о том, что могло бы стать основными целями и задачами внешней политики страны и способами их реализации. Предлагаемая статья — попытка включиться в такое обсуждение.

Геополитическое местоположение России

Страны, в отличие от людей, не мигрируют, но они могут менять свои границы и международную ориентацию. На пороге третьего десятилетия XXI века Россия не является частью политической Европы или Азии. Бывшие окраины «большой страны» — Советского Союза, а раньше — Российской империи — стали для РФ иностранными государствами разной степени близости и дружественности. Россия не входит в состав каких-то региональных политико-экономических общностей, но и не имеет возможностей выстроить собственный блок. Она не принадлежит какой-либо геополитической или идеологической «семье», но при этом распустила свою. На политической карте мира Россия стоит особняком, но при этом четко вписана в глобальный контекст.

Было бы ошибкой считать такое положение временным, краткосрочным, после которого установится прежний порядок отношений — примирение с Западом вплоть до новой попытки интеграции или восстановление былого единства советско-имперского пространства. Это важное положение, которое требует развернутой аргументации.

Украинский кризис стал поводом к началу гибридной войны России и США ⁶. Причины новой конфронтации Москвы и Вашингтона, конечно, глубже, но события в Киеве, а затем в Крыму и Донбассе перевели ухудшение российско-американских отношений, проходившее на протяжении ряда лет, в активное противоборство. С тех пор это противоборство не только продолжается, но и постоянно углубляется. Нет оснований полагать, что оно завершится с избранием нового президента США в 2020-м или 2024 году. Даже смена высшей власти в России, когда бы она ни произошла, совершенно не обязательно приведет к окончанию конфронтации с Вашингтоном. Вопрос поставлен принципиально: либо Москва признает поражение и соглашается впредь играть по правилам, установленным США, либо Вашингтон признает право Москвы защищать и продвигать в мире свои интересы — как они выглядят из Кремля. Компромисс в принципе возможен, но США пока отвергают саму эту возможность. Условия прекращения гибридной войны еще далеко не ясны, ведь ее решающий этап еще не наступил. Очевидно одно: возвращения к ситуации 1990-х — начала 2010-х в отношениях с США не будет.

Не будет возврата к прошлому и в отношениях с Европой. Считать страны Евросоюза не более чем сателлитами США и, соответственно, проблемы с ними лишь отражением зависимости Европы от Америки неверно. Пути России и ЕС разошлись за несколько лет до украинского кризиса, в основном на почве несовпадения политических ценностей. Именно поэтому провалилась попытка РФ сконструировать на базе совпадающих интересов Большую Европу ⁷ от Лиссабона до Владивостока. Вместе с этим провалом окончательно утратила актуальность и более ранняя концепция «общеевропейского дома», выдвинутая М. С. Горбачевым в его известной речи в Совете Европы в 1989 году.

Размежевание между Россией и Европой даже глубже, чем принято думать. К началу XXI столетия Европа перестала быть для России тем, чем она являлась для нее в течение трех столетий, начиная с эпохи реформ Петра Первого: ментором, моделью и единственным источником модернизации. В глобальном мире появились другие источники инвестиций и технологий, в том числе в Азии; социальная модель Европы демонстрирует не только достижения, но и все больше проблемы; наконец, менторство европейцев утомляет, а неспособность ЕС действовать в качестве самостоятельного стратегического игрока на международной арене снижает ценность политического сотрудничества.

И последнее. Процесс распада не только империи, но и исторического ядра Российского государства принял необратимый характер. Обособление Украины от России в политическом и экономическом, в культурном и духовном отношениях ⁸ исключает какую-либо возможность их интеграции. В других условиях и другими темпами, но в том же направлении протекают процессы размежевания с Белоруссией, которая постепенно превращается из постсоветской республики в полноценное восточноевропейское государство. Евразийский экономический союз, при всей его практической полезности, не стал центром силы в Евразии, каким он был задуман вначале ⁹. Это объединение по интересам с ограниченными целями и возможностями. «Малая Евразия» Российской империи — СССР — навсегда, по-видимому, ушла в историю.

Итак, Россия находится в одиночестве, но она не остров. Страна расположена на севере Евразии — единого континента от Португалии до Чукотки. Уральские горы никогда не были непреодолимым физическим барьером для россиян, а начавшееся в 2010-е годы геоэкономическое и политическое продвижение Китая на запад — инициатива «Один пояс, один путь» ¹⁰ — стирает последние значимые барьеры между Азией и Европой. До сих пор под «Евразией» историки обычно понимали территории, входившие в состав вначале Монгольской, затем Российской империи и, наконец, Советского Союза. Сейчас благодаря развитию экономических и культурных связей, а также коммуникаций формируется единое континентальное пространство в его естественных пределах. Это пространство, являющееся геополитическим соседством России, мы будем называть Большой Евразией.

Россия не географический центр Большой Евразии: основные пути, связывавшие запад и восток огромного материка, исторически пролегали южнее российской территории. Россия, однако, и не периферия. Географическое положение делает ее непосредственным или близким соседом большого числа стран, от государств — членов Европейского союза на западе до Китая и Японии на востоке и Турции и Ирана на юге. Для страны, которая выходит к трем океанам и граничит одновременно с Норвегией и КНДР, такая высокая степень соприкосновения с внешним миром открывает исключительные возможности. Россия не центр Большой Евразии, не «мост» между ее цивилизациями, но страна, больше всех физически соприкасающаяся со всеми остальными и потому обладающая богатым и ценным опытом международного общения.

Размежевавшись с современной политической Европой, Россия не должна отворачиваться ни от нее, ни от мирового Запада в целом; не должна «в отместку» за «непонимание» ее интересов стремиться стать частью Азии или пытаться сколотить антиамериканский альянс с Китаем. Россияне — не «скифы», не «азиаты». У них свое лицо. Россия — ни «запад Востока», ни «восток Запада»; она стоит отдельно. Абсолютно противопоказано России и уходить в себя, впадать в автаркию, вставая с худших стартовых позиций на путь СССР. Даже после тяжелого развода с Москвой Украина остается крупным соседним государством, с которым России в будущем так или иначе придется выстраивать отношения. В отношениях с Минском Москве стоит учесть ошибки, которые РФ допустила на киевском направлении. Отдельность Белоруссии совершенно необязательно должна вести к враждебным отношениям с Россией. Вместо резких поворотов «лицом» или «спиной» Москве необходимо приводить внешнюю политику страны в устойчивое равновесие между мировым Востоком и Западом, Севером и развивающимся Югом. Будущим российским стратегам потребуется круговое видение на все 360 градусов, чтобы соответствовать новому положению России в мире.

Статус и миссия России

Российские элиты и граждане традиционно воспринимали свою страну как великую державу. Сегодня этот статус требует переосмысления.

1. Если говорить о физических размерах страны и параметрах ее ядерного потенциала, то их статусная ценность XXI веке гораздо ниже, чем в прошлом столетии.
2. По численности населения Россия занимает девятое место в мире, по объему валового внутреннего продукта — тринадцатое ¹¹.
3. Число столиц, ориентирующихся во внешней политике на Москву, уменьшилось в сравнении с советским временем по меньшей мере на порядок. В 2019 году российская «сфера влияния» охватывает Абхазию, Южную Осетию, часть Донбасса и, с оговорками, Приднестровье.
4. Ни один из формальных союзников России по ОДКБ или партнеров по ЕАЭС не признал официально российский статус Крыма.
5. Степень поддержки российских инициатив в ООН заметно ниже, чем степень поддержки антироссийских.
6. Русские язык и культура сегодня играют в мире более скромную роль, чем во времена СССР.

В количественном отношении Россия в XXI веке — гораздо меньшая величина на международной арене, чем в ХХ или даже XIX веках. Так что исходить придется из реалий, а не из воспоминаний. Статус великой державы не столько прихоть российских правителей, сколько необходимость для традиционно одинокой страны, одно из важнейших условий ее выживания. В современных условиях Россия может претендовать на статус великой державы в ином, чем прежде, смысле. РФ уже не гегемон и не лидер. Тем не менее Россия одна из немногих стран, органически не признающих гегемонию, доминирование или лидерство других государств. Это редкое свойство отечественных элит и общества — ценить собственный политический суверенитет выше экономических и других благ и быть в состоянии политическими или военными средствами отстаивать его. Немногие страны готовы занять такую позицию — сохранять свободу в принятии важнейших решений.

Однако международной самостоятельности и связанного с ней морального авторитета для искомого статуса недостаточно. Очевидно, что Россия сможет добиться широкого уважения в мире, только если ей удастся в полной мере реализовать свой человеческий потенциал во всех областях — экономике, науке и технике, культуре, социальной сфере. Не менее важно следовать провозглашаемым ценностям, прежде всего правовым, как у себя дома, так и на международной арене. Пока же домашняя база российской внешней политики нуждается в существенном обновлении и укреплении.

Статус не самоцель. Он тесно связан с ролью, которую страна стремится играть на международной арене, с амбициями ее руководства. Главной целью внешней политики любого ответственного правительства является обеспечение безопасности и создание благоприятных внешних условий для процветания своего общества. Но этого недостаточно. Великая держава обязана выполнять некоторую миссию. Для России такой миссией могло бы стать поддержание геополитического равновесия и укрепление безопасности в различных регионах Большой Евразии и на континенте в целом. Реализация этой миссии осуществлялась бы на правовой основе при поддержке искусной дипломатии и необходимого силового потенциала.

В отдаленной перспективе, когда внутренние условия России позволят это сделать, РФ могла бы стать одним из модераторов решения региональных проблем на основе соединения принципов международного права и справедливости. Надо особо подчеркнуть, что миссией России не является изменение миропорядка, «свержение» США с положения ведущей глобальной державы, подрыв устоев западной либеральной демократии и т. п. Порядок будет меняться, иерархия будет корректироваться, а ценности — сочетаться и так или иначе гармонизироваться. Дело России — прежде всего сама Россия, ее место и роль в быстро меняющемся мире. И бежать впереди паровоза изменений не следует.

Цель, средства и принципы российской стратегии в Большой Евразии

Прежде всего, следует сделать важную оговорку. Речь не пойдет о российской стратегии для Большой Евразии или о «большом евро-азиатском проекте» Москвы для огромного региона ¹². России стоит избегать соблазна выдвигать столь масштабные инициативы для других, — во всяком случае, до тех пор, пока она сама не разобралась с собственной стратегией в отношении многочисленных соседей по четырем сторонам света.

Целью стратегии Москвы на обозримую перспективу может быть становление Российской Федерации как успешно развивающейся современной страны глобального уровня. Стратегия должна исключить чрезмерную зависимость РФ от ведущих игроков Большой Евразии — Китая и Европейского союза, а также США; при этом она должна быть нацелена на постепенную нормализацию экономических и иных связей со странами Запада при дальнейшем развитии сотрудничества с государствами Азии, Ближнего и Среднего Востока.

В распоряжении российского руководства имеются существенные, но, конечно, не безграничные внешнеполитические ресурсы. Это постоянное членство в Совете Безопасности ООН и многих других международных организациях; силы ядерного сдерживания и реформированные обычные вооруженные силы; энергетические и другие природные богатства страны, ее транспортная инфраструктура; научно-технический и интеллектуальный потенциал; разветвленный и очень опытный дипломатический и разведывательный аппарат; система международной информации и потенциал «мягкой силы».

Однако для реализации предлагаемой стратегии необходимы прежде всего не дипломатические, военные или пропагандистские ресурсы, а фундаментальные изменения в политико-экономической системе России — именно они должны стать толчком к ее экономическому и технологическому развитию. Речь должна идти о трансформации политического режима, обслуживающего сегодня почти исключительно элиту страны, в государство, основанное на правовых и этических нормах; и наряду с этим — о формировании современной российской политической нации, которая в реальности способна выполнять гарантированную ей Конституцией РФ роль суверена.

Эти важнейшие вопросы лежат за пределами внешнеполитической тематики и сегодня, скорее всего, не могут быть решены. В современных условиях Россия будет развиваться и расти медленнее своих основных соседей в Большой Евразии, что усложнит достижение сформулированной цели. Однако, если внутренняя ситуация изменится, надо быть готовым к тому, чтобы использовать появившиеся возможности. Поэтому столь важно уже сегодня определиться с принципами, на которых будет строиться в дальнейшем российская внешняя политика (некоторые из них уже начали складываться в ходе конфликта в Сирии, в котором с 2015 года участвует Россия). Попробуем их суммировать.

Итак, Россия:

• действует на международной арене, прежде всего защищая или продвигая свои национальные интересы; не стремится навязать странам или регионам свою политическую модель или определенный порядок международных отношений;
• не имеет постоянных союзников, как и постоянных противников (последнее — за исключением террористических и экстремистских групп и формирований, которые являются врагами цивилизации в целом); поддерживает рабочие контакты со всеми значимыми игроками вне зависимости от их идеологии, особенностей политических систем и истории отношений с Российским государством;
• не навязывает никому своих ценностей или своего мировоззрения, не вмешивается в государственное строительство других стран, уважает их сложившиеся ценности и обычаи, толерантна по отношению к любым религиям и конфессиям;
• уважает подлинные интересы безопасности всех государств и готова с ними считаться, гибко сочетая нормы международного права и принципы справедливости;
• отвергает чьи бы то ни было претензии на диктат и доминирование в отношении отдельных государств, регионов или мира в целом.

Эти принципы могут лечь в основу российской стратегии в Большой Евразии. Нужно добавить еще одно важное условие. Успехи российской политики в Сирии во многом стали возможны благодаря хорошему знанию страны и региона российскими дипломатами, разведчиками, другими специалистами. Не по всем регионам Большой Евразии имеется экспертиза столь же высокого уровня. Особенно большой вред приносит поверхностное знание стран и регионов. Как ни парадоксально, это в первую очередь относится к Европе и постсоветским странам, включая Украину. Помимо профессиональной экспертизы требуется изменение геополитического мировоззрения российской элиты, которая, несмотря на фундаментальные перемены последнего времени, остается европоцентричной либо постсоветской по своему мировосприятию ¹³. Для преодоления ментальных барьеров элите требуется осознание своей страны как глобальной державы в Большой Евразии, а не как «конечной автобусной остановки в Европе».

Теперь посмотрим, как могла бы выглядеть будущая российская стратегия в отношении отдельных стран и регионов Большой Евразии.

Основные направления Большой евразийской стратегии РФ применительно к отдельным странам

Важнейшей страной Большой Евразии для России является Китай. В сложившихся условиях (конфронтация с США и отчуждение от Европы) для России критически важно избежать превращения в «подручника» Китая. Имея в виду эту цель, стратегической линией Москвы в отношении Пекина могло бы стать дальнейшее вовлечение Китая в многосторонние институты с участием России, где КНР играла бы роль крупнейшей страны, но не гегемона.

В политической сфере таким институтом является Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В интересах России было бы превратить ШОС в основную консультативную организацию по вопросам безопасности в континентальной Азии. Россия, как держава с наибольшим среди членов ШОС дипломатическим, военным и разведывательным опытом, могла бы играть здесь ключевую роль.

В экономической области для сопряжения китайской инициативы «Один пояс, один путь» и евразийской интеграции, поддерживаемой Россией, может быть создан постоянно действующий форум для диалога ЕАЭС — Китай. Вопросы безопасности и экономического взаимодействия могут обсуждаться и решаться в рамках группы РИК (Россия — Индия — Китай), объединяющей три ведущие континентальные державы.

В двусторонних отношениях с Китаем России есть смысл придерживаться существующей де-факто формулы: РФ и КНР никогда не будут действовать друг против друга, но не обязательно всегда должны действовать вместе. Это оптимальная формула двусторонних отношений. Подобным образом Москва и Пекин гарантируют, что ни один из них не нанесет другому удара в спину, и при этом не связывают друг друга в отношениях с третьими государствами. Двум великим, хотя и разнокалиберным, державам, как Россия и Китай, необходимо держаться на определенной дистанции: в противном случае трения неизбежны. Это предостережение касается, в частности, призывов к более тесному сближению РФ и КНР — вплоть до заключения политического и военного союза между ними. Такой союз, даже если допустить его возможность, не был бы в интересах ни России, ни Китая. Обе страны в результате почувствовали бы себя не столько сильнее, сколько более стесненно, а проблема лидерства в союзе могла бы всерьез рассорить их.

Несмотря на то что Россия будет все больше уступать Китаю в экономической мощи, она в состоянии сохранить и даже расширить свои отдельные преимущества, с тем чтобы выстроить более сбалансированные отношения. Это относится не только к энергетическим и другим природным ресурсам (например, запасам пресной воды), но и к сельскому хозяйству и — в пределах по крайней мере ближайшего будущего — отдельным технологиям, как военным, так и гражданским. Россия также обладает возможностями для развития транспортной инфраструктуры, связывающей Китай и Восточную Азию с Европой по земле, воздуху и морю (Северный морской путь). Процесс сопряжения ЕАЭС и китайской инициативы «Один пояс, один путь» должен стимулировать российскую экономическую, техническую, организационную активность. Идя на все более тесное взаимодействие с Китаем, Россия должна четко определить безопасные пределы сближения с мощным и амбициозным соседом. Это касается не в последнюю очередь вопросов финансов (применение китайского юаня в двусторонних расчетах) и цифровой инфраструктуры. Опасения, высказываемые в США и других западных странах по поводу экспансии китайских гигантов Huawei и ZTE, имеют значение и для России.

Отношения России с Китаем будут тем лучше и сбалансированнее, чем более развитыми и активными будут ее деловые связи с другими ведущими странами: Японией и Южной Кореей — в Восточной Азии; Индией и странами АСЕАН — в Южной Азии; Германией и ЕС в целом — в Европе и, разумеется, Соединенными Штатами Америки. В обостряющемся соперничестве США и КНР Россия должна преследовать собственный интерес, а не становиться ресурсом Китая. (Так, кстати, поступает сам Пекин, который избегает брать на себя дополнительные риски в условиях конфронтации Москвы и Вашингтона¹⁴.) Стратегия РФ в Большой Евразии нацелена как раз на то, чтобы использовать все существующие возможности, не замыкаясь на одном, двух, трех направлениях. Надо постоянно иметь в виду, что Азия не заменит России Европу, а Китай не станет альтернативой США, и исходить из принципа комплиментарности. Мир XXI века не будет азиа- или китаецентричен. Пекин не заместит Вашингтон в качестве доминирующей или единолично лидирующей столицы. Европа также не исчезнет с экономической и технологической карты мира. Мир будет устроен сложнее, чем сегодня, не говоря уже о второй половине ХХ века. Но именно эта сложность может создать для РФ более благоприятные условия существования и развития.

Отношения с Европой будут крайне важны для России, и они также требуют переосмысления. Россия не будет, как в недавнем прошлом, стремиться максимально сблизиться с Евросоюзом или стать похожей на западных соседей. Размежевание между Россией и ЕС пойдет на пользу РФ, но нынешнее отчуждение России абсолютно невыгодно. Европейский союз не является стратегическим игроком подобно США или Китаю. В геополитическом и военном отношениях Европа зависит от США, и эта зависимость в обозримом будущем сохранится. Некоторые из стран ЕС исторически настроены враждебно в отношении России, видя в ней угрозу своей независимости. Поддерживать такую инерцию сравнительно легко, изменить — крайне трудно, а в обозримом будущем невозможно. В этих условиях Европа для РФ главным образом экономический и технологический партнер. Целью стратегии Москвы может стать постепенная замена отчуждения отношениями соседства. Последние предполагают взаимное признание различий, невмешательство в дела друг друга, деловое сотрудничество там, где это выгодно, и необходимую толику взаимного уважения.

Такая цель не может быть достигнута без решения или по крайней мере деэскалации конфликта в Донбассе. Надежды Москвы на благоприятную для РФ смену руководства в Киеве и «большую сделку» с Вашингтоном, а также на то, что на основе Минских соглашений может быть осуществлено урегулирование на Востоке Украины, нереалистичны. Имеет смысл переходить к активной политике на украинском и восточноевропейском направлениях.

И здесь Москва может сделать принципиальный выбор в пользу собирания людей вместо собирания земель. Донбасс — украинская территория, которая рано или поздно соединится с остальной частью страны. Его жителям, которые чувствуют особую связь с Россией или опасаются преследований со стороны киевских властей, необходимо предоставить возможность и условия — в том числе материальные — для переезда в Россию и получения гражданства РФ. Активное привлечение людей на жительство и работу в Россию будет гораздо эффективнее поддержки квазигосударственных образований — таких как ДНР, ЛНР, а также Приднестровской Молдавской республики. Предлагаемый подход не только укрепит Россию демографически, но и может облегчить практическую реализацию Минских соглашений и создать более благоприятную атмосферу для улучшения отношений с Европой.

В отношении самой Украины Москве стоит существенно снизить градус государственной пропагандистской кампании, отказаться от неверной и дезориентирующей идеи, что «украинцы и русские — один народ», и рассматривать эту страну как соседнее иностранное государство. Перспективная стратегическая цель РФ — стабилизация отношений с Украиной. Достичь ее можно, договорившись о возвращении Донбасса в состав Украины и дальнейшем признании Киевом (на условиях, которые предстоит согласовать) российского статуса Крыма и Севастополя. После этого российские границы в Европе вновь будут полностью признаны международным сообществом. Можно будет приступать к нормализации ситуации на Южном Кавказе, замороженной в результате вооруженного конфликта 2008 года.

Действуя активно и инициативно, России в то же время не стоит прилагать исключительные усилия, чтобы приобрести поддержку в Европе — с тем чтобы отдельные государства подрывали антироссийский консенсус в ЕС и НАТО или отдельные лидеры стремились изменить политику своих стран в отношении России. Такие потуги, как показывает практика, легко купируются. Особенно вредными являются попытки активного вмешательства во внутриполитические процессы в европейских странах. Действия США ни в коем случае не должны стать для России примером или образцом для подражания. Со временем ситуация внутри Европейского сообщества и между ЕС и США может меняться, но лучше в эти процессы не вмешиваться.

Вместо этого Москве было бы целесообразно перенести усилия с политики на экономику, науку и технику. Необходимо существенно облегчить условия ведения бизнеса в России: это привлечет в страну европейских инвесторов. Целенаправленная поддержка государством и отечественным бизнесом российских научных и прикладных исследований и разработок будет стимулировать научно-техническое сотрудничество с коллегами из стран ЕС.

Принципиально важно не вредить себе, помогая нагнетать в Европе страхи по поводу российской угрозы. Расширение НАТО не было полезным для России, но и противодействие этому сыграло негативную роль. «Расширение НАТО» давно превратилось у нас в мантру, однако значение самого процесса и, соответственно, исходящая от него угроза всерьез не обсуждаются. Расширение ЕС вообще не представляет опасности для РФ. В идущей сейчас гибридной войне противником РФ выступают США, а не Европа. Напротив, уже анонсированные возможные российские меры в ответ на размещение в Европе американских военных баз и объектов затрагивают европейские страны, побуждая их не к восстанию против руководящей роли США, а к углублению антироссийской позиции. Дальнейшая милитаризация линии соприкосновения РФ — НАТО не может быть выгодна России. Эффективное ядерное сдерживание США продолжает оставаться базовой гарантией безопасности РФ, в том числе в Европе. С окончанием полувековой эпохи контроля над вооружениями безопасность следует укреплять на путях параллельной сдержанности, транспарентности, мер доверия, механизмов предотвращения инцидентов и систем экстренной связи.

Другой союзник США и сосед России — Япония — проявляет заметно большую, чем Европа, внешнеполитическую самостоятельность. Присоединившись к коллективным санкциям Запада против РФ, нынешнее руководство в Токио в то же время стремится решить территориальную проблему в отношениях с Россией и предотвратить формирование единого антияпонского фронта Пекина и Москвы. Целью стратегии Москвы на японском направлении может быть превращение Японии в существенный ресурс для российской модернизации, в особенности на востоке России. Москва не нуждается в Токио в качестве противовеса Пекину, но японские технологии и инвестиции, научно-техническое сотрудничество с Японией были бы очень полезны для развития страны. Как и в случае с Европой, имеет смысл привлекать японский бизнес в Россию и расширять доступ российских товаров на рынки Японии. За политической борьбой внутри этой страны и перипетиями японо-американских отношений россиянам лучше наблюдать со стороны. Подписание мирного российско-японского договора и решение в этом контексте территориальной проблемы стали бы необходимой базой для будущего более тесного взаимодействия, превращения «далекого соседства» ¹⁵ в близкое. Такое решение, если оно будет достигнуто дипломатическим путем, требует, однако, «ратификации» общественным мнением обеих стран ¹⁶.

С Китаем, странами Европы и Японией у России общие границы. С Индией их нет, зато с этой страной у Москвы накоплен опыт 70-летнего близкого и практически беспроблемного партнерства. Индия быстро набирает экономический вес, наращивает военную мощь и активизирует свою внешнюю политику. Наряду с Китаем и Европой эта страна становится одним из основных центров Большой Евразии. Целью российской политики должно стать всемерное углубление привилегированного партнерства с Индией, распространение его за пределы межгосударственных отношений. Особенно привлекательным для России должно стать сотрудничество в сфере современных технологий — там, где индийцы достигли особого прогресса.

Практической целью России должно стать превращение пока еще чисто формальной группы РИК в постоянно действующий консультативный совет по основным проблемам безопасности, стабильности и развития в континентальной Азии. Функционирующий РИК даст России возможность смягчить соперничество между ее двумя важнейшими азиатскими партнерами и укрепить свое собственное положение ключевого модератора. РИК, став ядром ШОС, может выступать лидером в укреплении региональной стабильности, прекращении и предотвращении конфликтов, в том числе в Афганистане. Москва, однако, должна принять как факт то, что Индия проводит многовекторную внешнюю политику, в которой российский вектор не является доминирующим. По геополитическим и экономическим причинам Дели будет и дальше развивать отношения с Вашингтоном, к этому нужно относиться спокойно. Как и в других случаях — с Китаем, Европой и Японией, России следует фокусироваться на развитии собственных отношений, а не на попытках ослабить позиции соперника.

Страны Северо- и Юго-Восточной Азии представляют интерес для России прежде всего как экономические партнеры. Особенно важна Южная Корея — одна из наиболее развитых и географически близких к РФ азиатских стран. На Корейском полуострове Россия заинтересована в развитии контактов между Севером и Югом Кореи и переходе двух корейских государств к экономическому сотрудничеству, что откроет некоторые возможности для РФ. Ядерное оружие КНДР является фактом, это инструмент северокорейской политики сдерживания Соединенных Штатов. В вопросах, связанных с денуклеаризацией КНДР, России есть смысл оставаться в третьем ряду дипломатического театра, позади США — КНДР и Китая — Южной Кореи. Главная задача российской внешней политики — предотвращение нового вооруженного конфликта в непосредственной близости от территории российского Дальнего Востока. Решение этой задачи требует постоянных контактов со всеми задействованными сторонами, но без попытки играть главную роль в решении ядерной проблемы Корейского полуострова.

Москва всегда признавала Тайвань частью Китая. Постепенное добровольное объединение Китая по гонконгской модели стало бы естественным процессом. Напротив, вооруженный конфликт между Пекином и Тайбэем, особенно с участием Вашингтона, никак не в интересах России. В то же время для Москвы логично рассматривать отношения между двумя берегами Тайваньского пролива как внутреннее дело китайского народа. Москва не имеет оснований для вмешательства в ситуацию и не должна пытаться это делать. Главное — не дать себя втянуть в возможный восточноазиатский конфликт.

Задачей политики Москвы в Юго-Восточной Азии должно стать расширение российского присутствия на емком рынке стран АСЕАН. Ряд государств этой ассоциации, прежде всего Вьетнам, давние партнеры Москвы и покупатели российских вооружений. У них непростые отношения с Китаем, но это не должно служить препятствием для развития всесторонних отношений с ними. В интересах РФ приемлемое для всех стран региона дипломатическое решение проблем суверенитета и мореплавания в Южно-Китайском море. При этом сама Москва должна занимать непредвзятую позицию и поддерживать контакты со всеми сторонами, содействуя укреплению стабильности в Юго-Восточной Азии.

Страны Центральной Азии (включая Монголию) и Закавказья — непосредственные или близкие соседи России. Некоторые из них входят в Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Членство Казахстана, Киргизии и Таджикистана в ОДКБ позволяет России бороться с вызовами международного терроризма и экстремизма на дальних подступах к границе РФ. Сотрудничество с Узбекистаном по этим направлениям осуществляется на двусторонней основе. Россия жизненно заинтересована в стабильности центральноазиатских государств, особенно Казахстана, который благодаря своему положению, размерам и членству в ОДКБ и ЕАЭС достоин быть главным региональным партнером Москвы в этих организациях.

Закавказский регион, так же как Центральноазиатский, представляет интерес для России прежде всего с точки зрения интересов безопасности. Эти интересы, однако, существенно изменились по сравнению с советским и имперским периодами. Речь идет не о соперничестве с крупными региональными державами — Турцией и Ираном, а о противодействии терроризму и экстремизму. Для этого РФ необходимо развивать сотрудничество с соседями. Внутри самого региона Россия имеет дело с нерешенными конфликтами: 1) между Арменией и Азербайджаном и 2) между Грузией с одной стороны и Абхазией и Южной Осетией — с другой. В первом случае РФ нашла способ сохранить отношения с обеими сторонами и совместно с мировыми державами не допускать возобновления и эскалации конфликта. Эту линию необходимо продолжать, учитывая, что отношения с Арменией будут приобретать все более прагматичный характер. В случае с Грузией Москва стала на сторону бывших грузинских автономий. Несмотря на российско-грузинскую войну 2008 года, у России есть возможность активнее развивать неполитические отношения с Грузией, облегчить или отменить с ней визовый режим, совместно обеспечивать стабильность на границах, а также содействовать диалогу Тбилиси с Сухумом и Цхинвалом. Стабилизация обстановки в регионе должна стать основой для совместного поиска приемлемого для всех сторон решения о статусе границ и территорий в рамках бывшей Грузинской ССР.

Страны Среднего Востока и Израиль. Турция, Иран и Пакистан относятся к числу крупных и влиятельных региональных государств. России имеет смысл поддерживать с ними деловые отношения, в отдельных областях доходящие до уровня партнерства. Из-за существенных различий стратегических интересов ни одна из перечисленных стран не может быть более чем ситуативным, временным союзником РФ — как, например, это происходит в данный момент в Сирии. С другой стороны, Москва должна предупреждать деградацию отношений с ними до состояния враждебности.

В перспективе в интересах РФ было бы вхождение Ирана в состав Шанхайской организации сотрудничества. Это укрепило бы положение ШОС как ведущей организации безопасности в континентальной Азии. Турцию, остающуюся союзником США и членом НАТО, целесообразно было бы максимально включать в работу ШОС, где Анкара состоит наблюдателем. Таким образом ШОС будет приобретать характер организации, объединяющей основные государства огромного региона.

Россия справедливо рассматривает Иран как крупную державу Среднего Востока, потенциально важного экономического партнера. Но иранские геополитические амбиции в регионе ей чужды. Российская приверженность соглашению по иранской ядерной программе носит принципиальный характер. Москва выступает против дальнейшего распространения ядерного оружия, особенно в регионе Ближнего и Среднего Востока. В меру своих возможностей России стоит содействовать нормализации отношений между Ираном и его арабскими соседями, формированию системы безопасности в регионе Персидского залива. В случае войны между Ираном и его противниками — США, Израилем, Саудовской Аравией — Россия должна сохранять нейтралитет и способствовать скорейшему окончанию конфликта.

Израиль для России — уникальный случай технологически высокоразвитого государства, значительная часть населения которого имеет российские корни. Россия с пониманием относится к потребностям безопасности Израиля. Отношения с еврейским государством России необходимо строить исключительно на базе совпадающих или параллельных интересов. В то же время отношение властей РФ к еврейскому народу вне зависимости от места проживания его представителей и их гражданства должно быть исключительно дружественным.

Арабские страны Ближнего Востока и Северной Африки являются сердцем мусульманского мира, разбросанного анклавами внутри РФ и расположившегося вдоль юго-западного геополитического фасада России. Мирное сожительство мусульман и православных христиан внутри РФ составляет основу целостности и устойчивости Российского государства. Приходится, однако, учитывать, что социально-экономические и политико-идеологические процессы в арабских странах генерируют региональную нестабильность, порождают угрозу экстремизма и терроризма. Главной официальной целью российского военного вмешательства в Сирии было купирование этой угрозы.

К стратегическим целям политики РФ на арабском направлении следует отнести:

• совместное с партнерами обеспечение безопасности России на дальних подступах к российской территории;
• содействие укреплению региональной безопасности в регионе Ближнего и Среднего Востока при важной роли РФ как дипломатического посредника и военно-технического партнера;
• координацию шагов с основными экспортерами нефти и газа в области энергетической политики;
• привлечение арабских инвестиций в российскую экономику.

Арктика в условиях глобального потепления превращается в еще один — северный — геополитический фасад России. Зримым свидетельством этих перемен становится гораздо более активное использование Северного морского пути (СМП), связывающего Азию и Европу. В Арктике РФ непосредственно взаимодействует с западными государствами — США, Канадой, Данией, Норвегией, а также Финляндией, Швецией и Исландией. Несмотря на то что большинство из них являются членами НАТО, России необходимо избегать чрезмерной милитаризации Арктики. Наоборот, нужно использовать региональное взаимодействие со странами Америки и Европы как площадку для сотрудничества с ними.

Большой интерес к арктическому направлению проявляют и страны Азии — Китай, Япония, Южная Корея, Индия. Стратегической целью России могло бы стать превращение СМП в один из важнейших мировых торговых путей и использование этой водной магистрали для развития регионов Крайнего Севера и Дальнего Востока страны — без ущерба для российских интересов безопасности и суверенитета страны. В Арктике, как и на Дальнем Востоке и в Сибири, чем больше международных партнеров сумеет привлечь Россия, тем прочнее будут ее позиции соответственно на северном и восточном флангах страны.

Заключение

Намеченные выше самые общие соображения по поводу возможной внешнеполитической стратегии России в Большой Евразии не претендуют на то, чтобы выступать в качестве альтернативной концепции внешней политики РФ. Прежде всего, эти «контуры» географически прочерчены лишь по периметру Евразийского макроконтинента. Они почти не касаются Америки, а также Африки и Австралии. Главной задачей автора было подчеркнуть необходимость стратегического подхода к отечественной внешней политике, которая пока на практике представляет собой скорее оперативно-тактическое искусство.

В международном положении России за последние годы произошли фундаментальные перемены, которые нуждаются в серьезном осмыслении и требуют широкой общественной дискуссии. Предметами обсуждения должны стать место и роль страны в мире, ее отношения с мировыми и региональными игроками и ближайшими соседями; вопрос о том, что именно следует считать главной целью и важнейшими задачами внешней политики (создание благоприятных внешних условий для развития страны или изменение миропорядка); наконец, международные перспективы Российской Федерации.

Сегодня, в условиях гибридной войны, публичное пространство заполнено пропагандой, многократно преобладающей над спокойным анализом. Но анализ и размышления необходимы, чтобы не дать конфронтации перерасти в столкновение и чтобы в дальнейшем перевести опасное соперничество в нормальную конкуренцию с элементами сотрудничества. Во всем мире внешняя политика творится узкими группами «решателей» при помощи ограниченного числа посвященных. Но результаты их деятельности в конечном счете затрагивают всех. И это достаточная причина для граждан, чтобы интересоваться политикой, проводимой от имени страны на международной арене.

Примечания

¹ Элементами этого «плана» были идея М. С. Горбачева об «общем европейском доме» (1989), многочисленные заявления Б. Н. Ельцина 1990-х годов о всеобъемлющем партнерстве с США и странами Европы; программная речь В. В. Путина в германском бундестаге о «европейском выборе России» (2001); его же соображения о «Большой Европе» как о пространстве экономического сотрудничества от Лиссабона до Владивостока (2010); предложения Д. А. Медведева о Евроатлантическом пространстве безопасности и общем периметре противоракетной обороны Россия — НАТО (2010). В практическом плане РФ стала членом «Большой восьмерки» (1998), заключила соглашения о партнерстве с НАТО (1997 и 2002) и Европейским союзом (1997), вступила в Совет Европы (1996).

² Серьезные попытки реинтегрировать постсоветское пространство были предприняты В. В. Путиным. На этом направлении были созданы Организация Договора о коллективной безопасности (1999); Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии (2009), преобразованный затем в Евразийский экономический союз (2015). Манифестом евразийской интеграции стала предвыборная статья В. В. Путина в газете «Известия»: Путин В. Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить. — Известия. — 16 января 2012 года // https://iz.ru/news/511884

³ См., например: «Не понимаю, почему Россия не настаивает на формировании альянса с Китаем». Известный китайский политолог Янь Сюэтун о перспективах двухсторонних отношений. — Коммерсантъ. — 17 марта 2017 года // https://www.kommersant.ru/doc/3243633

⁴ Ссылка на информационный ресурс удалена в связи с требованиями законодательства РФ

⁶ Тренин Д., Липский А. Россия и США находятся в состоянии гибридной войны. Это всерьез и надолго. — Новая газета. — 27 сентября 2018 года.

⁷ Putin: Plädoyer für Wirtschaftsgemeinschaft. — Sueddeutsche Zeitung. — 25 November, 2010.

⁸ Знаковым событием здесь стало создание на рубеже 2019 года Православной церкви Украины.

⁹ Путин В. Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня. — Известия. — 3 октября 2011 года.

¹⁰ Эта инициатива была выдвинута в 2013 году лидером КНР Си Цзиньпином.

¹¹ Данные Всемирного банка.

¹² В 2018 году Москва на высшем уровне выдвинула инициативу Большого евразийского партнерства.

¹³ Караганов С. и др. Вперед к Великому Океану ― 6: люди, история, идеология, образование. Путь к себе. ― Международный клуб Валдай. — Сентябрь 2018 года.

¹⁴ Например, отказывая в займах российским компаниям, если это может повредить китайским коммерческим интересам в США. См., например: Коростиков М., Джумайло А., Дементьева К., Трутнев О., Костырев А. Новое китайское предубеждение. — Коммерсантъ. — 24 октября 2018 года // https://www.kommersant.ru/doc/3779051

¹⁵ Кимура Х. Россия и Япония: далекие соседи. ― Токио, 2002.